Сложно представить себе более популярный жанр в литературе, нежели детективы. Криминальными историями зачитываются, как вчера, так и сегодня все - от мала до велика. По возрасту русский детектив давно уже дедушка, ему более ста пятидесяти лет. Его история начинается со второй половины XIX века. Именно тогда в газетах и журналах стали печатать криминальные хроники и очерки с судебных заседаний. Эти очерки были очень популярны среди населения Российской империи, чем писатели и воспользовались.
На основе реальных уголовных дел стали возникать первые отечественные детективные рассказы и повести, которые на первых порах представляли собой подборку полицейских документов, изложенных в хронологическом порядке. Тем не менее, расходились они очень быстро. В первую очередь потому, что в отличие от западного детектива, были доступны большинству населения своей простотой и дешевизной.
Они пробудили интерес к преступлениям и лицам, нарушившим закон. В судах империи на многие процессы собиралось более сотни зевак, желающих развлечься поединком между адвокатом и прокурором. И доходило до того, что, благодаря изворотливости и красноречию защитников, суды присяжных оправдывали убийц.
И напротив, люди, живущие в полной нищете и нуждающиеся в помощи, очень легко и просто причислялись к ворам и разбойникам. Ибо они были беззащитны пред сильными мира сего и не имели денег даже на самого скромного адвоката.
Например, в произведении В. Гиляровского «Трущобные люди» есть один показательный очерк под названием «Один из немногих». Крестьянин Вологодской губернии отправился на заработки в Москву. Работы так и не нашел, тулуп у него украли и он бродил в поисках хлеба и крыши над головой по бесконечным улицам большого города. Изнуренный голодом и холодом он набрел на скромную сторожку, дверь в которую была открыта. Он вошел. На столе лежал хлеб. Почти в бессознательном состоянии голодный бедняк отрезает себе кусочек. На следующий день в газете появилось такое объявление.
«13 декабря, в девятом часу вечера… Неизвестный подошел к запертой на замок двери, после чего вошел в сторожку. Дворник (Евграфов) смело последовал за ним, и в то время, когда оборванец начал взламывать сундук, где хранились деньги и вещи Евграфова, последний бросился на него. Оборванец, видя беду неминуемую, схватил со стола нож, с твердым намерением убить дворника, но был обезоружен, связан и доставлен в участок… В грабеже, взломе и покушении на убийство дворника разбойник не сознался… Разбойник гигантского роста и атлетического телосложения, физиономия зверская. Дворник Евграфов представлен к награде». Такие известия были не редкость. Их читали, им верили. Собственно из таких вот не всегда объективных очерков и рождались потом детективы.
Примечателен и другой факт. В эти же годы процветал и совершенно иной, можно сказать, противоположный жанр – святоотеческая литература. В отшельничестве и в монастырях святые подвижники Русской Православной Церкви: преподобный Амвросий Оптинский, святой праведный Иоанн Кронштадтский, митрополит Филарет Дроздов, святитель Феофан Затворник создавали свои духовные творения. Выходили тысячные тиражи православных книг Сергея Нилуса, жившего в Оптиной пустыни.
То есть, у людей был выбор – истории о преступлении и книги о духовной жизни. Многие выбрали криминальный мир. Он казался более ярок и насыщен событиями, заставляющими с одной стороны ужасаться, а с другой - чувствовать себя более счастливым, чем жертва злодеяния и более благородным, чем вор или убийца.
Однако цена развлечения скучающего сердца была высока и безжалостна. Впустив в душу эмоции преступников и даже иногда восхищаясь мошенниками, люди сами стали взращивать в себе злые чувства – жажду обогащения, жестокость, эгоизм… Это затянуло их в опасный водоворот. Вбирая в себя криминальные образы из литературы и жизни, вполне благополучные и добропорядочные обыватели втягивались в преступный мир и падали нравственно вплоть до бунта против законной власти.
Это не просто совпадение. Связь между литературой и жизнью здесь очевидна. Из истории хорошо известно, что во второй половине XIX века в обществе наблюдался сильнейший духовный упадок. Чем больше являлось в мир отрицательных и безбожных образов, тем более нарастал кризис в душах людей. Ведь читая книгу, человек вживается в героев и, пропуская через себя озлобление и алчность, он может стать похожим на преступных персонажей. Проходит время, и бытовые убийства перестают поражать душу. Начинает происходить переход от Божьего мира к беспределу зла.
Так оскудение веры и потеря нравственного стержня явились важнейшей причиной всплеска преступности. Судебная реформа 1866 года подогрела интерес публики к криминальной жизни. Заседания суда стали восприниматься чем-то вроде гастролей знаменитого артиста, а суд над преступником – своеобразным предтечей нынешних реалити-шоу.
И получилось примерно следующие – безбожные бандиты и слабое следствие с безвольным судом служили прообразами духовно аморфных книг, а они способствовали дальнейшему моральному падению общества. Оно же приводило к атмосфере вседозволенности, когда зло не только с умом делается, но и в суде великолепно защищается. Только деньги плати. И так всё ниже и ниже.
Вспомним процесс по делу Дмитрия Карамазова в романе Достоевского. Не доведя расследование до конца, присяжные вынесли обвинительный приговор, руководствуясь по большей части эмоциями и игрой на публику. В результате невинный человек получил 20 лет каторжных работ. А ведь судья – это карающий меч Божий. Может ли он, будучи слугой Всевышнего, исполнять свою волю? Нет - он исполнитель воли Божественной. «Мужички» из произведения Достоевского об этом забыли, как запамятовали об этом и большинство их современников.
