Опера, балет и стрельба по-македонски
Имея две цели: оперу «Замок герцога Синяя Борода» и балетный вечер «Отражения», даже видавший виды рецензент опешил бы, доведись ему попасть в условия скоро-стрельности, оставляющей место уже не разуму, но только рефлексам. Которые, впрочем, спасают не реже, чем интеллект, иногда – вернее, а поэтому доверимся им. Итак…
Выстрел с левой руки
Эзотерики утверждают, что для достижения сверхчеловеческих способностей существуют два пути. Первый путь – отказ от земного ради прибыли в «небесном». Второй – кощунство и преступление ради помощи мира «подземного». Последний, собственно, и носит название «пути левой руки».
Если кто решит, что я левша и стреляю сначала слева, то он ошибётся. Стреляю я одновременно с двух рук, просто премьера Мариинского театра случилась первой, а сторона оперы Белы Бартока – точно неправая.
…Нельзя сказать, чтобы опус, привезённый маэстро Гергиевым в Москву, совсем не был известен столице. Нет, старшее поколение слушателей помнит постановку данной одноактовки в Большом театре хорошо. Те, кто помоложе, её не застали, но могли всё же слышать версию ГАБТ, запечатлённую в виниле студией грамзаписи «Мелодия». Кое-кто прослушал с удовольствием.
Спектакль Мариинского театра, привезённый в Москву в рамках традиционных для фестиваля «Золотая маска» премьер, оказался, как это часто бывает у «петроградцев» последнее время, иноземным чуть менее чем полностью. Музыка: Бела Барток. Либретто: Бела Балаж. Оба – венгры. Литературная основа – Морис Метерлинк (Бельгия). Режиссёр – Даниэль Креймер, Герцог С.Б. – Уиллард Уайт (Английская Национальная опера). И двое наших: Валерий Гергиев и Елена Жидкова. С гордостью отметим, что именно они – самые главные: музыкальный руководитель и исполнительница женской роли.
Барток написал произведение про кровавого феодала в 1911 году, но тогда, как и годом позже, опера была отвергнута «экспертным сообществом». Её премьера состоялась лишь в 1918-м, когда началась иная эпоха в истории Европы: постимперская, деструктивная до поры более, чем созидательная.
Немудрено: сама история музыкального «триллера» пронизана пафосом разрушения, а его «живая ткань» сплетена по законам, скорее, геометрии Лобачевского-Римана, нежели Евклида. В ней – время, в ней – квинтэссенция ХХ века с его квантовой физикой и преобразованиями Лоренца.
Главной задачей современного исполнителя может видеться сохранение этого духа, способность донести его до слушателя. Пусть на рефлекторном уровне, но сидящий в зале должен ощутить шаткость и зыбкость мира.
Я не стану пересказывать сюжет. Я не стану раскрывать символику. Скажу лишь, что герцогу Синяя Борода – демиургу, построившему свой мир на насилии и крови, противопоставлено иное насилие: насилие не столько любопытства его новой жены Юдит, сколько жажды разрушения того мира, который женщине кажется несправедливым. Ибо его оборотной стороной являются мрак и ужас. Сразу скажем, что новой избраннице герцога не удаётся затеянное, и мир мужчин оказывается непоколебимым.
Текст развивается так: герцог вводит свою даму в замок и показывает ей вереницу чертогов наслаждения в обители боли. То есть показывает, что радость мира заключена в плен горечи. Взгляд манихейский, за приверженность ему катаров вырезали во Франции так, как не резали даже неверных в Крестовых походах. Откуда такая свирепость?
От здоровых инстинктов, укреплявшихся бодрящей инквизицией. И остановимся в толкованиях, чтобы подобраться к геометрии.
С очевидностью становилось ясно, что построение замка Метерлинка–Балажа–Бартока не могло быть основано на планиметрии и классической механике. Значит, несущие конструкции музыкальных потоков должны развиваться не по законам сопромата. И подобной им должна быть сценография.
Это было достигнуто скупыми и изящными средствами: где двигающейся дорожкой, где – простым снятием покрывала-занавеса с очередной маски реальности. Я считаю, что данный минимализм – заслуга британского режиссёра: он не стал настаивать на том, что реальный мир страшнее, чем сценический Замок, он ясно сказал: «Наш мир и есть Замок».
