Елена Сазанович, писатель, драматург, сценарист
«За тебя на чёрта рад, / Наша матушка Россия!» Ну, что за страна! Чем больше её любишь, тем больше она чубит. Давыдов прикоснулся ладонью к седой пряди. А ты за неё жизнь готов положить. И что чины, что награды!.. А она непременно – щелчок по носу. Денис Васильевич пригладил свои знаменитые седые усы. Это же надо! Вчера сделали генералом. А сегодня разжаловали до полковника. «Так правосудная Россия награждает». Мол, ошибочка вышла! Да ладно! Мне бы не знать! Ошибочка. Хотя при чём тут страна. За страну я и сегодня готов не раздумывая, до последнего вздоха. Всё чинуши проклятые. Никогда не простят и политических басен – «возмутительные»! А его откровенная сатира в адрес царской семьи и правительства. А выпады против аракчеевщины. А дружба с декабристами. А друзья Пушкин и Грибоедов, вышедшие из его шинели. Что и говорить... Я – первый солдат, высланный за стихи. Каждый орден «завоёвывал дважды». Да раньше бы я за такое… Давыдов машинально схватился за саблю. Но сабли не было.
Тридцать лет службы. Отважный командир летучих гусар, участник восьми войн и 15 кампаний. И при этом лгун, хвастун и хохотун. А ещё якобинец! Недаром сам Вольтер держал на письменном столе его портрет… Невысокого роста, в любой компании он на голову был выше всех! Первый партизанский поэт. Первый партизан. Отряд которого так сражался, что соотношение погибших было 4 казака против 150 французов. Его главный труд – «Опыт теории партизанского действия» применяли партизаны в Великую Отечественную. Он актуален и сейчас – через две сотни лет. И ещё как… Эх, где ты, где ты, шальная боевая молодость?! Когда всю ночь – веселье, а утром – сабля, конь гусарский и кровавый бой. И летела летучая эскадрилья на француза, шведа, турка, австрияка и снова на француза – непобедимого Наполеона… Пардон, победимого Наполеона. Который боялся Давыдова. И тоже держал у себя его портрет. И объявил личным врагом, отправив двухтысячный отряд на его поимку. Чёрта с два! Поймали французов. А Гродно освободили без единого выстрела – талантом дипломатии лихого партизана. Да и исход битвы под Парижем решил отряд Давыдова.
Неужели «Пора! Пора на печку!» Ужас какой! «Неужели кроме забвения я ничего не заслужил». А за окном – бездорожье, отделяющее его от мира. Мира, которому он посвятил жизнь на войне. «О, как страшно ждать смерть под балдахином!» Ну нет! Это не про него, не про Давыдова! Ведь он выиграл даже свой последний бой. И добился, чтобы его товарища Багратиона, его генерала, погибшего под Бородино, перезахоронили на Бородинском поле. Тогда Давыдова даже назначили командовать гусарским полком, сопровождать похоронную процессию. Наконец-то! Оценили! Но как сжимается сердце. Только бы не было поздно. Только бы… Денис Васильевич обмакнул перо в чернильнице. Поздно. Но он этого ещё не знает. И эпитафию, посвящённую Багратиону, он непроизвольно посвящает и себе: «Прохожий, скажи нашей родине, что мы умерли, сражаясь за неё».
Юный Дениска любил играть в войну. В родовом имении в селе Бородино. Ведь он родом из потомственных военных. Отец, деды и прадеды, двоюродные и троюродные, – все военные. А родственники – Раевский и Ермолов. Сам Суворов предсказал ему блестящую боевую судьбу… И Дениске слышалось во сне, как трубят трубы, зазывая в поход. И кричат лихие гусары: «Пошёл рысью!..» Зачастую здесь становилось тихо-тихо. И в этой безмятежной тишине плакали маленькие дверные колокольчики. Дениска открыл глаза. И посмотрел за окно… Там, за окном, расцвели колокольчики. За окном – русское бездорожье. За окном во все колокола снова и снова бьёт Россия. Снова и снова призывая в бой. Но в этом бою не хватает Дениса Давыдова. И его летучего эскадрона. «Смотрите, не забывайте меня и после жизни моей. Ей-богу, я того стою…»