Серафима Орлова,
Омск
Отрывок из повести
За что раньше любила мегамолл, за то и ненавижу теперь. Здесь зеркала, просто куча зеркал и всевозможных отражающих поверхностей. Я раньше проверяла, насколько хорошо я выгляжу, а теперь – насколько плохо. Насколько видно, что ноги разной длины, хромоту походки, мутный ли взгляд, отбитый ли вид. Сравниваю, сравниваю, и, конечно, от этих мыслей в каждом следующем зеркале я выгляжу мрачнее.
Максу зато хорошо, он на тележках катается, дитя переспевшее. Родителям не нравится, но они сохраняют спокойствие. Уик-энд должен быть приятен всем.
– А если я залезу в тележку, а вы на меня покупки накидаете, то я смогу поспать ещё часок, – предлагает Макс.
– Да, давай, вперёд, папе будет совсем не в тягость везти на семьдесят килограммов больше, – соглашается мама. Макс морщится, но слезает с тележки. Мимо проезжает красный пожарный поезд, на котором детишек катают. Макс провожает поезд взглядом. Кажется, он бы и на этом аттракционе для пятилетних покатался.
У папы хорошее настроение, папа умиляется поезду.
– Какая прелесть! У него есть маленький брандспойтик! И маленький ледорубик! А внутри, наверное, лежит игрушечный трупик Троцкого!
Макс и папа хохочут, мы с мамой сердито смотрим на них, справедливо полагая, что не стоит растрачивать интеллект на шутки подобного рода.
– Хочешь покататься, Женя? – спрашивает Максим. Заискивает, точно. Я догадываюсь, что он хочет дать храпака в вагончике, раз уж ему не дали поспать в тележке. Дитё, какое дитё. У меня свой план, поэтому я киваю:
– Хочу покататься.
Мы с трудом втискиваемся в вагончик, пятилетние соседи смотрят на нас, огромных и великовозрастных, со страхом и едва ли не со слезами. Макс платит за десять кругов и откидывается на спинку скамейки. Глаза закрыты, голова безвольно покачивается на поворотах поезда.
Завидую брату за то, что он умеет уснуть где угодно, из любого положения. Мне вот даже в постели это далеко не всегда удаётся. Вместо того чтобы спать, я борюсь с собственным мозгом, он, видите ли, думает, ещё не все мысли за день передумал, особенно неприятные, которые я в дальний угол закладывала.
Я мрачнею и чувствую, что если сейчас не выйду из поезда, то буду тоже пытаться заснуть. То есть сидеть и думать, думать, думать так, что голова готова лопнуть. Кстати, если бы голова действительно лопнула, это был бы неплохой выход из сложившейся ситуации.
<...>
Извини, Макс, воссоединение семьи и всё такое, но я очень хочу сейчас побыть одна, а то последние полгода совсем нет такой возможности. Вы меня постоянно пасёте.
Я сворачиваю в тот угол, где мегамолл перестраивается. Целая улица никем не занятых бутиков. Много стеклянных стен, пустоты и бетонной крошки. Кое-где сиротливо висят старые вывески тех, кто отсюда съехал. Как раз подходящее для меня место, где и недострой, и старьё, ничего настоящего, ничего про сейчас.
Надеюсь, тут есть туалет, а то мне плохеет. Я заворачиваю за угол, вижу знакомые кафельные стены. Двигаюсь к ним, тут что-то несётся у меня под ногами, что-то жужжащее, ударяется о стену и забегает в туалет. Так быстро, что я даже не успела рассмотреть, что это такое. Я даже почти решила, что это мне привиделось, подумала, что это начало приступа, подумала, что падать на спину тут неудобно, кафель, Макса рядом нет, нащупала в кармане телефон и сделала шаг назад. Врезалась в кого-то.
<...>
– Достань, пожалуйста, раз всё равно в туалет идёшь, – говорит дядька. Говорит вроде бы вежливыми словами, а тон почти приказной.
– А я подумаю, – говорю, вот ещё, будет он мне указывать, что делать. Игрун великовозрастный.
– Он в женский укатился, – объясняет бородач, как будто я и без него не поняла.
– И что, там на двери печать, которая мешает войти демонам?
– Может, это для тебя единственный шанс принести кому-то пользу, – говорит бородач и скрещивает руки на груди.
Вот это я вообще не поняла. Мой рот уже полон слюны, я фактически воды в рот набрала.
– Что толку от вас, лежащих целыми днями кверху пятками на диванах? Смотрите в свои смартфоны и ни малейшего желания заняться делом. Сколько я пробовал звать... Теперь, думаю, не звать надо, надо выходить.
Про «выходить» я не поняла, а про «лежать кверху пятками» он фактически мои мысли прочитал…