Борис Кагарлицкий, директор Института глобализации и социальных движений, кандидат политических наук, отвечает на вопросы нашего корреспондента
«Сегодняшняя наша управляющая элита – это участники «политической кухни». Критерий отбора один: имеешь доступ – ты элита»
– Слово «элита» сейчас в большом ходу и в большой моде. Кто только не стремится оказаться там, в этих заоблачных далях! Почему? Что влечёт туда?
– Напомню, что понятие «элита» употреблялось в своё время лишь
в биологическом смысле – в отношении зерна, животных. Путём отбора выводились лучшие сорта и породы – элита. В конце XIX века во Франции и Англии слово «элита» перешло в социологию. Его стали употреблять применительно к обществу, для выделения его лучшей части. Причём признать кого-то членом элиты должно было само общество. И, например, писатели, избранные во Французскую академию, считались элитой. А вот известные писатели, но не академики, таковыми не признавались.
Буржуазия была правящим классом. Но элитой считались только те её представители, кто решал проблемы управления страной, принимал или готовил решения. В американской социологии на рубеже ХХ века под элитой стали понимать не лучших представителей власти, а всё руководящее ядро государства.
В Англии элитой считается аристократия. Её представители с детства готовятся управлять страной. Во время Первой мировой войны, когда англичане высадились в Турции, среди войск была рота охраны короля, состоящая из представителей лучших семей Англии. Они могли не идти на фронт. Но пошли все. Из роты выжил только один человек. Так там понимают долг и обязанности элитного слоя общества.
В СССР понятие «элита» долгое время вообще не употреблялось. Хотя она и была. Под ней подразумевались Политбюро, высшая партийная власть, высшая советская власть.
Принадлежность к политической элите определяется доступом к рычагам власти, к принятию решений, информированностью. Говоря об элите, не следует думать, что есть какие-то её списки. Элита не фиксируется формально. Она формирует сама себя. Это участники «политической кухни». Критерий один: знаешь, что готовится «на кухне», имеешь, пусть не формальный, доступ к принятию решений – ты элита. Последний пример – с преемником президента. Те, кто выбирал и готовил предполагаемых преемников, – наша высшая сегодняшняя элита.
– А есть ли «отбор» по порядочности, уму, профессионализму? Есть ли нравственные критерии для причисления к элите?
– Нравственных критериев сегодня нет. Что не мешает одной части элиты думать, что они держат бога за бороду. Другая её часть знает это наверняка!
– А как относится к этим «небожителям» народ?
– Народ относится к ним скептически, критически, но без особого возмущения. Как не вспомнить тут толстовского капитана Тушина из «Войны и мира»! «Готов сразиться с врагом, а начальства боюсь». Поэтому нашу модель элиты можно назвать патриархальной. Споры и борьба различных группировок внутри правящего слоя вокруг принятия какого-то решения проводятся в своём кругу, на народ не выносятся.
– Почему люди безропотно принимают решения власти?
– Российский человек, за плечами которого тяжелейшая история, а в памяти кровавые смуты, не решается протестовать против того или иного решения власти, потому что боится неопределённости, хаоса, боится, «чтобы не было хуже...».
– Кто же всё-таки персонально составляет сегодня политическую элиту? Депутаты Госдумы? Партии? Олигархи?
– Думские депутаты – псевдоэлита. Партии – тоже. «Единая Россия» – фиктивная партия власти. Она принимает и оглашает то, что ей «спустили». И по сути, ничего не решает. Это, скорее, своеобразный информационный канал, доводящий до «трудящихся масс» необходимые власти данные. Народ, в общем-то, эту «кухню» знает. И всё понимает. А в результате убеждён, что все политики одинаковы – им лишь бы быть за рулём. Все они обещают построить мост там, где и реки-то нет.
Реальные, действительно управляющие люди – бюрократия, администрация президента, губернаторы. А ещё – крупный бизнес, который нашёл контакты с бюрократией, заинтересованной в таких контактах, чтобы быть посредником между группами бизнеса, имеющими разные интересы.
Суть нынешней стабилизации как раз в этом – мирная жизнь разных корпораций между собой и с бюрократией. Но спорные вопросы решает бюрократия. При Ельцине олигархи собирались и принимали решения самостоятельно. Это была самая настоящая «семья». Сегодня они собираются с участием бюрократии, которая и принимает в основном решение. Олигархи довольны таким вмешательством, ведь дела у них идут хорошо. Кто не хочет так жить – того наказывают. Причём корпоративная часть бизнес-элиты – тоже за наказание. Так было с Березовским, Гусинским, Ходорковским. Они оказались опасны и для власти, и для корпоративной бизнес-элиты.
– Может ли сегодня общество выделить контрэлиту? То есть лидеров оппозиционно и критически настроенной своей части?
– Сейчас контрэлиты у нас нет. Повторюсь: действует синдром капитана Тушина. Нет плюрализма и в правящем слое. Действует и синдром усталости, который наступил в обществе после потрясений, вызванных перестройкой. Люди после плавания в бурных её волнах, борьбы с ними выбрались на берег и сейчас отдыхают от пережитого. Пусть этот берег и не очень-то привлекателен. Поэтому нет настоящих, а не дутых лидеров. Откуда им взяться!
Но общество может со временем выдвинуть контрэлиту. Это вопрос обстоятельств, решимости и смелости граждан.
– Но социальный антагонизм в обществе не угасает?
– Внешне у нас мир, тишь и благодать! Но... И правящий класс, и сегодняшняя элита в России – буржуазны. Наша современная бюрократия насквозь буржуазна. Она отстаивает интересы капитала. Нашу бюрократию от западной отличают только традиции, уровень культуры, но не сущность. В этом как раз признак глобализации, шагающей по планете, – капитализм стал глобальной системой. Послушать думских бюрократов – они трудятся для «простых людей», для народа. Посмотришь принятые законы или те, которые лежат замаринованными, «под сукном», годами, и понятно становится, кто диктует правила – капитал.
– Можно ли утверждать, что и наш шоу-бизнес – часть этой системы? Что он вписан в неё? Служит ей?
– Разумеется! Уровень нынешнего шоу-бизнеса – на уровне асфальта. Ниже некуда. Он просто вреден для здоровья людей, физического и психического. Между прочим, в СССР массовая культура подтягивалась к уровню классической культуры, который был весьма высок. Да, порой средства были негодные, идеология душила, но элитная культура всё-таки была. Сейчас элиты в области культуры, искусства, по-моему, просто нет. Обществу зато навязывается новая «элита» – «светских львиц и львов»! Особенно старается телевидение.
Сегодня, например, издаётся много книг. Причём и весьма серьёзных. Пусть тиражи у них маленькие, но люди ищут эти книги, хотят их читать. Всё сильнее отвращение к телеэкранным пошлостям и низкопробности. Растёт скептицизм в отношении всесилия денег...
«Если бы Бог считал богатство чем-то ценным, он бы не давал его таким негодяям». Это сказал Джонатан Свифт, писатель, политический деятель. Тот самый, что высмеял попытки элитных лилипутов опутать великана Гулливера и повелевать им. Люди никогда не смирятся с властью недостойных. Борьба неизбежна.
Беседовала