Басанг Дорджиев (1918–1969)
Поэт, прозаик, переводчик, член Союза писателей СССР (1939), участник Великой Отечественной войны, заслуженный работник культуры Калмыкии.
Баллада о журавлях
Подули осенние ветры,
Военное лето ушло.
Листву, опадавшую щедро,
В окопы к солдатам мело.
И словно оттуда, из сказки,
Зовущейся миром, вдали,
Над фронтом, совсем без опаски
Летели на юг журавли.
Я с ними беседовал тихо –
Желал уберечься от бед,
Последний журавль с журавлихой
Курлыкали внятно в ответ.
Не скрылись ещё в отдаленье
Они, как из тучи на нас,
Знакомо завыв с озлобленьем,
Фашистский спикировал ас.
Но тут же, попав в передрягу,
В сплошной ураган батарей,
Он счёл, очевидно, за благо
Убраться наверх поскорей.
И в небе, спокойном и синем,
Журавушек встретил он клин
И в злобе прошёлся бессильной
Огнём пулемётным по ним.
И стало в мгновение тихо,
Сомкнули свой строй журавли,
Лишь крайний журавль с журавлихой
На луг, распластавшись, легли.
И, к птицам живым приближаясь,
Фашист совершил разворот.
Но вдруг... журавлиная стая
Ринулась на самолёт!
О птиц ударялся убийца,
Винтами увязнул он в них –
И начал бессильно клониться,
И на землю рухнул он вмиг!
А в небе под солнцем лучистым
Пел гимны отряд журавлей
Тому, кто дорогу расчистил
Отважною смертью своей!
Перевод Юрия Островского
Возьми ружьё!
В орде врагов – войны набат,
Свинцовой пули злоба.
Огнём свирепым мир объят,
Земля пылает снова.
Повсюду слышится раскат
Тяжёлых залпов зычных.
Лишь ненавистью
Враг богат,
Лишь крови жаждет хищник.
Ты видишь?
Гибнут города, обилье урожая.
Ползёт в крови
Врагов орда,
Поля опустошая.
Где ни пройдёт –
Людей гнетёт,
На пытки не скупится;
Святую кровь народов пьёт
Жестокая убийца.
В мой край родной
Ползла волной,
Туманя синь простора;
Всё захватить,
Всех проглотить
Хотела вражья свора.
Фашизм спешил, и нагл, и зол,
Но вместо щедрой дани
Он гибель,
Cмерть свою нашёл
В последнем злодеянье!
Народы!
Родина в беде!
Идут дожди стальные!
Вставайте в дружный строй везде,
Богатыри родные!
Ревя, пыля,
Губя поля,
Шли танки в бой оравой.
Кровавый меч
Хотел рассечь
Советскую державу.
Своих бойцов
На всех фронтах
Отчизна в бой поднимет.
О Родина!
Во всех сердцах –
Твоё святое имя!
Громить врагов
Везде, всегда –
В окопе,
В танке,
В «Иле» –
Республики и города
Сынов благословили.
Сталь присылал седой Урал,
Баку поил моторы.
Весь тыл глубокий повторял:
– Добей лихую свору!
Вставай в ряды,
Возьми ружьё!
И грудью,
Сердцем,
Жизнью
Сегодня защити её –
Советскую Отчизну!
Перевод Фёдора Фоломина
Давид Кугультинов (1922–2006)
Народный поэт Калмыкии, член Союза писателей СССР (1940), участник Великой Отечественной войны, лауреат Государственной премии СССР и РСФСР, Герой Социалистического Труда.
Высота
Николаю Санджиеву
Взять высоту был дан приказ.
Враги сдержать пытались нас.
За кукурузными стеблями
Мы залегли. Вперёд я звал,
Но с пулей в лёгком наземь пал.
Под Сарпами то было с нами.
Сознанье на короткий срок
Вернул мне свежий ветерок,
И я подумал: «Вероятно,
Истекши кровью, здесь, в бою,
Я и закончу жизнь свою...
О, как бы кровь втолкнуть обратно!»
Уже с жужжанием вокруг
Носился рой зелёных мух –
Они на кровь мою садились...
И понял я, что смерть близка,
Когда земля и облака
В огонь, казалось, превратились!
Мне в рот холодная вода
Лилась, и я не знал, куда
Тянуться помертвевшим взглядом!
Не проронив ни капли, скуп,
Облизывал я корку губ;
И вдруг в стеблях, со мною рядом,
В тугом венце сплетённых кос
Увидел девушку. Принёс
Мне силу взор её красивый:
Строга, доверчива, нежна,
Вдруг показалась мне она
Весь мир спасающей Россией!
1945 г.
Перевод Владимира Луговского
Матери-степи
(Из фронтовой тетради)
Степь моя! Степь!
Тому, кто душой тебя понял,
Сердцем тебя полюбил,
Ты открываешь глаза.
Книгой волшебной шуршишь,
Истиной дышишь прекрасной,
Мальчиком юным цветёшь,
Мудрым глядишь стариком.
Не через чеховский дар,
Не через горьковский гений
Я полюбил твой зелёный,
Твой бесконечный простор
И что мне те, кто восторгом
Непониманье скрывает.
Пышно-влюблённой хвалой
Я не тревожил тебя.
Свежий твой ветер вдохнул
Я с молоком материнским.
Тонкие веки едва
Приподнял – увидел тебя.
Вырос на почве твоей.
Но выпали нам испытанья...
Видишь? В тяжёлой пыли
С запада движется враг.
