Хорхе Луис Борхес (1899–1986) – аргентинский писатель для читателей не самого широкого круга. Можно сказать более – он уникальный любимый автор для редких, настоящих знатоков мировой литературы. Обращаясь к произведениям разных эпох, времён и народов, писатель заставляет звучать старые сюжеты как новые, он пользуется ими как гаммой, как палитрой исконных текстов для создания своего текста. В современной литературе Борхес занимает особенное место поэта-историка, исследователя-кудесника, но при этом сам себя считает только внимательным, вполне ординарным читателем старинной словесности. Он-де пишет краткие переложения, своего рода прозаические фантазии по мотивам многих известных эпических и авторских произведений, подчёркивая в них то, что не сумело ускользнуть от его поэтического видения и понимания, однако не было замечено «широким читателем». Борхес почувствовал, что его современникам, возможно, стоит лишь намекнуть, над чем им надо «притормозить» и заставить себя «остановиться, оглянуться», взглянуть окрест и поодаль.
Поможет ли кому-то краткое изложение эпоса? Безусловно, но при этом аргентинский автор, подчеркнём, не будет мельчить смысл происходившего, оно по-особому будет уловлено его неординарным слухом. Борхес сумеет отметить важное, не замеченное в предыдущих веках и временах.
В десятые годы ХХ века семья Борхеса оказалась в Европе (Женева). Ехали из Аргентины на пару недель, а застряли надолго из-за войны. В итоге Женева стала «одной из родин» писателя Борхеса. В лицее он выучил французский и латынь, самостоятельно одолел немецкий. На английском разговаривала его бабушка по отцу. Именно она ещё в детстве научила внука английскому, а уж потом он освоил в семейной среде испанский. В послевоенные годы семья вернулась на родину.
Не стремясь сделать карьеру, Борхес поначалу работал сотрудником то одной, то другой библиотеки, где у него было время сосредоточиться на собственных сочинениях. Один за другим выходят сборники его своеобразных новелл «Вымыслы», «Хитросплетения», «Сообщение Броуди». Позднее было опубликовано ещё не менее десятка сборников («Алеф», «Книга песка», «7 ночей», «9 очерков о Данте» и др.). Эффект подлинности его произведений при их иногда магическом звучании достигается автором с помощью обращения к аргентинской или любой другой испаноязычной реальности.
Вот, например, «Скрытая магия в «Дон Кихоте». Отметив, что роман Сервантеса хотя и очень длинный, но это не «Илиада» и не «Энеида», Борхес подчёркивает, что Сервантес противопоставляет миру поэтическому и вымышленному мир прозаический и реальный. Он блестяще описывает пыльные постоялые дворы Кастилии, знаменитый «бритвенный тазик», становящийся для героя шлемом, некую рукопись в переводе с арабского, «основу романа о Дон Кихоте», утверждая, что персонажи «Дон Кихота» тоже читатели этого романа. И всё это как у Шекспира в «Гамлете», где сцены из «Гамлета» метафорически отражаются в поставленной самим принцем пьесе. Читателям, знакомым с «Рамаяной», он напоминает нечто подобное из «Рамаяны». И уж конечно, сходные сцены можно найти в сказках Шахразады в «Тысяче и одной ночи». Однако вот какое в конце концов делается умозаключение: если Дон Кихот становится читателем «Дон Кихота», а Гамлет зрителем «Гамлета», то мы, нынешние читатели, тоже можем стать для кого-то вымышленными персонажами.
Любимая и повторяющаяся тема у Борхеса – это тема зеркала, неплохо, как мы знаем, разработанная у немецких романтиков. Борхес пишет о «вещих зеркалах», о том, что грешивший «изображением живого», согласно исламу, в судный день потерпит крах. Но ужас может почувствовать и женщина, если мужчина расскажет ей что-то неприглядное о себе. Зеркало может показать ей грехи её возлюбленного. В стихотворении «Зеркала» писатель заверяет:
Вмещает всё зеркальный мир глубокий,
Но ничего не помнят те глубины,
Где мы читаем – странные раввины! –
Наоборот написанные строки.
