Мило, познавательно, неисторично – всё это можно сказать о новой постановке «Коппелии» в Большом театре
С данной версией балета я познакомился в Новосибирске лет семь-восемь назад. За давностью события мне трудно найти пять отличий нынешнего спектакля Сергея Вихарева от виденного тогда. Зато я хорошо запомнил послепремьерный рёв зала, превратившийся в совершенно футбольное выражение восторга, когда хореограф вспорхнул на сцену Новосибирской оперы.
Полагаю, не мешай тому же действию в Большом оркестровая яма, результат мог быть сходным.
«Коппелия» новосибирского образца мне понравилась до чрезвычайности, поэтому причины изменить своё мнение сейчас могли появиться лишь в каком-то экстраординарном случае. Которого, к счастью, не последовало.
Более того, исполнение ожидаемо оказалось высочайшего качества.
Претензий нет. Даже неисторичность, если подумать, не так страшна, как её малюют. Подумайте сами, что мог знать о народно-славянской жизни Эрнст Теодор Амадей Гофман, по рассказу которого создал свой балет Сергей Вихарев? Не более, пожалуй, чем Мариус Петипа или Энрико Чекетти, хореографию которых вознамерился восстановить балетмейстер из Мариинского театра.
На сцене нас ждут обобщённые «славяне». Скорее, западные, нежели восточные или южные, живущие где-то неподалёку от Австро-Венгрии. Они танцуют польскую мазурку и венгерский чардаш, носятся с транспарантом Prazdnik kolokola, устраивают личную жизнь.
Загадочный Коппелиус влюблён в механическую куклу Коппелию, но он не развратник, а чернокнижник.
Юноша Франц обручён с героиней балета Сванильдой, но не прочь изменить невесте с Коппелией.
Сванильда смеётся над Коппелиусом и Францем и обоих наказывает. За Франца, впрочем, таки выходит замуж.
В общем, всё реалистично: мужики гоняются за призраками, а женщины проявляют мудрость.
Комическую ситуацию, сложившуюся вокруг данного эпизода интимной жизни героев, и разыгрывают перед нами артисты Большого театра.
В первом и втором актах – в основном средствами пантомимы и народно-характерного танца. В третьем – танца классического.
В роскошных декорациях блистательно ведёт свою партию Мария Александрова. Сванильда этой прекрасной балерины и не менее великолепной актрисы совсем не инженю. Скорее – искушённая хищница, но хищница, полная очарования. Она не отказывается помучить Франца (и поделом: не смотри налево), а розыгрыш Коппелиуса мог выглядеть злым, не окажи он терапевтическое воздействие на стареющего романтика-мага.
Александрова – реальность. Геннадий Янин (Коппелиус) – не меньшая. Франц Руслана Скворцова – скорее, реальность, нежели модель, однако остальное – чистая условность. За которую, собственно, так и любим нами балет.
Искать историческую достоверность в изображении «тридевятого царства» – занятие интересное, но вряд ли перспективное. Условные славяне живут так, как предписано им Гофманом, Петипа и Чекетти. Ничуть не этнографами, а почти такими же романтиками, как чародей Коппелиус.
Если нам хорошо, то балет имеет право на существование. Вопрос же о том, насколько достоверна реставрация спектакля, я оставлю без внимания. Отмечу лишь, что мистификацией может быть всё: и славяне, и их интимные отношения, и воссозданная хореография.
Однако попытка хореографической реконструкции познавательна в том смысле, что она даёт понять, как мы видим балет времён Чекетти–Петипа сегодня. Я отвожу любые претензии от Сергея Вихарева. Он не так прост, как может показаться, а потому прекрасно понимает, что абсолютно точное воспроизведение пластического рисунка старинных балетов ныне принципиально невозможно. Об этом, кстати, он говорил после новосибирской премьеры. Его задача, как кажется, – дать адекватное представление о старом танце так, чтобы сегодняшний зритель не заснул. Естественно, решение этой проблемы подразумевает некоторую оригинальность, поэтому «несвоевременность» тех или иных построений не только допустима, но и строго обязательна. Обсуждать историческую достоверность реставрации Вихарева можно, даже нужно, но хорошо бы делать это, имея в виду отмеченную мною диалектику.
Впрочем, каков бы ни был вердикт балетоведов, не подлежит сомнению одно: спектакль состоялся, он будет любим публикой. Зрителю расскажут неглупую байку, а в третьем акте дадут полюбоваться на дивертисментные танцы.
Я, например, искренне восхищался солировавшими в них Анастасией Яценко и Ксенией Сорокиной, не говоря уж об исполнявших аллегорические роли Екатерине Крысановой (Заря), Нелли Кобахидзе (Молитва) и Анне Леоновой (Работа). Надеюсь, с другими исполнительницами мне повезёт не меньше.
Буду смотреть ещё – оно того стоит. А заодно решать, какое отношение это зрелище имеет к славянам, интимной жизни, Чекетти и Петипа.