Середина мая в Московском театре «Геликон-опера» ознаменовалась премьерой оперы П.И. Чайковского «Иоланта» в постановке лауреата Второго международного конкурса молодых оперных режиссёров «Нано-опера» Сергея Новикова.
Аншлаг. Один мой товарищ не догадался позвонить, думая, что купит билет на сказку перед спектаклем, но просчитался. В забитом до отказа зрительном зале над головами витает ожидание удивления. Забегая вперёд, скажу, что его будет много. И оно будет цветным. Ярким, как в детстве.
Когда опера заканчивается, я смотрю по сторонам и вижу, что сотни возбуждённых зрителей с мокрыми глазами, несмотря на деликатное предупреждение от театра «включить телефоны после окончания спектакля», нарушили запрет, взяли в руки свои гаджеты и поднимают их над головами, чтобы забрать домой финальный гимн любви, над которым вот уже более ста лет рыдает весь мир. Многие плачут, но… смотрят в маленькие экраны, а не на сцену. Неужели, думаю, они не понимают, что в этот момент упускают самое главное? Ведь то, что ловится в базу мобильника, не попадает в человеческое сердце! Ослепительно! Но ведь плачут, и, значит, сердце работает! Режиссёр Сергей Новиков, в том числе об этом. Не отступая ни на йоту от либретто, он раскрывает формулу, которую нам завещал Экзюпери в «Маленьком принце», говоря о зорком сердце.
В начале нового спектакля по старой опере повсюду на сцене царит цифровое эпикурейство, такой инстаграмный пуантилизм, общее лайт-пофигительство, в центре которого волнение слепой девушки Иоланты кажется неуместным нарушением правил общественного поведения. Ну, чего она так нервничает? Тише, Иоланта, всё же прекрасно! И вообще – иди спать. Смотри цветные сны! Нам так удобней. Иоланта спит – айфоны работают. Большая свита подружек привыкла к правилам игры: Иоланте запрещено знать о своём недуге. Это государственный запрет. Госзапрет знать о слепоте. Нужно, чтобы повсюду царило слепое счастье. А не то нарушившего запрет ждёт смертная казнь! Но пока всё прекрасно, идёт «движуха», как в огромном торговом центре в субботний день. Жизнь для большинства и есть торговый центр. Тут каждый смотрит на мир сквозь цветные очки. Чтобы не было видно глаз. Чтобы удобней было делать селфи и сразу всё выкладывать в Сеть. Друг с другом общаться некогда! Каждый занят только собой! Каждый сам себя лайкает по жизни.
И только очкастый сторож шикарного замка, в котором живёт Иоланта, смотрит не в мобильник, а в мониторы, чтобы контролировать вход и не пускать сюда лишних людей. Все в очках. Очкарик-король Рене несчастен, но твёрд и непоколебим. В модных очках Марта, жена Бертрана, кормилица Иоланты, которая гордится своей миссией. Продвинутый Роберт, герцог Бургундский, защищён очками от любовных прозрений.
Очки – знак уверенности в правильности счастливого неведения. И только глаза четверых людей мы видим не защищёнными слепыми стёклами. Эти четверо – старая слепая кружевница, дочь короля, красавица Иоланта, восточный доктор и бургундский рыцарь, граф Водемон. И это не какая-то случайность, эти четверо видят именно сердцем.
Режиссёр мягко и уверенно наводит свою оптику на каждого из нас, пришедших на старую сказку о любви. Он подталкивает нас сделать селфи собственной души. Иоланта, узнав о своём страшном недуге, хочет прозреть, не потому чтобы видеть, а чтобы сохранилась жизнь её возлюбленного. Государственный эгоизм отступает, сталкиваясь с лекарственной силой отдельно взятой человеческой любви. Я выхожу из театра на Большую Никитскую и достаю свой телефон, чтобы увидеть пропущенные звонки и сфоткать весну.