Чем больна детская литература и как её лечить? На эту тему по просьбе «ДВ» рассуждают представители двух поколений писателей – Роман СЕФ, поэт, прозаик, переводчик, драматург, член Правления МГО СП России, председатель Бюро творческого объединения детской
и юношеской литературы, руководитель творческого семинара детской и юношеской литературы в Литературном институте имени Горького, председатель Ассоциации детских писателей Москвы, и Лев ЯКОВЛЕВ, поэт, прозаик, публицист, руководитель творческого объединения «Чёрная курица».
В целом картина довольно грустная: появилось много издательств, которым нужен товарооборот, и они печатают всё подряд. Моему поколению Маршак и Чуковский поставили очень высокую планку, и мы стремились хотя бы дорасти до этого уровня.
Чтобы быть детским автором, надо отлично знать всё, что написано до тебя, и не только детскую, но и взрослую литературу. Уровень грамотности, культуры современного поколения непростительно низок. А невежество в детской литературе очень опасно.
Мы на семинаре (1-5 курс) задали вопрос: «Кто такой Гарри Трумэн?» Ни один студент не знал. Вы спросите, какое отношение Трумэн имеет к литературе? Да это же кругозор! Мы на семинаре читаем Багрицкого, Межирова, которых они не знают. Наше поколение, поступая в Литинститут, было более подготовленным.
Кстати, я поступал три раза. В 1951 году складывал в папочку стихи для творческого конкурса – и в этот момент меня арестовали: кто-то донёс о моих антисоветских высказываниях. По 58-й статье дали мне 25 лет. Второй раз, в 1956 году, после реабилитации, я прошёл творческий конкурс, но ректор сказал: мы вас принять не можем, у нас идеологический вуз, а вы неблагонадёжны. В третий раз, в 1990-м, Виктор Розов и Сергей Иванов пригласили меня вести семинар – так я стал профессором.
Когда после реабилитации я принёс Чуковскому свои стихи, он сказал: пиши детские – не посадят. В советское время литература для малышей не цензуровалась и была обращена к вечным ценностям. Поэтому многие хорошие, честные писатели (Борис Житков, Виталий Бианки и др.) спрятались от партийного ока за детской литературой, за переводами.
Подростковую литературу до революции представляли два автора – Лидия Чарская и Анастасия Вербицкая, у них беременели гимназистки. При советской власти их место заняли авторы, писавшие школьные повести. Сегодня не занята ниша детской подростковой поэзии. Пишут, в основном девочки, плохое фэнтези, прячутся за волшебством и занимаются подражательством. Просто беда.
Чтобы поднять уровень потенциальных писателей, надо в школе хорошо преподавать литературу и больше внимания уделять современной поэзии. Воспитывать литературный вкус надо на классиках: Тютчев, Пушкин, Блок, Гайдар…
К сожалению, всё сейчас решают деньги, хорошие авторы в детскую литературу не идут, считается, что она меньше стоит, хотя и за взрослую-то ничего не платят. Чтобы поднять престиж писательского труда, надо реорганизовать Союз писателей в профсоюзную организацию, – существующая форма себя изжила. Надо издательство «Детгиз» сделать государственным, оно всегда было штабом детской литературы. И вообще государство должно больше внимания обращать на детскую литературу, ибо это основная воспитательная составляющая. В войну детские книги стали печатать на плохой бумаге, но тиражи не уменьшились, тогда же начали проводить недели детской книги. Вот это отношение государства!
Уверен, спустя некоторое время появятся талантливые, неординарные люди, такие как Артур Гиваргизов, Елена Голобородько, которые двинут вперёд детскую литературу. Я всегда тянул своего читателя за уши, мои стихи чуть взрослее, чем он, давал читателю работу – над стихами надо думать.
Плачет грустный заяц
над своей судьбой –
Стала тётя зайца шапкой меховой,
Две его сестрички нынче – рукавички,
А сосед, с которым с детства он
знаком,
Переехал в город – стал воротником.
Очень многие авторы заигрываются на литературном пути. Молодым я бы посоветовал помнить стихи Заболоцкого:
Тот, кто жизнью живёт настоящей,
Кто к поэзии с детства привык,
Вечно верует в животворящий,
Полный разума русский язык.