Степь! Если в грозном бою,
Струсив, себя запятнаю,
Степь! Если Джангра и Хонгра
Я оскверню имена, –
Кровь мою в гной преврати,
О степь!
И, брезгуя мною,
Тело моё не прими
В лоно святое своё!
1941 г.
Перевод Новеллы Матвеевой
Ночью в окопе
Лежим. Не пропадём авось.
Темно на белом свете.
Пронизывает нас насквозь
Весенний чёрный ветер.
А обувь – мокрая. Она
Дрожь вызывает в теле.
Как лёд, винтовка холодна,
Аж руки онемели.
Лежат солдаты на войне,
Их снег с водою топит.
Они не в дыме, не в огне –
Они в степи, в окопе.
А все огни со всей земли
Как будто ветры сдули,
И лишь трассируют вдали
Шальные чьи-то пули.
Солдаты тихо говорят
О новостях из дому,
И от души один солдат
Сочувствует другому.
Невесел, короток рассказ
Солдата пожилого:
«Моя-то пишет, что у нас
Порожняя корова...»
А молодой солдат сказал –
И у него забота:
«Темно, а то бы показал
Своей невесты фото».
Мечты о доме, словно сны,
Витают, согревая,
И на мгновенье нет войны,
А только жизнь простая...
1943 г.
Перевод Юрия Вронского
Лиджи Инджиев (1913–1996)
Народный поэт Калмыкии, член Союза писателей СССР (1939), участник Великой Отечественной войны, лауреат Государственной премии Калмыцкой АССР им. Героя Советского Союза О.И. Городовикова.
У Вечного огня
Составила сама война
своих солдат погибших списки.
И по порядку имена
читаю я на обелиске.
Стою у Вечного огня,
гляжу на пламя неотрывно,
и бьются в сердце у меня
слова торжественного гимна.
«Защитники родной земли!
Вы славились отвагой львиной!
На бой смертельный вы пошли
неудержимою лавиной!
Тяжёлый груз невзгод и бед
усильем общим одолели.
Дорогой славы и побед
достигли долгожданной цели.
К сердцам людей взывает прах.
Мы поимённо павших знаем.
Ваш подвиг будет жить в веках –
неповторим, неувядаем.
И с восхищением о нём
мир вспоминает, как о чуде...
Перед негаснущим огнём
стоят в молчанье скорбном люди».
Последний вздох войны
Снова слышен вой снаряда,
накрывающего цель.
Много дней идёт осада,
злобный зверь забился в щель.
Но внезапно прозвучало,
залетая вглубь сердец,
приказанье генерала:
«Прекратить огонь! Конец».
Непривычные для слуха,
позабытые слова –
будто трепетного лука
ослабела тетива.
Хоть по-прежнему винтовка
и приковывала взгляд,
но смущённо и неловко
поднял голову солдат.
В свете дымном и неясном
город он узнал с трудом,
флагом белым, флагом красным
был расцвечен каждый дом.
И впервые, будто чуду,
удивился он весне,
расцветающей повсюду:
«Верно, это снится мне!»
И провёл ладонью жаркой
он по волосам седым,
и зажал в зубах цигарку,
глубоко вдыхая дым.
О, какого смысла полон
этот долгожданный миг.
И не веришь, что пришёл он,
и немотствует язык.
Словно после чаепитья,
по лицу струится пот.
Кончилось кровопролитье,
мир желанный настаёт.
И внезапно вспомнил воин
край родной... жену... детей...
дом, что был к войне достроен...
Кремль... столицу... Мавзолей...
Но ещё он вспомнил близких
и друзей – которых нет,
и как будто в тучах низких
начал меркнуть солнца свет.
Вспомнил он скелеты зданий
и сожжённые хлеба...
Сколько горя и страданий
людям стоила борьба!
Долго он стоял безмолвно,
глядя прямо пред собой...
А вокруг людские волны
бились, как морской прибой.
Знамя алое летело,
в синеве небес цвело,
и добро, лучась, глядело
на поверженное зло.
Переводы Анатолия Наймана
Морхаджи Нармаев (1915–2003)
Народный писатель Калмыкии, член Союза писателей СССР, участник Великой Отечественной войны, лауреат премии Комсомола Калмыкии им. Героя Советского Союза Эрдни Деликова.
Самый памятный день
Над холмами звень.
Над холмами,
над светлым жнивьём...
Этот день,
этот памятный день,
он останется в сердце моём.
Как знакомы мне эти места,
эти дали холмистых степей.
Только здесь
есть одна высота,
что я кровью всей помню своей!
Сталинград!
Был конец октября,
помню явственно всё, как сейчас,
чуть всплеснула
над Волгой заря,
получил я повторный приказ,
поднимаю в атаку ребят.
Поредевшей мы цепью пошли...
До сих пор
под ногами скрипят
комья серые
зыбкой земли.
Молча шли мы сквозь пламя, сквозь дым,
прижимая оружье к груди.
Вася Галенков, друг, побратим,
как всегда, был у нас впереди,
И запомнилось: шёл в том строю
Барановский Викентий, солдат.
Трижды ранен был парень в бою...
Не ушёл с высоты в медсанбат.
Зарастают окопы травой,
где стрелковый стоял батальон.
Давний бой,
для меня этот бой –
никогда не окончится он.
На земле грозных лет письмена
навсегда свой оставили след.
Здесь мне орден вручила страна,
здесь я свой заслужил
партбилет!
Над холмами вечерняя тень...
Догорает над степью заря...
Сталинград,
самый памятный день.
25 октября...
Перевод Леонида Кривошеенко