Да и Гергиев, не сгущая жути венгерской оперы, точно отмечал все моменты, когда мир тяжко дышит в невыносимом гнёте своего несовершенства, а когда готов рассмеяться… не мешай ему в этом мрак бытия.
Спектакль, на мой взгляд, удался. По причине того, что меня, например, заставил думать о мнимо-постороннем через преодоление нелёгкой музыки, во-первых. И о том, что бороться с миром герцога Синяя Борода необходимо даже тогда, когда ставки на победу минимальны, во-вторых.
Странно, но вправо меня привёл Барток «путём левой руки»…
Выстрел с правой руки
Когда я решаю получить удовольствие, то помешать мне в этом вряд ли кто способен: воля на волю! Поэтому от премьерного вечера «Отражения» в Большом театре я получил наслаждение в химически чистом виде – за ним шёл!
Что, правда, не мешает мне отнестись к самому балетному вечеру немного скептически. Ну бывает. Однако необходима вводная. Докладываю.
Первое отделение. Начо Дуато.
Второе отделение. Разное. От Баланчина до Йормы Эло.
Третье отделение. Мауро Бигонцетти.
По слову людей сведущих, Бигонцетти сейчас – самый востребованный хореограф. Тогда как Начо Дуато – самый дорогой. Привлечение этих двоих говорит о том, что продюсер проекта Сергей Данилян рассматривает вечер в нормальных координатах окупаемости и прибыли. Я только за подобный подход, для меня звание «коммерческий» для театрального продукта не есть синоним «низкопробный», поэтому и разбирать его стану с точки зрения окупаемости.
Начо: пять баллов из пяти. Нам предложили «расширенную» версию виденного в «Королях танца» (опять Данилян!) мужского балета. Который хорош был необычайно. Добавкой к нему «женской» первой части Дуато несколько огрубил ту составляющую, которая в испанской романсовой лирике ХХ века связана с именем Федерико Гарсии Лорки, что снизило «эстетизм», зато повысило «ликвидность» балета.
Второе отделение: пять баллов из пяти. Да, не все номера были хороши. Некоторые – даже отвратительны по задумке. Но их исполнили с блеском, а на то, что «с душком», в любом зале найдётся любитель. Он-то, как правило, приносит деньги. Поскольку за возможность увидеть в балете «любовь конюха и прачки» с удовольствием заплатит не только вчерашняя «прачка», но и вчерашний «конюх». Как далеко к 1917 году это «вчера» ни двигай.
Третье отделение: пять баллов из пяти. Чудовищное по затянутости, слабое по задумке, однообразное по хореографическому рисунку, оно понравилось большинству. Тому большинству, которое новое предпочитает свежему. «Свежему» в смысле «не с душком». Sapienti sat.
В общем, у меня не повернётся язык назвать проект неудачным. Пусть «отражает» он единственное: мощь нашего балета и способность наших танцовщиков исполнить любую хоть по мысли, хоть по бессмысленности хореографию. Одно «но»: мы ведь знаем это и так, верно ведь?
Верно. Только не будем уподобляться ориентальному князьку, упомянутому в книге Homo ludens Йохана Хёйзинги. Восточного деспота, приехавшего в Британию, едва ли не Монарх приглашает на скачки. На что азиатский властитель отвечает, что ему и так известно, что одна лошадь бегает лучше другой. Убей себя об стену, подобный критик, если ты готов пропустить данный вечер по сходному поводу! – ведь «Отражения» войдут в репертуар Большого, и у тебя, возможно, возникнет сей высокомерный скепсис.
Сходи и посмотри, как танцуют балерины московской школы, разбросанные ныне по всему миру: Мария Кочеткова – в США, Полина Семионова – в Германии, Ольга Малиновская – в Эстонии. Насладись ещё раз своими: Натальей Осиповой, Анастасией Сташкевич, Екатериной Крысановой и Екатериной Шипулиной. Уже ради того, чтобы увидеть их вместе, стоит потратить время.
А хореографы? С ними по-македонски не получится. Тут снайпер нужен. Снайперу – время и бесконечное терпение. Задача для другой статьи.