Алексей Паперный. Пьесы. – М.: Культурная инициатива, 2021. – 240 с.
В пьесах Алексея Паперного разговаривают люди и плакучая ива, камыши и шляпа, комары и комарихи. Не только разговаривают, но иногда и поют.
Пьесы лёгкие, воздушные, прерывистые и одновременно очень эмоциональные. В них – тоска о несбывшемся, которое сбыться и не могло, поскольку его – неуловимого и запредельного – просто не существует. Если, как в детской сказке, попытаться убежать в Африку, то и Африка окажется только цветными картинками из найденного и тут же потерянного альбома.
Уже это противоречие, спрятанное за кружевной тканью пьес, отсылает к абсурду. Абсурд может быть мрачным, тяжёлым, а может быть смешным и весёлым: Хармс отнюдь не тяжёл, абсурдистские анекдоты вызывают смех, юмор часто держится на снятии маски с обыденного и внезапном абсурдистском катарсисе.
Однако нельзя с полным правом отнести пьесы, опубликованные в сборнике, к театру абсурда. Они эклектичны, а сюжетные линии в них вполне отчётливы. Детективные жёсткие коллизии чередуются с мелодраматическими сценками. Много лирики, и вся она – любовная. Обрывки конфликтов, завязанных на личных отношениях, иногда разрешаются в стиле сентиментальных историй. Чувства и лексика, их отражающая, то взлетают к романтизму, то опускаются до бытовой грубости. Трагическое притворяется комедийным. Привычное внезапно исчезает за магическим флёром. Фантастическое вплетается в реальность и оказывается с ним на одном поле простоты. А вот монологи и диалоги как раз внезапно теряют упрощённость банального и приобретают философский оттенок, а чаще – ностальгический. Эта скрываемая в подтексте тоска о том, что невозвратимо, обращающая невозвратимое в воспоминания, создаёт в пьесах дополнительную смысловую грань и оправдывает бесконечную вязь повторов. Сюжетные линии, переплетаясь, сходятся в одну точку истины: «настоящая любовь тиха и бессловесна». А самое большое богатство человека, кроме любви, – воспоминания.
Литературные источники пьес, без труда определяемые: Метерлинк и Брехт (благодаря песням-зонгам), Ионеско и Сент-Экзюпери, – не уводят общего впечатления от прочтения в зону вторичности, а создают иллюзию игры в необыкновенную лёгкость жизни. Игры одного из персонажей – китайского лётчика Джао Да? Может быть…
Чередою годы побежали, побежали, но не прямо, а кривыми
переулками, косыми переулками и выбежали в поле...
А по полю шла и пела длинноногая Марина и махала нам платочком, а над ней летели гуси и держали в клюве знамя, а на знамени написано: Ага! Ага! Ага!
А я сидел и думал:
До чего ж моя жизнь легка
До чего ж моя жизнь… легка