Хотя вроде бы с внешней стороны они и постояли за справедливость – за смерть отца - каторга. Только вот сына-то невинного осудили, хотя им и прямо указали на преступника. А они, вместо дополнительного расследования, приняли чисто эмоциональное решение. И вышло так, как оно и в жизни, и в детективах случалось - чего там заниматься лишней волокитой, когда водка стынет?
И снова падение духовного уровня общества сказалось на литературе. Большим спросом стали пользоваться бульварные романы и незатейливые детективы. Легкое развлекательное чтиво – вот что интересовало читателей.
Дело дошло до того, что самые безбожные злодеи – всякого рода нигилисты и революционеры стали окружаться романтическим ореолом. Как тут не вспомнить знаменитый разговор между героями Достоевского «Преступление и наказание», происходивший на квартире следователя Порфирия Петровича. «Видишь, Родион: слушай и скажи свое мнение… У них (социалистов – прим. авт.) не человечество, развившись историческим, живым путем до конца, само собою обратится, наконец, в нормальное общество, а, напротив, социальная система, выйдя из какой-нибудь математической головы, сделает его праведным и безгрешным, раньше всякого живого процесса, без всякого исторического и живого пути».
Души, ослепшие духовно, приняли жажду плотского наслаждения земными благами за стремление к всеобщему счастью. Осуждённые революционеры, попадая в тюрьмы за бунт против помазанника Божьего, считали себя пострадавшими за счастье народа. Злоумышленники, разбойники и убийцы выдавали себя за благодетелей страны. И свершилось Божье наказание - духовно ослепленные люди помогли палачам затянуть верёвку на своей шее.
К счастью, на борьбу с упадком общества поднялись серьезные литераторы, которые глубоко проникали в суть человеческих душ, показывали проблемы общества с разных сторон, учили добру и способам борьбы со злом. Оно называлось своим именем. И совершено точно охарактеризовал революционеров Достоевский в романе «Бесы».
В наше время эта литература стала классикой. Но вот парадокс, история повторяется. Сейчас происходят те же самые явления, что были в конце XIX веке, усиленные семидесятилетней безбожной жизнью и десятилетним беспределом перестройки-переломки.
Иногда и читатели, и судьи не понимают правил «игры». И спрашивают друг друга: «А чем нам жить, какими идеалами?» Если мы стремимся к техническому и нравственному совершенствованию, то и эту линию нужно всесторонне поддерживать, а не шарахаться из стороны в стороны. Мол, есть исключения из правил. А если политика в том, чтобы всякому чину в ноги кланяться, то нужно и чины держать в «ежовых» рукавицах.
И странное дело – люди стали технически грамотны, а в головах иногда такая «каша», которой и у безграмотных крестьян не было. И удивляться тут особо нечему. С момента перехода к рыночной экономики, главным критерием книжной продукции для многих издательств стала прибыль. Чтобы её добиться, издатели идут на любые, даже самые недобросовестные меры. Литературный рынок переполнился низкопробной литературой. Не слишком требовательный читатель глотает её, как леденцы монпансье. И особенно это коснулось детективов. Хотя бесспорно есть и хорошие книги.
Пожалуй, из всей массы современной детективной продукции, я бы выделила несколько авторов, которые выгодно отличаются от остальных. Это И. Изборцев, Б. Акунин, В. Лавров. Они интересные авторы. Не все согласны с их отношением к жизни, но это их выбор. И если читатели покупают их книги, значит - они им интересны. Однако и в основе их произведений лежат криминальные и психологические мотивы, а не духовные.
К сфере духовной жизни наиболее приближена книга Дмитрия Корсунского «Широки врата… и узок путь». Это детективная повесть рассказывает о расследовании убийства теневого миллионера Гусева, которое медленно, но верно выводит главного героя - старшего оперуполномоченного по особо важным делам Николая Иванова на бандитов, совершающих убийства и мошенничества в особо крупных размерах в Санкт-Петербурге и окрестностях.
Всё вроде бы по классической схеме криминальной литературы. Однако есть и весьма существенное отличие. Оно не только в хорошем сюжете и реалистическом изображении расследования, но и в рассмотрении преступлений со стороны православной веры. В таком аспекте криминальный мир еще не исследовался.
Здесь можно было бы вспомнить Достоевского, но и «Братья Карамазовы» и «Преступление и наказание» - романы по большей части психологические. Родион Раскольников мучается вопросом: «Вошь ли я, как все, или человек? Тварь ли я дрожащая, или право имею...». А не проблемой: «Живу ли я по Законам Божиим и не отошла ли от меня Божия благодать?»
И нужно особенно подчеркнуть то, что речь идёт о постановке вопроса. Федор Михайлович не исследовал уголовное преступление как преступление Божьих заповедей. Достоевский – это непревзойденное мастерство, своего рода эпоха. И всё же, несмотря на христианские мотивы, которые прослеживаются в произведениях великого классика, православных детективов он не писал. Поэтому «Широки врата… да узок путь» – это, можно сказать, один из немногих детективов, где преступления рассматриваются со стороны православного мировоззрения.
Кто-то из читателей, наверное, скажет: «Раз книга написана согласно православной традиции, то она наполнена всевозможными нравоучениями». А напомни ему любую притчу, и он с ней согласится, хотя бы и с трудом.