На каком-то непродолжительном этапе развития ребёнка игровая литература нужна, но за ней должна следовать смысловая литература.
Возьмём зарубежных авторов. Астрид Линдгрен, например, очень осторожно писала об одиночестве ребёнка. Я переводил-пересказывал Джона Чиарди и через него высказывал свои мысли:
А вот
без скрипачей
и песен
наш мир
совсем не интересен.
Без песен
Липы не цветут,
Без песен
Реки не бегут…
Я переводил Уолта Уитмена вместе с Чуковским, Уолтера Деламера, американских модернистов. Должен сказать, что это очень помогает быть в курсе всех дел и не повторяться. Поэтому я бы советовал всем начинающим авторам учить язык и читать на языке. Детям, если они смогут, тоже нужно читать на языке.
Детские стихи во все времена были честными, с точными образами, ясными по содержанию, легко запоминающимися и необычными по сюжету. Всё вместе создавало ауру детской поэзии, которая по сей день сохранилась такой, какой сделали её наши предшественники.
Поэзия в жизни ребёнка очень важна, ведь именно с созвучных строк начинается наше общение с ним. Рифмы создают ощущение упорядоченности, стройности речи, умиротворённости. Дети чутко реагируют на эти изменения, затихают и успокаиваются. Музыкальность детских стихов – их несомненное достоинство.
Итак, какими должны быть настоящие детские стихи? Во-первых, они должны нести в себе некую завершённую мысль. Лучшим стихам свойственна стройная композиция, где продумано каждое слово. Надо помнить, что в поэзии от перемены слов местами смысл очень даже меняется. Во-вторых, стихам для детей просто не обойтись без занимательного сюжета и ярких тем. Тут всё зависит от поэтического дарования автора, его способности заинтриговать двумя-тремя словами, чтобы потом завладеть вниманием не на один час и поговорить откровенно не только о занимательном, но и о том, что пугает и расстраивает. В-третьих, уместно вспомнить и о ритмической организации детской поэзии: стихи подвижные, стремительные, как сама детвора, быстрее находят отклик у маленьких читателей. Даже рифма у детских стихов особенная – не «для глаз» (малыши читать не умеют), а «для ушей» (звуковая рифмовка органически свойственна ребёнку). Главное, не позабыть о лиричности и юморе. Наконец, детские стихи должны оправдывать предначертание поэзии, то есть вызывать различную эмоциональную реакцию: сочувствие, жалость, волнение, негодование, умиление и т. д.
Корней Иванович Чуковский, создавший знаменитые «заповеди» для детских поэтов, только в конце своей жизни открыл главную из них: ребёнок мыслит иначе, чем взрослый, потому что он счастлив. И чтобы понять, как на самом деле различно мышление малыша и взрослого, достаточно внимательно присмотреться к мордам львов, украшающих ножки старинного гарнитура карельской берёзы в гостиной его дачи в Переделкине. Если смотреть сверху вниз, то львы могут испугать вас своим свирепым видом. Но стоит присесть, и вы увидите, что звери вам улыбаются. И ребёнок, в отличие от взрослого, сначала увидит эту улыбку.
А городу и миру я бы пожелал читать Библию, десять заповедей, которые легли в основу всей христианской цивилизации, помнить о чести, той, какая выделяла российское дворянство и офицерство. Не убий, не укради – прямо и косвенно должны присутствовать в детской литературе.
Несколько болезней детской литературы
Во-первых, литература стала массовой, в ней нет интеллектуального направления. Здесь кардинально победил бизнес со всеми вытекающими: жанр заказной литературы подавил все остальные – заказываются книги на определённые темы (обучалки, стихи о животных, история, приключения, детективы, фэнтези). Есть авторы, которые пишут книжку в день, поскольку платят им мало. Отсюда подавляющая безграмотность текстов – ни рифмы, ни смысла, они написаны так, как по-русски даже не говорят, слова коверкаются, авторы не умеют ставить знаки препинания. Хороший писатель так не может, справедливо полагая, что текст должен «отлежаться». Лет 10 назад графомании тоже было много, но она была культурной.
