Андрей Рубанов. Человек из красного дерева: роман. – М: Издательство АСТ, Редакция Елены Шубиной, – 2021. – 507 с. – 7000 экз. – (Проза Андрея Рубанова).
Недавно вышедший и уже прочимый в финал «Нацбеста» роман начинается как герметический детектив, развивается как остросюжетный триллер и обрывается подвисшим в воздухе вопросом, в котором можно усмотреть драму с големическим мифом в развязке. Художник уходит, оставив мир на своё злое творение, причём (Франкенштейн отдыхает) феминное, сулящее, по всей видимости, какой-то безнравственный матриархат.
Начинка этого пирога самая разнообразная – тут и притча об участи творца, и фантазийное переизобретение славянской мифопоэтики, и даже показавшийся кому-то полемичным по отношению к советскому фельетону сюжет с анти-Буратино: прекраснодушные герои стоически терпят фиаско – привет «красному графу» и его триумфатору – пикаро, сдёрнувшему в финале завесу с сектантского, карабасова театра будущего...
Фабула завязывается в захолустном селе «Чёрные столбы» – из дома коллекционера Ворошилова пропадает голова деревянной храмовой статуи Параскевы Пятницы. Зачем её украли? Ни пропить, ни продать... Выясняется, что кражу совершили обретшие плоть языческие «истуканы», покровители ремёсел и наук, натурфилософские души явлений, идей и вещей. Отвергнутые, сожжённые и изрубленные в щепки при Петре, некоторые из них чудом уцелели. Теперь живут наособицу меж людей – работают на мебельной фабрике, ведут блоги и даже преподают на кафедре. В духе русской утопии древние «deities» ищут своё предназначение, мечтают услужить отечеству и человеческим собратьям, а заодно воспроизводят себе подобных, собирая по фрагментам статуи и вдыхая в них жизнь. Одна незадача: Параскева оказалась вовсе не домовитой раннехристианской святой, а разнузданной политеистической хтонью Марой – богиней плодородия и судьбы Мокошью в ипостаси смерти, «Недоли».
Изобретающая новую социальность философско-фантазийная притча Рубанова знаменует важный этап. Перекликаясь с другими этапными романами – «Репетициями» Владимира Шарова и «Библиотекарем» Михаила Елизарова, – книга занимается изучением корней нашей ментальности, но не с точки зрения преемственности классической или советской традиции, постмодернизма или «нового реализма», а в пространстве эйфорического подвешенного состояния внутри нынешнего литературного «безрыбья», готового взорваться символистским ренессансом.
Скуповатый до анчуток и финистов текст обнажил нерв Рубанова-рассказчика, обладающего даром создавать неожиданные повороты повествования, когда новые завязки и обстоятельства не утомляют, а масштабируют историю, открывают новые измерения.
Это многомерный, дополняющий реальность 4-D роман – то, до чего не смог дотянуться чуткий, филологически настроенный Елизаров, понимающий, что психология каждого персонажа гораздо объёмнее его роли в сюжете. Здесь, вообще-то, обнаруживается относительная слабость Рубанова – психологии в его героях почти не просматривается, есть только воля и характер, способность работать даже не в ансамбле, а во взаимодействии атомарных частиц, образующих правильные жёсткие решётки. Однако их центробежная активность не рождает ни взрыва, ни вселенной. Бесконечно отзывчивые, работающие не покладая рук деревянные люди замахиваются на евгенику, но способны издавать лишь стук, всхлип благородного старого материала, который и проницает весь этот роман.
Ловушка в том, что книга, которую можно принять за реконструкцию славянской старины с прицелом если не на «нацбилдинг», то на очередную рефлексию над загадкой русского характера (разгадка в данном случае – Левша), на самом деле является творческим кредо автора: художник влеком своими замыслами, он творит в темноте. Лишённая понятия греха архаика лишь обостряет оптику – если Умберто Эко умел посмотреть на огонь глазами средневекового монаха, видевшего в нём пожирающее души грешников очистительное пламя, Рубанов наблюдает за фабулой как язычник – любуется мистериальным взаимодействием стихий. Разгневанная богиня плодородия не зла и не добра, она амбивалентна и проявляется в динамике. Миссии у творца нет и быть не может – он подчинён чужой воле, воплощает образы и идеи, рождающиеся в его голове вне самопознания, из ниоткуда и уходящие в никуда. Естественно, на этом пути нет ни закона, ни благодати – творчество самоценно, оно открывает новые земли и новые небеса.
Дарья Ефремова