В основе любого художественного произведения лежит духовная реальность. Она определяется тем уровнем духовного состояния, на котором находится автор. Если речь идет о событийной литературе, а детективы именно таковыми и являются, то автор всегда наблюдает жизнь со стороны и преподносит ее с помощью тех средств, которые находятся в его арсенале. Однако писатель не может сам стать частью этой жизни, не может проникнуть в нее, потому что это не его жизнь, не его бытие, если выражаться святоотеческим определением. Он как бы подсматривает за чужой жизнью, отражает ее. В своем произведение он всегда говорит о со-бытии', не о себе, не о своем освоении жизни. Это не есть своя собственная духовная жизнь, это есть попытка научиться ей и научить других. Поэтому благо тому автору, который наблюдает жизнь людей, стремящихся жить по Божественным Законам, а не подсматривающему за чужими грехами. Такие произведения всегда актуальны, потому что разговор о нравственности, о добре и зле всегда найдет отклик в сердце человека.
Свет православия, освещая характеры героев и сюжет книги, естественен и привычен. Так и дневной свет. И глаз не режет, и видишь ясно. И в целом представленный детектив вполне современный, но не попсовый и не кровавый, хотя убийств, мошенничеств, коррупции в нем хватает.
А чтобы почувствовать разницу, посмотрим, что предлагает сегодня отечественная криминальная беллетристика.
Анализируя книги детективного жанра, я вспомнила стихотворение Евгения Подакова «О детективах». В нем говорится о любителе детективов, долго и тщательно собиравшем жанровую библиотеку. Он вдумчиво читал и вникал в детали, но так и не нашел в своём собрании и мало-мальски серьезного смысла. Вот так и приходит разочарование. Не только к нему. И горько, и денег жалко…
Увы, сегодняшние детективы порой не отвечают и самой специфики жанра. Ибо что такое детектив? Это преступление, чаще всего убийство. Далее сыщик, который разыскивая улики, расследует преступление. И, разумеется, закономерный финал, когда преступника либо убивают, либо отправляют в тюрьму. При этом действия связаны между собой и представляют единый монолитный сюжет.
Всё это и наблюдается в книге «Широки врата… и узок путь». Автор дает читателю возможность стать участником расследования. Ему в нужное время и в нужном месте сообщаются определенные улики, которые находит оперативник Николай Иванов. Методы работы криминальной милиции соответствуют нашему времени - прослушивающая аппаратура, компьютеры, широкая агентурная сеть, база оперативных данных, выезды на место преступлений, расспросы очевидцев, тонкий психологический расчет при допросе подозреваемых и сопоставление данных. Никакого шантажа, подкупа и избиения подозреваемых.
В других же детективах – внешне традиция вроде бы соблюдена, но внутренне они представляют собой скорее триллер или боевик. Границы добра и зла размыты. Рассмотрим для примера детектив Виктора Пронина «Банда». По форме и по содержанию это произведение действительно представляет собой классический детектив с финалом, в котором преступники разоблачены, найдены и заслужено наказаны. Но, по-моему мнению, дело-то обстоит совсем иначе.
В конце книги любовницу одного из преступников Андрея Николаева Свету похищают его же подельники. Они насилуют ее в извращенной форме на даче убитого бандита. В поисках любимой Андрей приезжает на дачу. Подельники, издеваясь, предлагают Андрею поучаствовать во вторичном изнасиловании Светы. В ответ Андрей хватает пистолет и стреляет по гениталиям преступников. Потом обливает дачу бензином и поджигает. Насильники сгорают заживо. Андрей хватает Свету и бежит с ней в деревню. Там, не смирившись со своей болью, позором и несчастьем, Света стреляется из пистолета Андрея. Следователь Парфеньев, памятуя, что Андрей в свое время пожалел и не убил его, отпускает преступника на все четыре стороны. И вроде бы все хорошо. Света отомщена, преступники сгорели, а герой – Андрей Николаев отправляется устраивать новую жизнь.
Только парадокс вот в чем. Андрей – сам убийца и бандит. Какие бы мотивы им не двигали, но в очах Божиих он будет ничем не лучше своих сообщников. Бог дал, Бог взял. Лишение кого-то жизни – не только прямое нарушение Заповеди Божией, но и один из семи смертных грехов, ведущих душу к вечным мучениям. Никому не дано право лишать человека жизни. Оставляя убийцу безнаказанным, оправдывая самосуд, автор создает у читателей иллюзию, что ради мести, ради высокой цели, а иногда и от безысходности, можно творить собственноручную расправу, проявлять жестокость и убивать людей. Следователь тебя за это еще и по головке погладит, потому как ему меньше хлопот.
Таким образом, здесь никак не может идти речи о справедливом наказании. Детектив учит лишь волчьим законам: око за око, зуб за зуб. Зачем искать правды у Бога, или у правосудия, когда можно добиться ее с помощью силы. Это нечестный детектив, потому что зло умело маскируется автором под добро. Но писатель упускает из виду, что на Страшном Суде Андрею Николаеву придется отвечать не только за свои грехи, но и за грехи своих жертв. Ибо насильственной смертью они частично искупают свои прегрешения, а вот ему оправдываться будет совсем нечем.
К сожалению, на мой взгляд, детективов подобных «Банде» сейчас очень много. 80% из них почти не имеют сюжета. Есть море крови, жестокости, множество интимных подробностей и водопад бессмысленных словоблудий, а сюжета нет. К сожалению, менталитет публики сегодня такой, что чем страшнее повествование, чем проще содержание, тем быстрее книга покупается.
Основа детектива – линия расследования упрощена до минимума. Часто преступник становится известен еще в начале произведения. Все действия вертятся вокруг противостояния двух враждующих лагерей: бандита и сыщика. У кого в руках окажется самое мощнейшее оружие, кто будет сильнее и хитрее, тот и победит. Никаких улик, бесед по душам и версий следствия. Методы Шерлока Холмса и Эркюля Пуаро вообще полнейший архаизм. Нужные показания и действия просто выбиваются с помощью кулаков, интриг, шантажа и оружия.
