В этом году не один, а два столетних юбилея: помимо «Вех» ещё и книги Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» (в мае). Вождь большевиков назвал «Вехи» энциклопедией либерального ренегатства, обнаружив идейную связь веховцев с критиками и отступниками от марксизма – интеллектуалами того времени. По понятным причинам реставрация капитализма в России 90-х годов прошлого столетия вновь сделала «философию ренегатства» актуальной темой и проблемой.
Вопрос о том, кто оказался прав – веховцы или Ленин, для меня упирается в тему исторической обоснованности появления советского социализма и потом – горбачёвской перестройки. Он упирается в модную тогда идею нереформируемости советской социальной системы.
Известный экономист В. Найшуль писал о советской экономике: её нельзя изменить, её можно только заменить, сформулировав мнение и позицию многих антикоммунистов и антисоветчиков. Даже сам Горбачёв, забыв о своём же лозунге «Больше социализма!», в декабре 1991 года, за три дня до выдворения из Кремля, в интервью американскому тележурналисту Тэду Копполе скажет о невозможности улучшить советскую систему и необходимости её замещения. Что потом оспорит другой американец, знаток истории советской России, Стивен Коэн, который на «вопрос вопросов: почему не стало Советского Союза?» назовёт подобные аргументы-домыслы российских и западных аналитиков ошибочными и ложными. У России был другой выбор – не тотального разрушения, а совершенствования советского общества.
Россия упустила эту реальную возможность, будучи в то время мощной державой, с развитой экономикой и системами образования и здравоохранения, признанными наилучшими в мире. Вдвое увеличив среднюю продолжительность жизни и численность населения (со 160 до 300 миллионов), Советский Союз проложил дорогу в космос, стал второй ракетно-ядерной державой мира. Все объективные предпосылки возможного обновления советского социализма – на базе развёртывавшейся НТР – были налицо, и дело упиралось исключительно в субъективный фактор, в управление страной, в деятельную силу правящей КПСС и государства.
Поиски спасительной национальной идеи ничего не дали, и президент Путин предложил тогда прекратить эту «забаву», получив неожиданную поддержку со стороны известных философов Т.И. Ойзермана и А.А. Зиновьева, настаивавших на деидеологизации марксизма, так сказать, во имя и в интересах повышения научности социальной теории. Между тем на Западе идею деидеологизации сознания вскоре признают несостоятельной, а в России такой глубокий аналитик, как А.С. Панарин, в одном из своих последних интервью скажет: «Если каждое государство нуждается в идеологии, то Россия в ней нуждается трижды». Слишком много накопилось проблем за годы нашего бездействия и топтания на месте. Мировой кризис углубил и усилил потребность в новой идеологии и научном обосновании дальнейшего российского развития и прогресса. Идеология нужна России в качестве маяка, указывающего путь её спасения – не только от наступающего кризиса, но и от очевидной катастрофы безыдеального (от слова «идеал») существования.
, доктор философских наук, НИЖНИЙ НОВГОРОД