Сын вождя племени многикан старого Большого Буша, получившего своё имя ещё в молодости за кустистые брови (от англ. bush – куст, кустарник), знаменитый индейский сыщик Шерсти Холм шёл по тропе войны.
Он шёл уже много дней, питаясь лишь бамбуком, в изобилии растущим в этих местах, да летучими мышами, которых поедал вместе с когтями и потому чувствовал изжогу. Днём тропа была хорошо видна, с наступлением же сумерек, спасаясь от хищных броненосцев, Шерсти Холм находил приют в раскидистых ветвях какого-нибудь крепкого бамбука, где и проводил ночь в молитвах, время от времени оглашая окрестности заунывными многиканскими песнопениями.
Надо сказать, что знаменитый сыщик не просто так шатался по джунглям без томогавка и винтовки (он с детства был пацифистом), опасаясь лишиться скальпа. Холм искал следы любимого ручного броненосца своего папаши, отпущенного на часок погулять в окрестные джунгли, да и сгинувшего там. Кличка броненосца была Потёмкин. Это слово отец отца Большого Буша много лун назад услышал от одного миссионера, когда того приговорили к казни древним индейским способом – женитьбой на сварливой и склочной скво за то, что он не смог показать на глобусе Новой Индии страны, откуда он прибыл (какая-то Россия, так гласит легенда).
Залетавшие иногда в вигвамы нетрезвые говоруны рассказывали, что, дескать, давно уже косточки Бушиного любимца клюют вороны, за что и были немедленно употребляемы на жаркое или суп, причём ноги их в качестве особого лакомства преподносились вождю и именовались в народе, естественно, ножками Буша.
Много дней и ночей горевал старый Буш от невосполнимой утраты, не решаясь послать на поиски останков любимца в непроходимые заросли бамбука (что означало бы верную смерть) лучшего из лучших – своего сына. Наконец любовь к животным взяла своё, и вот Шерсти Холм, цепляясь мокасинами за корни проклятого бамбука, бредёт тропой войны.
Вторая неделя пути подходила к концу, Холм страдал отрыжкой от когтей летучих мышей, когда бамбуковое море наконец расступилось и тропа привела его к обрыву.
– Как символично! – воскликнул пацифист Холм, не захвативший с собой даже томогавка, не то что винтовки. – Тропа войны кончается обрывом! Обязательно расскажу об этом папаше – старому милитаристу...
В этот момент огромный столетний бамбук, росший на самом краю обрыва, с жутким треском обрушился аккурат на то место, где только что стоял – и продолжал стоять – Шерсти Холм, схоронив последнего вместе с его пацифистскими идеями под зелёной массой.
Тут откуда ни возьмись набежали бледнолицые, бамбук живо распилили на дрова, извлекли бездыханное тело и положили на траву. Один из спасателей наклонился и поднёс зеркало к губам Холма, проверяя, станет ли тот его грызть. Рефлекс, однако, отсутствовал.
– Готов, – промолвил бледнолицый. Диагноз знаменитого доктора Петухова (а это был он) оказался, как всегда, точен.
Появление же бледнолицых в этом забытом всеми богами месте имело весьма простое объяснение. Экспедиция доктора Петухова по случаю находилась неподалёку с чисто научными целями: они изучали процесс пищеварения у хищных броненосцев, для чего скармливали им специально привезённых для этого из Старого Света своих идейных противников – морганистов и вейсманистов. Услыхав треск сучьев, доктор было подумал, что какой-нибудь краснокожий, налакавшийся огненной воды, производит браконьерскую порубку лесного массива, снабжающего нашу планету кислородом. О кислороде доктор кое-что знал, а потому немедля поспешил на помощь – и вот результат.
Вздохнув, бледнолицые взвалили тело на носилки и, справившись по паспорту усопшего о местонахождении его вигвама, тронулись в путь. Обратную дорогу тело, влекомое поочерёдно всеми членами экспедиции, проделало гораздо медленнее. Лишь к концу второй недели скорбная процессия добралась-таки до вигвама Большого Буша, где и освободилась от тягостного бремени.
Большой Буш был опечален, а когда увидел, что броненосца Потёмкина пришельцы не только не привели, но даже и не слышали о нём, расстроился ещё больше. Доктор Петухов, чтоб успокоить старика, подарил ему пластмассовую модель броненосца «Потёмкин», которую тут же и смастерил из детского конструктора.
Радости Большого Буша не было предела. Человеколюбие бледнолицых так растрогало его, что он преподнёс чужеземцам ценный подарок: набитое коноплёй чучело броненосца в память о пропавшем своём любимом Потёмкине.
Чучело это и по сей день хранится в Музее Черноморского флота в городе Мариуполе (бывший Жданов), на родине брата второй жены боцмана знаменитого корабля, и старый усатый экскурсовод не устаёт рассказывать бестолковым посетителям эту поучительную историю.