И считается хорошо, когда бандитов убито больше, чем оперативников и потерпевших. Что-то вроде того как добро победило. Совсем забывая о том, что и у преступников есть близкие люди – родители, жёны, дети... И для них лучше, чтобы оступившийся человек покаялся и вернулся в общество честным и добрым человеком, а не был пристрелен подобно бешеной собаки.
Авторы некоторых детективов и не скрывают темной действительности. Клин – клином вышибают, таков девиз криминальных романов. Методы преступников взяты на вооружение следователями и оперативниками. Подкуп свидетелей, подставные ситуации и удар по болевой точке – вполне обыденные действия для сбора доказательств.
И как не вспомнить старую добрую классику, «Смерть Тарелкина» А.В. Сухово-Кобылина. В этом произведении чиновники просто выбивали показания. Обвиняемому не давали пить, неугодных свидетелей отправляли на экзекуцию... Однако у классика все это описано в юмористической форме. Он показывает лицевую сторону чиновников вроде Варравина. Считается, что он стоит на страже закона, получает за это чины и звания, а на самом деле жестокий подхалим, взяточник и душегуб.
К сожалению, в детективных произведениях нашего времени подобные явления уже далеко не юмор. Это объективная реальность. Причем чем ее больше, тем положительнее, или как говорят тем круче, становится главный герой. Насилие стало возводиться в добродетели, и это страшно. Например, в детективе Ч. Абдуллаева «Альтернатива для грешников», К. Казанцева «Аттестатор», «Под тонким льдом», «И никого не стало», А. Марининой «Смерть как искусство», В. Колычева «Боксер» и многих других.
Следующая специфическая особенность детективов – это масштаб, совершаемых деяний и глобализация заказчиков и исполнителей. Современные Нат Пинкертоны не интересуются похищенными скрипками Страдивари, убийствами на почве ревности, пляшущими человечками. Обыденные преступления для российского сыщика XXI века слишком мелкое плавание. Как правило, он ведет борьбу с крупными мафиозными структурами, иногда сам представляет интересы одной из них. С какого бы преступления не начинался современный детектив, он все равно, рано или поздно, приведет читателя к мощнейшей преступной группировке, интересы которой или повязаны на международной арене или ведут к столкновению с государственными органами или к другому мощному преступному сообществу.
В этом плане показателен детектив Г. Миронова «Гюрза». В подвалах НИИ члены преступной группы Гюрза занимаются обработкой золотых изделий, прибывающих из-за рубежа. Их многомиллионные финансовые операции наносят большой ущерб государству и сильным мира сего. Представители ФСБ, МВД и прокуратуры не стесняются в средствах для уничтожения Гюрзы. Цель оправдывает средство. И никто не задумывается о том, что доброе дело через зло не творится.
Стоит также отметить, что многие авторы так закручивают сюжет, что уже и сами не могут найти выхода из создавшегося положения. И тогда им на помощь приходят потусторонние силы. Это не смешно. Обилие мистики – бич сегодняшних криминальных романов. В расследованиях преступлений участвуют экстрасенсы, маги, гадалки, гипнотизеры и астрологи. И это только малая толика всех мистических действий.
Природа фантазии, как содержательная основа художественного произведения, по учению святых отцов Православной Церкви, заключается в принятии помыслов, в их развитии, в их укорененности в душе человека. Природа помыслов духовна. «Они есть семена плевел, которые сеет враг рода человеческого на ниве человеческого сердца» (архимандрит Платон Игумнов). Обращаясь к миру духовному, но демоническому, человек обрекает себя на порабощение этими силами. Порабощение, как в духовном, так и в мирском понимании всегда связано с потерей свободы, а значит и личностной жизни. То есть получается, что подобные помыслы уводят человека от себя самого, от жизни. Каждым своим произведением автор отвечает на извечный вопрос: «Быть или не быть?». Уход от себя, переход в мир нереальный, запредельный (демонические силы не способны к творчеству, творчество может быть только от Бога, а значит созданный ими мир – нереален) есть переход в небытие, в бездну. Вступивший на эту стезю дает себе и читателям ответ «не быть».
Кроме того некоторые авторы не учитывают то, чем детектив привлекает читателя. В первую очередь возможностью погрузиться в мир криминальных приключений. Побывать в роли сыщика, почувствовать себя участником сыскного процесса, попытаться разгадать тайну. Какого же его разочарование, когда гадалка неожиданно откроет все карты и разложит по полочкам все обстоятельства дела. На мой взгляд, такой вариант - это нечестная игра с читателем. Это равносильно остановке бегуна на полном ходу. И дыхание перехватить может. Тем не менее, такова реальность многих детективов.
Впрочем, есть и интересные исключения. Несколько лет назад вышел неплохой детектив Игоря Изборцева «Спастись еще возможно». Книга вполне достойная, тем более что не последнее место в ней занимают вопросы нравственности и христианской этики. И все бы хорошо, если бы не обилие мистики. Цыгане, матросы и черти мерещатся, как главному герою криминальному авторитету Прямкову, так и тем, кто его преследует. Бандит идет по следу Прямкова. И вдруг видит бесов в человеческом обличие. Они его зовут, преступник идет за ними и кидается под поезд.
В книге же «Широки врата… и узок путь» ни мистики, ни святых нет. Есть оперативник Николай, думающий, что «прежде служения закону уголовному, следует служить закону Божиему». По этому принципу он живет и ведет расследование. Прежде чем спрашивать с преступников, он задает вопрос себе: «А нет ли во мне какой-нибудь неправды… И возможно ли самому будучи неправедным, требовать праведности от других?» Ему, с Божьей помощью, удаётся избавиться от взяточничества в отделе, разработать и внедрить методику борьбы с лохотронщиками.