Во-вторых, в современной литературе – засилье очень среднего фэнтези. Количество таких книг выросло под влиянием Гарри Поттера, который не является прозой в исконном смысле, это добротный сценарий для кино и не более. Человек, считающий Гарри Поттера литературой, отучится от чтения настоящей литературы, где нужно работать головой, а не скользить, не задумываясь. Ни одна попытка подражания не была удачной, Таня Гроттер – в сто раз хуже, но ребёнок, к сожалению, проанализировать это не может.
В-третьих, издательства отказываются брать рискованные проекты. Издают книги друг на друга похожие по образу тех, которые хорошо продаются, или тиражируют брендовые имена – авторов «Мурзилки», например. Не продаются интеллектуальные книги. Как только появляется художник со своим видением, стилистикой – его не хотят печатать. Была серия «Опасный возраст», там была хорошая литература – не продавалась.
А раз не печатают подростковую литературу, следовательно, и не пишут. У нынешних писателей есть хорошая проза, но она с иными реалиями, сленгом, – сегодняшним детям это не близко. С другой стороны, издатели очень самоуверенны, они считают, что точно знают, какие книги будут продаваться. На 80 процентов они правы, а 20? Сколько бы я ни уговаривал, ни убеждал, всё, что они могут сказать: давай издадим, но ты сам будешь продавать тираж. Увы, я не продавец.
В-четвёртых, между тиражируемыми писателями происходит «перекрёстное опыление» – это узкий круг, они печатают друг друга, заполонили собой всё, занимают не своё место, не дают хода хорошей литературе, по сути, закрывая её собой. Стоящие писатели в один голос скажут, что этот круг – воинствующие графоманы. Я не стесняюсь говорить им это в лицо, и они меня за это не любят. Они пошлые. Стёртость в детской литературе пропагандируется. Например, существует 10 сюжетов, как можно писать про мишку, – и никак иначе. У них нет оригинальных сюжетов. Так нельзя. Портить вкус детей неприлично, после таких книг они не смогут читать нормальную литературу, вырастут – будут читать Донцову. Пошлость в детской литературе неприемлема. Бородицкая пишет как никто, Гамазкова, Яснов, Муха, Григорьев, Левин, Седов – в их произведениях жизнь, свежесть, игра, в них ещё живёт божество. Но их редко издают.
Тиражные авторы говорят: я детской литературой зарабатываю деньги, меня печатают, это моя профессиональная деятельность. Если ты писал роман 3 года – ты не писатель и не профессионал, роман надо писать за три месяца. Было ли такое отношение 20 лет назад? Может, но больше было тех, кто относился к литературе как божественному предназначению. А эти между стишками пишут стишки. Промышленники, выделыватели табуреток. Их стало большинство.
Мы выявили причины, а чем лечить...
Те государственные, спонсорские деньги, которые выделяют на премии и поддержку книгоиздания, нужно честно распределять между качественными начинающими писателями, а доверить раздачу следует тем, кому можно доверять. Отборочные конкурсы должны быть анонимными, чтобы личностные отношения не мешали восприятию текста. Был такой случай. Я прочитал Сергею Иванову произведение одного автора, не называя имени. Иванову очень понравилось, а когда он узнал, кто это, был поражён: «Надо же! А я его выгнал с семинара за то, что он сидел без ботинок».
Нужна авторская, непохожая на массовую, качественная литература, соответствующая современному ребёнку. Он реактивнее нас, и нерв повествования должен быть другим. Раз Москвина, Георгиев продаются, значит, есть на них спрос. И здесь нужна политическая воля государства на то, чтобы издательствам на покрытие риска выдавать дотации для издания качественной некоммерческой литературы. А деньги, которые удастся заработать, должны вкладываться в следующие некоммерческие проекты.
Есть контингент детей, который читает умные книги. Есть интеллигентные родители. Им надо предоставить возможность купить такую литературу. Работают магазины интеллектуальной литературы, но нужен специальный детский, хотя бы один на Москву. Станет хорошим тоном покупать книги именно там, но туда нельзя допускать графоманов, чтобы имя магазина приравнивалось к знаку качества.