Султанов К.К. От Дома к Миру: этнонациональная идентичность и межкультурный диалог / Ин-т мировой лит. им. А.М. Горького РАН. – М.: Наука, 2007. – 302 с.
По жанру – это литературоведческая монография, но по стилевой манере, характеру и, если хотите, интенсивности размышлений – живой, нескучный разговор не только о близких автору литературах Дагестана и Северного Кавказа, но и о русской литературе, традиционно небезразличной к кавказской теме.
Сплав серьёзных теоретических выкладок с неравнодушным отношением к больным вопросам национальной истории и литературы можно оценить как достоинство книги. Другой важный момент. Идентичность, о которой так много толкуют, под пером К. Султанова перестаёт быть риторической фигурой. Он говорит о ней, не покидая твёрдой почвы конкретного литературного материала. Его не интересует идентичность как «культивирование особости» или «демонстрация самобытности».
Вектор движения обозначен в названии книги: от «быть» (дом) к «стать» (мир). Речь о таком понимании национальной литературы, когда «дом» и «мир», почва и судьба, «кто мы» и «куда идём», «локальное» и «универсальное» воспринимаются в нераздельности. Или, как сказано в аннотации к книге, «идентичность» и «диалог» выступают как взаимодополняющие регуляторы национальной литературной динамики».
Книга К. Султанова – удачный опыт преодоления односторонности в пользу многомерного понимания, распознания места литературы в «большом времени» культуры. Суть этого преодоления в том, что сохранение уникальных культурных смыслов не должно перерождаться в национальный эгоцентризм, претензии на универсальность – в апологию беспочвенности и духовной бездомности. Не случайно К. Султанов цитирует Гёте, который писал о «всеобщей терпимости»: она «будет достигнута лишь тогда, когда мы дадим возможность каждому отдельному человеку или целому народу сохранить свои особенности, с тем, однако, чтобы он помнил, что отличительной чертой истинных достоинств является их причастность всечеловеческому».
На примере художественной практики А. Евтыха, К. Кулиева, Б. Шинкубы, Ю. Чуяко и др. автор убедительно пишет об опыте переживания и отстаивания своей культурной и исторической субъектности во имя того, «чтоб не был малым человек, принадлежащий к малому народу» (Р. Гамзатов).
Акцентируется мысль о такой «глубине самопознания», когда специфика и самобытность перестают быть синонимами «изоляции» и «одиночества».
В этом контексте возникает проблема языка самоидентификации, поиск которого в наших национальных литературах иначе, как напряжённым, не назовёшь. Впервые, если не ошибаюсь, предложен критический взгляд на «новый этнографизм в литературоведческой упаковке». Суть его в неприятии подобного подхода, когда насущная для толкователя задача открыть литературу в литературе подменяется одобрением прилежно воспроизведённого «местного колорита».
Вопрос о культурной самоидентификации в её литературном выражении приобретает «второе дыхание» в разговоре о литературе северокавказского зарубежья. Выделяя её программную приверженность культурному традиционализму, К. Султанов уточняет, что «пространственный разрыв с Кавказом компенсировался вневременностью его восприятия как вечной обители свободы и вольности».
Ещё один поворот сюжета «исторической родины»: подчёркнутая актуализация прошлого. «Если легендарный орёл Самгур в адыгском эпосе, – замечает автор, – видит одним глазом прошлое, а другим будущее, сидя на вершине Ошхамахо, то в литературе диаспоры действовала другая оптика, снимающая разделённость времён, при которой прошлое предстаёт как возможное будущее, а грядущее выступает как реконструированное прошлое». Обращаясь к произведениям С. Дагестанлы, Э. Эдельби, М. Кандура и др., Султанов пытается разобраться в природе этой «одержимости прошлым».
Говоря о ценностном и смысловом центре книги, надо выделить главу «Поверх конфликта, или Быть услышанным. Лейтмотив «уменьшения несогласия» в повести Л.Толстого «Хаджи-Мурат» и примыкающую к ней работу «Встречное движение. Кавказский дискурс русской литературы: историософский аспект».
К. Султанов прослеживает особенности «глубинного зондирования идеи сопряжения разного» в русской классике, возможного сближения национально-культурных миров.
Эффект преодолеваемого отчуждения с наибольшей художественной силой воплотился в «Хаджи-Мурате». Повествование о трагической судьбе беглого горца, в жизни которого произошёл «страшный поворот», Толстой превратил в диагностику «освобождения личности от своего отделения от других людей, от своего одиночества…» («Что такое искусство?»). Он открывает, по словам Султанова, «смысловую перспективу жизни на войне» даже в безвыходной ситуации. Последовательно исследователь отстаивает мысль о наступательном гуманизме Толстого, который проявился в «возвращении спасительного здравого смысла и нравственного чувства в жизнь на войне, когда разобщённые противостоянием люди обнаруживают способность сострадать и понимать друг друга».
В роли духовного генератора сюжета выступает идея «равновеликости людей независимо от перечня их различий».
К. Султанов уточняет выдвинутое положение: «этнический и вероисповедальный факторы утрачивают в художественном универсуме Толстого потенциал разделяющей силы».
В «Хаджи-Мурате» наш автор находит «редкостное для литературы взаимосогласие» этического и эстетического. Художественное открытие Кавказа, впервые представленного в русской литературе в таком смысловом и фактологическом объёме, выдаёт «удивительную мировоззренческую широту великого русского художника», актуальную универсальность толстовской этики, основанной на принципе «жизнь – тем более жизнь, чем теснее её связь с жизнью других, общей жизнью».
Ещё два литературоведческих сюжета, без которых разговор о книге К. Султанова был бы заведомо неполным. Одна из глав посвящена феномену русско-кавказского культурного синтеза. Его олицетворением стали сочинения дагестанца генерала Максуда Алиханова, убитого террористами в 1907 г. Второй сюжет – о встрече Востока и Запада в судьбе и творчестве эмигрировавшего в 20-е годы ХХ века «кавказского европейца» Халил-бека Мусаясула, замечательного художника и автора книги «Страна последних рыцарей».
Надо признать, что Султанову удалось раздвинуть границы осмысления литератур Дагестана и Северного Кавказа. Духовный суверенитет национальной литературы автор отстаивает в связке с идеей взаимоузнавания разных культур. Дело не в установке на диалог, а в преодолении своего культурного одиночества, своей периферийности.
Наверное, острота извечной культурной оппозиции «своё – чужое» никогда не сойдёт на нет, но литературе дано ослабить её напряжение, открывая возможность общения даже там, где торжествует разобщение. Нет сомнения, что именно в этом смысле толстовский «Хаджи-Мурат» властно притягивает Казбека Султанова как благодарного читателя и вдумчивого исследователя…
, профессор Литинститута