А если говорить о масштабах расследования, то Николай берется и за раскрытие квартирного разбоя, и за поимку главаря крупной преступной организации. Сталкивается он и с коррупцией, когда вышестоящие чины за деньги выпускают крупную «рыбу». Спасение от ожесточения сердца он находит в монастыре, где трудится на восстановлении храма.
В целом же все криминальные перипетии детектива лишь средство для раскрытия основной темы - Суд Божий страшнее мирского суда. Последнего можно избежать, а вот первого нет. Божие наказание страшнее - от него не откупишься. Пример этому - смерть от удушения выхлопными газами теневого миллионера Гусева, с которого начинается книга.
Многие сегодня находятся в таком же самопрельщении, в каком находился Гусев или чиновник Тарелкин из произведения Сухово-Кобылина «Дело». «Хоть бы в щель какую, в провинцию забиться; только бы мне вот Силу да Случай, а я таким бы взяточником стал, что с мертвого снял бы шкуру; право, бы снял - потому нужда! Так вот что удивительно: нет вот мне ни Силы, ни Случая».
Даже в последние месяцы жизни, несмотря на явное предупреждение о смерти, такие люди предпочитают отдаться беспечному состоянию души, потому что оно более сладкое и привычное. У них надежда на деньги, а не на Бога. И это, по слова Господа, одно из безумств мира. Место в раю за деньги не купишь, отпущение грехов тоже. Душа коммерсанта Гусева предстаёт перед Богом. Что теневой делец может предложить за её спасение? Свои миллионы – глупо. Зачем Богу его деньги?
Это хорошее предупреждение чиновникам, предпринимателям, представителям правоохранительных структур и высших эшелонов власти. Всем тем, кого культивируют авторы детективов. Ведь не только в книгах они, «обладая материальным благополучием и исподволь упиваясь силою власти…» не имеют «и самих себя». Многие так поступают и в реальной жизни. «Господствовали над подчиненными, не замечая того, что над ними господствовал грех, и они служили своим страстям». Примечательно, что чаще всего они разделяют судьбу Гусева, гибнут от пули конкурентов где-нибудь на пороге собственного подъезда, или оказываются за решёткой.
«Люди, - говорит героиня повести матушка София, - надеясь на силу, перестают надеяться на Господа и думают силу сокрушить силой. Между тем, много скорбей у праведного, и от всех их избавит его Господь и убьет грешника зло». Жаль только, что многие из творцов криминальной литературы не принимают это во внимание.
С учетом сказанного, мне думается, что книга «Широки врата… и узок путь» может претендовать на детектив мейнстрима и даже больше. На сегодняшний день такие произведения большая редкость.
Роль лидера принадлежит жанровому детективу. В нём всё внимание сосредоточено на игре в «кошки-мышки», которую ведет сыщик с убийцей. Эти детективы, как правило, держат читателя в постоянном напряжении. Сыщика на каждом углу подстерегают опасности типа неразорвавшейся бомбы. Жанровые детективы бывают очень сходны с триллерами. Они нагоняют страх на читателя, удерживая, таким образом, его внимание. К таким детективам, по моему мнению, можно отнести книги Ф. Незнанского, А. Пронина, Б. Акунина и др.
На втором месте эстетический детектив, открывающий читателю всю зловещую сторону реальности. Герои, чаще всего, отвергнуты обществом, противостоят ему и считают себя вне закона. Мастером эстетического детектива можно назвать Р. Чандлера. Среди отечественных писателей в этом жанре работает К. Казанцев.
А вот детектив «Широки врата… и узок путь» совершенно иной. Смысл произведения – нравственное развитие героев, что собственно и определяет мейнстрим. Такие книги рассказывают не только о расследовании, но и о людях, ведущих следствие.
Сам термин мейнстрим появился благодаря американскому писателю У. Хоуэллсу. Он выделял произведения, написанные в реалистичном ключе и акцентирующим внимание на нравственных и философских проблемах. Такие книги стали называться «мейнстримом». Относительно детективов это определение применяется в том случае, когда наряду с основной линией расследования преступлений в сюжет вкрапляются косвенные линии, не влияющие на ход следствия, но органично обогащающие сюжет своей нравственной идеологией.
Например, в представленной книге показана история вора-рецидивиста Валерия Подболотина. Устав от воровской жизни и чувствуя, как многочисленные грехи давят и тяготят душу, он начинает свой тернистый путь в монастырь.
Здесь нужно отдать должное автору, который проявил себя не только отличным рассказчиком, но и хорошим психологом. Мытарства Валериной души описаны ярко и реалистично.
«Отказываясь от прежней жизни, он чувствовал в своём сердце неумолимый укор. Чем старый вор может отблагодарить Бога за Его милосердие? Как он может заслужить прощение грехов, когда и у обворованных людей попросить прощения не мог? То есть прийти-то и попросить прощения он мог бы… Да только кто знает, что произошло бы дальше? А вдруг его сдали бы в милицию? Тогда остаток жизни в тюрьме провести пришлось бы, да там бы и закончил он свои дни, скорее всего.
Душу вдвойне разъедало то, что он хорошо помнил все свои кражи, грабежи и мошенничества. Многие из них прошли для него безнаказанно, и раньше это было предметом его особой гордости.
Ладно, если бы он только грабил награбленное и не трогал бедных людей. Тогда хоть какое-то, пусть самое слабое оправдание для его совести и могло бы существовать.
