Гвозди бы делать из этих людей

Лава-гигант

Шахта им. Ялевского молодая, образована слиянием двух шахт – «Котинская» и № 7. По уровню технической оснащённости и производительности входит в число лидеров мировой угольной отрасли. Шахта, и бригада Косьмина в частности, ставят рекорд за рекордом, обгоняя буквально самих себя. Например, в мае 2017 г. было добыто 1 407 000 тонн угля, а уже в июле того же года – 1 567 000 тонн, это мировой рекорд месячной добычи на очистном комбайне нового поколения Eickhoff SL 900. Всего за 2017 год добыто 9 355 000 тонн, это российский рекорд подземной угледобычи.

До недавнего времени самые длинные лавы в России составляли не более 300 метров. Лава на шахте им. Ялевского на 100 метров длиннее. Для её оснащения задействованы 233 секции крепи. Увеличение длины лавы позволит существенно повысить производительность при добыче угля. Значит, новые рекорды не за горами.

В гигантскую лаву мы сначала едем на дизеле по путевому стволу, идущему вниз с небольшим уклоном, а потом идём пешком.

– Современная шахта здорово изменилась, – рассказывает по дороге директор Александр Алексеевич Кавардаков. – Если раньше на первом месте были объемы угледобычи, то теперь прежде всего промышленная безопасность. Планирование работы всегда начинается с мер предупреждения ОПС (опасных производственных ситуаций), и только потом – уголь и пройденные метры. Такой подход в конечном итоге наиболее целесообразен, потому что безопасная работа всегда эффективна.

Иваныч

Портреты Героя Кузбасса В.И. Мельника в Ленинске-Кузнецком Кисилёвске можно встретить прямо на улице: возле Музея шахтёрской славы, на плакатах, прославляющих труд шахтёров.

Самого Мельника можно встретить тоже запросто: став депутатом Государственной Думы, он часто приезжает в Кузбасс.

Только что вышедший из забоя шахтёр Мельник на плакатах ничуть не отличается от только что спустившегося в шахту депутата Мельника. Удивление на лицах встреченных нами по пути людей мгновенно сменяется радостью.

– Я работаю пятый год, а Мельник мой первый бригадир, – говорит Денис Мешалкин, подошедший пожать наставнику руку.

Бывшего бригадира здесь называют исключительно по отчеству – Иваныч. Долго не разговаривают: все заняты работой.

– Гвозди бы делать из этих людей, не было б в мире крепче гвоздей, – цитирует депутат строки Николая Тихонова, пока мы идём дальше. – Как будто про шахтёров наших написано.

Матильда-Маша

Вот и лава-матушка, мощностью пласта 3,86 метра. Запасы угля в ней оцениваются в 4 800 000 тонн. При существующих темпах работы бригада Косьмина справится с ними примерно за 5 месяцев.

В лаве будет работать всё тот же Eickhoff SL 900 – первый и единственный представитель такого класса техники в России, способный добывать до 4000 тонн угля в час. Комбайн оборудован четырьмя видеокамерами, датчиками метана и вибрации, системой передачи данных для визуализации технологического процесса, а также системой автоматики, позволяющей запоминать маршрут и самостоятельно отрабатывать лаву с заданной скоростью движения и направлением.

С оборудованием Владимир Иванович здоровается как со старыми друзьями. Тут и слова не нужны: вместо рукопожатий – ручное управление. Как пальцы пианиста бегают по клавишам, так привычные за 30 лет работы руки машиниста горно-выемочных машин с лёгкостью приводят в движение многотонные агрегаты. Видно, что скучает по шахте и не скрывает этого.

Подходим к скребковому перегружателю, работающему в паре с лавным конвейером и играющим важную роль при транспортировке угля из горной выработки.

– Это наша Маша, – знакомит меня Владимир Иванович. – По документам она «Матильда», но раз в России работает, то окрестили мы её по-русски. Благодаря Маше добытый уголь из лавы попадает на конвейер, который доставляет его из шахты.

Мульдище

Обратно решили идти пешком – четыре километра.

– За разговорами время пройдёт быстро, – обещает директор Кавардаков.

Поговорить с Мельником им есть о чём: старые товарищи, много лет прожили в Кисилёвске, работали вместе ещё на закрывшейся ныне шахте «Дальние горы». Вспоминают, как в 90-е пошли устраиваться на шахту «Талдинская», но их не взяли, сказали, что своих работников хватает. Жизнь показала, что ничего не потеряли.

Местами под ногами хлюпает мульда – жижа, образованная водой с крошкой угля. Водоприток в шахте им. Ялевского достаточно большой, без резиновых сапог никуда. Иногда мульда становится по щиколотку, а вот и настоящее «болото». Подавая другу дугу руки, обходим по краю.

– Да это настоящее мульдище!

Депутат и директор смеются. Мельник рассказывает, что иногда на смену приходилось идти пешком: весь этот путь до лавы – прогулочка перед настоящей работой, а потом ещё обратно.

Мульда чавкает под ногами, что-то непрерывно скрипит и воет. Думала, ветер, но в шахте нет ветра, это поёт протяжную песню в идущих по бортам трубах откачиваемая вода. В такт ей мы месим ногами мульду, и кажется, что идём уже целую вечность.

Ура, на-гора!

Четыре километра на земле – это вам не четыре километра под землёй. Каждый фонарь уже кажется мне долгожданным светом в конце тоннеля, но увы… разговоры не разговариваются, самоспасатель, который никому нельзя отдать, тянет плечо, вся вода выпита.

– И так тридцать лет? – только и хватает сил спросить у депутата родом из шахтёров.

– Тридцать лет, – подтверждает Мельник и протягивает свою бутылку с водой.

Дорога идёт в гору, за нами закрывают одни железные двери, вторые, третьи. Последняя дверь, последние шаги. Выливаю остатки воды на лицо. Какой-то шутник написал пальцем на пыльной стене: «Ура, на-гора!»

– Запомните этот момент, – говорит директор шахты. – Сейчас я открою дверь, и вы увидите голубое небо и вдохнёте полной грудью свежий воздух. Это только миг, но он не забудется никогда.

Мария Ануфриева