Исходя из жизни как таковой

Лонг-лист «Большой книги»

Роман Анны Козловой «F20» не только вошёл в лонг-лист «Большой книги», но и взял «Нацбест». Выигрышна сама тема: история взросления двух сестёр-шизофреничек с диагнозом F20 (параноидальная шизофрения, приступообразный тип течения с нарастающим дефектом личности). «Шиза – это зверь, это чёртов дьявол. Сейчас она, конечно, разжала свои лапы, но она всё равно рядом, я чувствую её. Она просто ждёт подходящего момента, чтобы снова схватить меня», – признаётся младшая сестра. Повествование же ведётся от лица старшей сестры, Юли, взгляд её на все происходящее уже сам по себе работает как приём остранения, дающий совершенно уникальный угол зрения. И здесь в принципе не нужны метафоры, какие-то оригинальные эпитеты или иные стилевые красоты, достаточно просто фиксации увиденного. Главная удача романа в том, что пропущенный через призму этого честного и жёсткого взгляда подростка, называющего всё своими именами, сумасшедшим оказывается наш, взрослый мир. Роль психически больного ребёнка сродни роли юродивого, имеющего право говорить всё, что угодно, и тогда, когда угодно. Девочки явно не от мира сего, они слышат всевозможные голоса, и наиболее отчётливо – голос недавно умершего соседа Сергея, который просит взять из его квартиры драгоценности и передать их вдове. Что в конце концов и делает младшая сестра героини Анютик; за это получает благодарность от потрясённой вдовы и нагоняй от собственной матери, ибо драгоценностей оказалось аж на 2 млн. рублей. Юля вынуждена скрывать от всех свою ненормальность, от всех, кроме своей сестры и сожителя матери Толика, с которым та познакомилась в «шиздиспансере», где он лечился. Главная героиня, безусловно, интересна и неординарна, и даже не своей болезнью, бесконечным пожиранием психотропных препаратов и неотступным желанием то и дело вырезать на своих стопах разные слова, а тем, что в результате болезни имеет право отвергнуть привычную фальшь взрослого мира и быть самой собой. Монотонная фиксация происходящего в сочетании с неожиданным углом зрения даёт потрясающий и трагический, и комический эффект. В этой в целом печальной истории есть несколько по-настоящему смешных мест: это и история с собакой Лютером, прокусившей щёку кинологу, и с частной учительницей Анютика Мариной Александровной, и с пьющей мамой Толика, и с организацией свидания одинокой старухи-девственницы с пожилым консьержем... Вот как, например, описывается ситуация с учительницей: «Дорога и впрямь чудовищно Марину Александровну изматывала. Приезжая к нам, она раздевалась, распространяя сладкий дух классического парфюма, садилась за стол и, пока Анютик раскладывала тетрадки, интересовалась, нет ли у нас чего-нибудь поесть? Ела Марина Александровна всё, её устраивали и пирожные, и вчерашний борщ. 100 долларов скромно поджидали её в конвертике в прихожей. Алгебра бывшую учительницу не слишком интересовала. Обычно она жевала, рассевшись за столом и засыпая учебники крошками, рассказывала, какой красавицей была в молодости, как за ней увивались мужчины, какие романы она закручивала на отдыхе в Гаграх и Дагомысе».

Есть в романе и линия трагической любви старшей сестры к однокласснику – поляку Мареку, которая закончилась самоубийством юноши. Выйти из длительной депрессии героине помогает отец, много лет назад ушедший из семьи и чувствовавший «невыносимую вину» перед дочерями.

Это роман о сложных и запутанных отношениях между людьми. Особенно – между родными людьми. О подлинном и фальшивом. О том, как трудно жить тем, кто обладает острым чутьём к тому и другому.

Роман заканчивается поездкой героини на кладбище к Мареку. На соседней могиле, на скамейке, оставлена книга, Юля открывает её наугад и читает: «Жизнь стоит прожить, и это утверждение является одним из самых необходимых, поскольку если бы мы так не считали, этот вывод был бы невозможен, исходя из жизни как таковой».

Анну Козлову часто упрекают в «чернушности», в акцентировании внимания на мрачных сторонах жизни. Но автор видит именно так: мы же не будем корить пессимиста за то, что он уныл, а оптимиста – за то, что весел. Возможно, именно такое зрение позволяет автору верно расставить смысловые акценты и отчётливее высветить светлые стороны жизни. Главное – в романе есть преодоление если не шизофрении, потому что, как известно, она не лечится, то, по крайней мере, мучительной путаницы мировосприятия героини – какие-то главные ориентиры она, повзрослев, всё же приобретает.

Теперь что касается жанра. Произведение названо кинороманом, а это повествовательное произведение, написанное в манере, близкой к кино­сценарию, но не обязательно предназначенное для экранизации. Наверное, Анна Козлова, написавшая несколько киносценариев, чувствует себя в этом жанре достаточно комфортно. Честно говоря, в данном конкретном случае разницы между романом и кинороманом я не ощутила, разве что в «F20» более чётко выстроен сюжет и не очень много описаний. А экранизировать – да, пожалуй, можно, фильм получился бы трудным для восприятия, но наверняка глубоким.