Но не было ни какого-то оправдания, ни какой-нибудь другой зацепки для совести, которая хоть как-то могла бы удержать его от падения в пропасть огненного ада, над которой, как ему мерещилось, он висел давным-давно. Лишь в последние месяцы он стал предчувствовать красно-багровые языки пламени, бушующие на дне пропасти. Увидел их и ужаснулся».
Еще одна линия – любовь Николая Иванова. Однажды в театре он встретил свою однокурсницу по институту. Она буквально затащила его на собрание в секту Сагита. Но у Бога не бывает ничего случайного. Там Иванов встречает Аню – девушку, которую он любил еще студентом. Молодые люди не виделись восемь лет и вот теперь встретились, казалось бы навсегда. Но судьба снова преподнесла «сюрприз» - Аня улетела в командировку в Италию и, судя по всему, решает остаться за рубежом. Папа покупает ей квартиру, работа из временной превращается в постоянную. Звонки Ани становятся всё реже, и, кроме этого, папа поддерживает деловые связи с чиновником, находящимся в оперативной разработке.
Не выдержав испытание временем, молодой оперативник изменяет любимой с симпатичной Настей. Вскоре и она уезжает за границу. Мимолетная связь принесла главному герою духовное опустошение.
И опять автор детективной повести удивительно тонко с психологической точки зрения показывает и сладость страсти, и тяжесть ответа перед Богом. «Николай снова почувствовал, что сам опрокинул сосуд, в котором нёс драгоценную, животворящую влагу. Только теперь он всерьёз задумался почему, встретив Настю, почти перестал совершать утреннюю и вечернюю молитву. Ему было тяжело встать на молитву, когда она была рядом. От него ушло молитвенное состояние души, в котором он раньше обычно находился. Вместо него появилось приятное чувство расслабленности, умиротворяющее всё тело и снимающие всё напряжение борьбы. И в этом состоянии наступало безразличие ко всему внешнему миру. Лишь длилась и длилась чувственная сладость тела. В нём притупилась сострадательность к жертвам преступников и неприязнь к коррупции. Почему?»
Итогом этого эпизода стало осознание Николаем, что нарушение и одной Заповеди Божией ведет к нарушению всего Закона. А если он сам нарушитель, то может ли он осуждать преступников. Ведь для Бога и прелюбодеяние, и воровство – грех. И никому не ведомо, что на весах Божиего правосудия тяжелее. Вот в таких испытаниях пребывает главный герой.
Разумеется, что детектив с таким нравственным содержанием, не может быть просто жанровым. Тем более в нём сочетается несколько жанров. И это тоже свойственно мейнстриму. Достаточно вспомнить произведение И. Бунина «Дело корнета Елагина». В книге сплелись в один клубок элементы детектива, драмы и любовного романа. Можно еще вспомнить и драму-детектив Н. Лескова «Леди Магбет».
Интересно и само сочетание жанров книги Дмитрия Корсунского. По внешней схеме – это классический детектив, а по внутреннему строю - русский криминальный роман второй половины XIX века.
И, в первую очередь – это полицейский детектив. В его основу вплетены элементы психологического и жесткого детектива. Почему жесткого? Потому что, Николай Иванов подключает к своим расследованиям сотрудником отдела в только на этапе задержания преступников, когда по служебной инструкции необходима подстраховка. И многие вопросы ему приходится решать в одиночку, так как в системе работает «крот», имеющий доступ к секретной информации.
В установление личности бандитов и их оперативную разработку он вкладывает все свои силы. И всегда ему нужно учитывать тот фактор, что и прямые начальники могут приостановить часть оперативных мероприятий, когда есть звонок «свыше». Есть давление и со стороны организованной преступности, для которой и храм не свят, если есть серьёзные интересы. К тому же, имеются интриганы и среди простых оперативников, лишенных им дополнительных заработков. Собственно эти признаки и составляют специфику жанра жесткого детектива. Наиболее интересные произведения этого подвида принадлежат перу Р. Чандлера «Прощай любимая», «Женщина в озере» и Р. Макдональда «Последний взгляд».
Говоря о книге «Широки врата… и узок путь» как о детективе мейнстрима, мне хочется подчеркнуть ее русскую широту. Произведение имеет настолько глубокий духовный православный анализ поведения героев, что ее трудно удержать в рамках иностранного слова «мейнстрим».
В этой связи, мне хочется уделить внимание тому новшеству, которое автор вносит в современную литературу, в том числе литературу жанра. Речь идет о принципиально новом образе главного действующего лица – сыщика. Если сделать сейчас небольшой исторический экскурс, то мы увидим, что фигуры, подобно Николаю Иванову встречаются крайне редко, но они очень нужны. Потому что невозможно воспитывать у людей и их потомков чувство патриотизма, чувство веры, чувство ответственности, не имея живых образцов для подражания.
«Образы героизма, - пишет И.А. Ильин, - пробудят в нем самом (человеке – прим. авт.) волю к доблести, пробудят его великодушие, его правосознание, жажду подвига и служения, готовность терпеть и бороться, а русскость героя – даст ему непоколебимую веру в духовные силы своего народа».
Как выработать у человека уважение к правоохранительным органам. Как научить его «стоять» вместе с ними, бороться, побеждать и не искать награды, если с утра до вечера тебе твердят об оборотнях в погонах? У читателей и сотрудников полиции при чтении не лучших детективов может создаться иллюзия обоснованности недостоверного сбора доказательной базы, и они будут так делать и в реальной жизни. А ведь это неправильно. Да проблемы в полиции сейчас большие, но честные полицейские были и будут всегда. И люди должны знать об этом. Но вернемся к истории.