(Перевод Б. Дубина)
У Борхеса есть почитаемый испаноязычным читателем сборник стихов «Сан-Мартинская тетрадка», однако его проза (краткие новеллы) привлекает читателя не менее. Борхес не выписывает характеры. Для него это «эпигонская литературщина». Его не интересует и психологическая мотивировка действия, сцепление и задачи персонажей. Зато детективные приёмы и игровые ситуации его так и тянут к себе, ведь столкновение с неожиданным ведёт читателя не к разгадке, а к тайне. Кто же не любит тайны?
В новелле «Алеф» (в каббале эта буква обозначает безграничную чистую божественность), тоже чем-то напоминающей о немецком романтизме, герой неотвязно вспоминает рано покинувшую его добрую подругу (нечто подобное было и в жизни самого автора). Человеческое, приземлённое, мещанское переплетается у персонажа с миром магического, ирреального. Память наша подтачивается забвением. Но ищущий прорвётся через банальщину, и если прямо он свою подругу не повстречает, то ощутит её где-то, возможно, «в математическом пространстве». Проникнуть во вселенную нельзя, но вот в мечети Амра в Каире, если прислониться к одной из колонн, то, говорят, можно «услышать мутный гул вселенной», и тогда, возможно…
Была у Борхеса и другая подруга – Марианна Кальехас, сотрудница тайной чилийской полиции ДИНА, яркая женщина, социалистическая сионистка и террористка. Она открыла после путча в Сантъяго литературную мастерскую, которую посещали разные писатели. Борхеса интересовал любой эксклюзив. При очередной смене режима в Чили Кальехас расстреляли.
Активно выезжать из Аргентины Борхес начал лишь в последние годы своей жизни. Его приглашали на различные литературные конференции в США и Европе, он получал награды и выступал в разных университетах. Когда его назначили директором Национальной библиотеки в Буэнос-Айресе, он уже почти ослеп. Его знаменитый рассказ «Вавилонская библиотека» воспринимается как аллегорическое отражение его творческого пути и отношения к книге. Книга – это сакральное.
Единственный его рассказ стал сценарием одноимённого фильма «Мертвец» об английском поэте Уильяме Блейке (режиссёр Джим Джармуш, США, 1995). Когда в возрасте 99 лет скончалась мать Х.Л. Борхеса, он женился на Марии Кадама, впоследствии ставшей его душеприказчицей. Умер аргентинский писатель в Женеве, где его лечили от рака печени. Там же он и похоронен.
Важнейшая мысль творчества Х.Л. Борхеса заключается в том, что нет разрыва в преемственности аргентинской литературы с литературой европейской. У аргентинского народа, как у всякой молодой нации, очень развито чувство истории. Как наследники Вселенной аргентинские писатели должны браться за любые темы, оставаясь при этом аргентинцами.
Оксана Тимашева, д.ф.н., профессор кафедры романских языков им. В.Г. Гака МПГУ
Цитатник
* * *
Библиотека – это шар, точный центр которого находится в одном из шестигранников, а поверхность – недосягаема. На каждой из стен каждого шестигранника находится пять полок, на каждой полке – тридцать две книги одного формата, в каждой книге четыреста страниц, на каждой странице сорок строчек, в каждой строке около восьмидесяти букв чёрного цвета. Буквы есть и на корешке книги, но они не определяют и не предвещают того, что скажут страницы. Это несоответствие, я знаю, когда-то казалось таинственным.
* * *
Уверенность, что всё уже написано, уничтожает нас или обращает в призраки.
* * *
Я знаю места, где молодёжь поклоняется книгам и с пылом язычников целует страницы, не умея прочесть при этом ни буквы.
* * *
Если бы вечный странник пустился в путь в каком-либо направлении, он смог бы убедиться по прошествии веков, что те же книги повторяются в том же беспорядке (который, будучи повторенным, становится порядком: Порядком).
* * *
Чтобы осознать, какая пропасть разделяет божественное и человеческое, достаточно сравнить каракули, нацарапанные моей неверной рукой на обложке книги, с полными гармонии буквами внутри: чёткими, изысканными, очень чёрными, неподражаемо симметричными.
Борхес. «Вавилонская библиотека»