Во дворце Голостан, что в Тегеране, собраны мировые сокровища. Есть там немало и русских красот. Меня, правда, более всего поразили русская карта Персии и огромный портрет Александра II. Нечто похожее я надеялся встретить в Тегеране и касательно русских писателей. Ведь наше наследие здесь велико. Но ничего похожего в первые иранские дни я так и не отыскал. Оттого всё решил выяснить сам.
Благо в Иран вместе с российской делегацией я прибыл на XXXIV Тегеранскую книжную выставку-ярмарку. Над стендом нашим властвовал Лев Толстой. Выступали Павел Басинский и Екатерина Барбаняга – говорили о Льве Николаевиче и Софье Андреевне. Я, прибыв из Севастополя, посвятил одно из выступлений «Военным рассказам». Тем, что позднее стали «Севастопольскими».
Слушали внимательно, а после спрашивали в основном о Достоевском и Шолохове. Серьёзный мужчина в стильных очках пытался понять, отчего мы, русские, задвинули «Тихий Дон». Я вкидывал в аудиторию имена – отклик находили Горький и Чехов.
Правда, молодые люди жили в несколько иных реалиях. Большая их часть столпилась у книг на английском языке – их издают в Иране, не переживая за авторские права. Комиксы, комиксы... Приходилось забрасывать туда приманки, чтобы молодые иранцы послушали и о современной русской литературе. Микрофон громче, а переводчик на фарси отработает идеально.
Местных переводчиков было двое: юноша Реза и девушка Нилюфар. Изучали они язык в том числе и по советским фильмам. Нилюфар сообщила, что её любимый – «Иван Васильевич…». Я порекомендовал ленты «Остров» и «Брат». А Реза, улыбнувшись после моего выступления, сказал:
– Молодец – возьми с полки холодец.
Или вот ещё:
– Нет, спасибо, я пешком постою.
Нилюфар же говорила на русском без акцента, с идеальным современным произношением. Она преподаёт иранцам русский.
– Есть спрос?
– Да, много желающих.
Заведующая кафедрой русистики в местном университете тоже говорила на русском блестяще. Рассказывала о литературных мероприятиях – вот, например, плакат ко дню рождения Чехова. Но беседовали мы под душистый чай и о том, как масскульт, этот инструмент глобалистской матрицы, беспощадно проникает в сознание.
Вот и я ощутил эту экспансию в Тегеране. И дело не в том, что студентки спрашивали меня не о Чехове и Эйзенштейне, хотя я говорил им о них, а о Кубрике и Финчере. И не в том, что на прилавках – одни западные авторы. Просто масскульт здесь очевидно знают лучше, чем всё остальное, несмотря на запреты и санкции. Он проник сквозь поры, источил дурман. И не надо никакой революции – всё уже есть в мозгах.
Война культур началась в Европе после окончания Второй мировой. Масскульт стал частью «мягкой силы», подменив политику, после 1991 года. Мы видим плоды. Ирану же это ещё предстоит, но хочется верить, что человек традиции сможет устоять перед цивилизацией постмодерна, взяв из неё только лучшее.
Однако тут есть шанс для России. Ведь нас здесь любят. И нашу культуру. Пусть и две главные иностранные книги, доминирующие в Иране, – это «1984» и «Так говорил Заратустра». Меж тем знают иранцы и Толстого, Чехова, Горького, Достоевского, Шолохова. С современными, правда, куда хуже. Но у нас самих разве лучше? Да, нам предстоит много работать в Иране, представляя свою культуру. Мы обязаны противостоять экспансии «культурного Макдональдса».
И мне видится, конкретно в этой стране, что «внутренний человек» русской литературы куда ближе Ирану, нежели модерновый попкорн. Или я так хочу видеть, застыв на краю больших перемен.