Так в дореволюционной России, образ полицейского был или совсем размыт, или же он представлял собой человека не очень умного, не очень сообразительного, а порой и жестокого. А.П. Чехов «Хамелеон», «Шведская спичка», И.Д. Путилин «Записки начальника Санкт-Петербургской сыскной полиции», А.В. Сухово-Кобылин «Дело», «Смерть Тарелкина».
Образ положительного сыщика стал появляться уже после революции, когда было посажено зерно, дозревшее, в конце концов, до гордого именования «советский милиционер». Именно в 20-е годы стали появляться веселые и смелые красноармейцы, ведущие борьбу с контрреволюционерами. Например, Володя Патрикеев из произведения А. Козачинского «Зеленый фургон». Впрочем, и тут всё достаточно спорно, поскольку на самом-то деле к «контре» причисляли самых честных, благородных и мужественных офицеров, боровшихся за спасение России от большевизма.
После того, как советская власть прочно укрепилась на просторах нашей Родины, вместе с ней закрепился и образ сотрудника милиции. Образ этот должен был обязательно соответствовать Гостстандарту, утвержденному на очередном пленуме ЦК.
Стандарт этот предписывал следующее: милиционер – человек со всех сторон положительный, не имеющий право даже на малейшую слабость. Он честен, обязательно умней, хитрей и ловчей преступника. Горячо предан своему делу. Не всегда, но часто не имел даже личной жизни. Интересная особенность, в советском детективе милиционер не мог быть убитым. Ранен – еще куда ни шло, но убит – никогда. Примеров образцовых советских сыщиков достаточно много: Павел Павлович Знаменский, Федор Иванович Анискин или лейтенант Сергей Коршунов из романа А. Адамова «Дело пестрых».
Детективная советская литература не терпела полутонов. Бандит – враг, милиционер – свой, третьего не дано. Разбираться в тонкостях душевной организации, в советской литературе было не принято. К сожалению, милиция времен СССР придерживалась принципа, что добро должно быть с кулаками. Как говорил Глеб Жеглов: «Вор должен сидеть в тюрьме и людям не важно, как я его туда посажу».
В XXI веке этот принцип выродился в полный беспредел, как со стороны преступников, так и со стороны полицейских.
Сегодняшние следователи, оперативники и другие сотрудники правоохранительных органов, если и вызывают положительные эмоции у читателей, все равно ведут безнравственный образ жизни. Они не могут стать героями своего времени, потому что пользуются теми же методами, что и преступники, а значит, сами отстоят от них недалеко. Нынешние герои детективных историй для достижения своих целей и своих, только им ведомых идеалов, идут, что называется по головам, не считаясь ни с чем и ни с кем.
Николай Иванов тоже стремился за светлыми идеалами, только они значительно отличаются от тех, что упомянуты выше. Сравним методы его работы и его отношение к людям с советским стандартом.
«Обдумывая разговор, он взвешивал все его слова и поступки. Вероятно, Подболотин входит в состав преступной группы… При этом раз он приехал в монастырь, очевидно и то, что он хочет покончить с прежней жизнью… Если бы их встреча произошла в городе, то Николай, скорее всего, попробовал бы его завербовать. Была бы эта вербовка оправдана? «Свой» в преступной группе — это залог успеха… Однако нужно было учитывать и другую сторону. Начав с ним оперативную работу, Иванов, пусть даже и вынужденно, но подталкивал бы агента находиться среди бандитов и, как следствие, быть, как минимум, косвенным соучастником преступления… А дальше… Есть ли у него уверенность, что закоренелый преступник снова вернётся в монастырь? Чужая душа — потёмки… Что делать? Не лучше ли ничего не делать? Пусть спокойно в монастыре грехи замаливает, да трудится по мере сил. Нужно всегда давать человеку возможность жить по - православному…»
Кто из сегодняшних героев детективов способен пожертвовать делом и репутацией ради человека, учитывая, что этот человек матерый вор? Таким образом, герои книги «Широки врата… и узок путь» представляет собой нечто совершенно новое в литературе. Увы, нет в наше время образов сотрудников правоохранительных структур, которые бы сопрягали всю свою службу и жизнь с Божьими заповедями. Которые бы не оправдывали свои падения благими помыслами и всеми силами удалялись бы от всякого осуждения.
Однако будет ошибкой, считать Николая оторванным от реальности идеалом. Вся ценность книги как раз в том, что все её герои очень даже реалистичны и не лишены слабостей, присущих всем людям. Писатель, как мы уже убедились, очень вдумчиво вникает в суть характеров своих героев, достоверно описывает их взлёты и падения, их искушения и хождение душ по мукам.
Итак, собрав воедино структуру, сюжет и проблемы, которые решаются в книге, можно сделать вывод, что она создана с дореволюционной традицией криминальных романов. Я бы назвала это произведение мостиком между прошлым и настоящим. Взяв форму исконно русского дореволюционного детектива, писатель мастерски сообразовал ее с реалиями нашего времени. В результате мы имеем качественно новое литературное творение, которое с одной стороны возвращает обществу его древние обычаи, с другой стороны удовлетворяет требованиям современной культуры.
Почему я говорю именно о русской дореволюционной традиции. Потому что русский классический детектив и западный классический детектив – это разные вещи. Данное произведение следует именно русскому обычаю.
Западная классика детектива – это Конан Дойл, Агата Кристи, Ж. Сименон, Р. Чандлер, Р. Макдональд и многие другие известные фамилии. В западных детективах речь о душе никогда не идет. Там все согласно штатному расписанию: преступление, герой-сыщик, расследование, разоблачение. А в английских классических детективах все еще строже. События в них происходят, как правило, в замкнутом пространстве, круг подозреваемых лиц ограничен, да и расследование порой ведется, не выходя из-за стола. Типичный пример такого произведения «Десять негритят» Агаты Кристи, «Левиафан» Б. Акунина.
Если рассматривать детектив, как развлекательный жанр, то это себя оправдывает. Но если детектив начинает претендовать на роль серьезной литературы, то одной детективной линии все же маловато. Так вот, как я уже говорила, русский классический детектив – совсем другой. Несмотря на то, что западная традиция появилась на десяток лет ранее отечественной, и русские писатели старались подражать иноземным образцам, получилось так, что они взяли только форму детектива, но наполнили ее свои широким русским размахом.
Отличительной чертой отечественных дореволюционных детективов является гуманизм, психологический подход к действующим лицам и исполнителям. Основное внимание уделялось именно состоянию преступника, мотивам по которым он совершил преступление. Причины тоже были разные и это далеко не корысть, или жадность. Напротив, банальная жажда обогащения была тогда у писателей не в почете. Мотивом к совершению преступлений служили эмоции: любовь, измена, ревность, коварство, месть, самоутверждение, даже прихоть. Вспомним князя Владимира Шадурского из замечательного романа В. Крестовского «Петербургские трущобы».
Здесь, конечно же, можно было провести некоторую параллель с французским классическим детективом. С. Жапризо «Дама в очках и с ружьем в автомобиле» или Н. Калеф «Лифт на эшафот». В этих детективах обычно расследуется преступление, совершённое по личным мотивам (зависть, месть), и основным элементом расследования становится изучение личностных особенностей подозреваемых, их привязанностей, болевых точек, убеждений, предрассудков, выяснение прошлого. Однако на первом месте в этих детективах стоит все-таки расследование, улики, поиск, противостояние (по большей части психологическое) преступника и сыщика. В русских детективах все обстоит несколько иначе.
Русские писатели в отличие от своих западных коллег предпочитали раскрывать имя преступника в начале повествования. Остальные страницы посвящались, по словам крупного исследователя детективных романов А. Разина социально-психологическому анализу действий преступника и обстоятельств, приведших его к преступлению. Например «Дело корнета Елагина» замечательного классика русской литературы Ивана Бунина.
Стоит сказать, что создатель исследуемого детектива заимствует из криминальных романов XIX века главное – гуманистический подход, анализ поступков человека. Но он избирает свой собственный путь, рассматривая этот анализ через призму православной веры, опираясь на главный христианский постулат, что человек создан по образу и подобию Божиему.
Возвращая, забытую в наше время традицию, автор криминальной повести на реальных примерах своих героев доказывает, что у любого злодеяния есть предел, положенный верой, надеждой и любовью. Искра Божия, укорененная в человеческой природе, не даст ему перешагнуть ту грань, после которой он перестает быть человеком. Это та самая надежда, о которой свидетельствовал апостол Павел. Образ Божий «для души есть как бы якорь безопасный и крепкий, и входит во внутреннейшее за завесу» (Евр. 6:19). В противном случае конец бесчеловечности кладет Бог и тогда короли преступного мира гибнут в расцвете сил от рук подельников, от несчастных случаев, от неизлечимых заболеваний.
Удивительные слова говорит в этой связи вор – рецидивист Валера Подболотин: «И вроде бы нет у вора совести, но всё же есть нечто такое, что и воры «в законе» признают. И скажу тебе, как на духу, много воров знаю, но не у одного нет совершенно чёрной души. Такой, что и просвета никакого нет. Что-то доброе да есть. За эту малость ему и жизнь даётся».
Мне думается, что книга «Широки врата… и узок путь» - это достойная альтернатива современным детективам. Русский философ, писатель, публицист Иван Александрович Ильин говорил: «Человек не может творить культуру, не чувствуя себя предстоящим именно тому, что он должен осуществить в своем культурном творчестве. «Творящий» без верховного Начала, без идеала, перед которым он преклоняется, не творит, а произвольничает, «балуется», тешит себя или просто безобразничает… Поклонение Богу не унижает человека, а впервые довершает его бытие и возвышает его. Человек же, который «ничему не поклоняется», обманывает сам себя, ибо на самом деле он поклоняется себе самому и служит своей бездуховной и противодуховной похоти… Предстоящий измеряет себя именно тем, чему он предстоит».
Бесспорно, что реальность нашей жизни жестока. Мы часто становимся жертвами преступников, сталкиваемся с грубостью и несправедливостью. Но нельзя никогда терять веру в то, что добро побеждает зло. Что помимо правоохранительных, судебных, гражданских органов существует Бог. И справедливость, которая не восторжествовала в этой жизни, обязательно восторжествует в жизни вечной. Нужно только относиться ко всем с любовью и не забывать про собственные прегрешения, верить в добро и в то лучшее, что есть в человеке.
На мой взгляд, первостепенная задача писателя нести чувство добра своим читателям. Как у Пушкина «и чувства добрые я лирой пробуждал». Автор данного детектива, на мой взгляд, с этой задачей справился. Зло, каким бы оно страшным не было, победить не может, потому что не смогло оно победить распятого на кресте Христа Спасителя. Люди должны знать, что есть в нашей стране и честные полицейские, и бесстрашные воины, и настоящие подвижники – и все они радеют за свою Родину. Само собой разумеется, что никто не собирается отнимать у писателей право, показывать темную сторону нашей жизни. Речь лишь о том, что нельзя забывать и про светлую. Нельзя лишать людей надежды на собственное спасение. «Свет и во тьме светит, и тьме его не объять».
Наталия Прохорова
г. Москва