«Возьми, египтянка, гитару…» – с этого начинается цыганский романс, так писал Державин в начале позапрошлого века. С тем же душевным трепетом мы вкладываем гитару в руки современной исполнительнице и ждём первых забирающих сердце звуков. Сто хороших певцов могут исполнять один и тот же романс, и девяносто семь вызовут аплодисменты, а только три – замирание сердца. «Жги души, огнь бросай в сердца!» – кричал поэт таборной вакханке, и мы тоже подпеваем, приплясываем, раздуваем свой пожар страстей, ради чего и собрались вокруг человека, владеющего искрой…
Однажды ленинградский приятель мне сказал: «Я услышал певца, который исполняет русские романсы ТАК, КАК НАДО!» Я запомнила фамилию – Агафонов – и потом, когда услышала его пластинку, поняла, что по-другому это пение и не определишь. Ни богатый голос, ни прекрасное владение гитарой не отвлекали от главного – сердечного переживания. Фраза была наполнена внутренней силой, а страсть обретала тот самый «голос благородный», которого так не хватает порой приверженцам цыганской манеры исполнения.
Пластинки Валерия Ага-фонова выходили в 80-е годы, как водится, уже после его смерти. Спасибо звукозаписывающей технике – она зафиксировала эталон исполнения русского цыганского романса. Можно сколько угодно слушать «Ямщик, не гони лошадей!..» и не беспокоиться: романс уже существует, он записан правильно, послушайте и убедитесь.
Этот «эталон качества» вспом-нился мне, когда раздались первые низкие, печальные звуки романса «Белой акации гроздья душистые…» в исполнении певицы Маргариты Корнеевой.
Маргарита – настоящая драматическая, салонная певица с глубоким голосом, с заразительной улыбкой. Слушая её, не сомневаешься: тёмно-вишнёвая шаль, рояль, глаза зелёные и слова обманные, двурогая луна в тусклом окне вагона – всё это было с ней, и всё происходит сейчас, на наших глазах.
У каждого романса свой неповторимый характер: в одном живёт страстно влюблённая цыганка, в другом – записная кокетка отмахивается веером: «Ах, оставьте!..», в третьем – одинокая душа вспоминает «тени минувшего»… А за всеми образами звучит характер самой исполнительницы – в нём соседствуют страсть и ум, хороший вкус и юмор, артистизм и искренность.
У Маргариты Корнеевой от природы поставленный голос, петь она нигде не училась. Отыграла на фортепьяно всё, что положено по программе музыкальной школы, потом освоила основные аккорды на гитаре и запела Окуджаву и Кима – она была тогда студенткой Историко-архивного института. Будущие архивисты пели в ансамбле, ездили на слёты КСП, играли капустники и веселились. Потом обзавелись семьями, детьми, засели по домам. И она стала покупать пластинки: И. Юрьеву, В. Козина, Т. Церетели, К. Джапаридзе, В. Агафонова… Слушала их и потихоньку пела сама. Но в перестроечные годы приходилось как-то зарабатывать. Маргарита окончила бухгалтерские курсы и несколько лет «считала циферки». А ещё ходила на философские лекции – для самоосознания. Когда поняла, что главная проблема жизни – это выбор пути, вдруг стало ясно: я хочу петь романсы, не хочу работать ни в архиве, ни в КБ, ни главным бухгалтером – это не моё. Отказалась от соблазна высокой зарплаты и занялась только пением.
Романсы звучали в доме каждый день. Одни накатывали, как большая любовь – всерьёз и надолго, другие оказывались мимолётным увлечением – споёшь два-три раза, и больше не хочется. Оказывается, можно быть примерной женой, двадцать пять лет хранящей счастливый семейный очаг, и ежедневно переживать головокружительные романтические – романсовые! – приключения. Сто пятьдесят романсов в репертуаре певицы – это как поэтический справочник любовных историй. Когда дочка или её подруги приходили к ней «поговорить», Маргарита мгновенно отыскивала в своей «грамматике любви» те строки, что выражали сердечные страдания московской студентки ХХI века. Оказывается, это уже случалось – вот, смотри, как похоже, в этом романсе… Чем ещё утешить «пожар сердца», как не встречным пожаром, пусть отпылавшим лет сто назад!..
Первый диск она записала у друзей в студии, но петь, обвесившись «техникой», перед глухой стеклянной стеной, как в вакуум, было невыносимо. Даже самый маленький зал при правильном пении даёт огромную энергетическую отдачу – а здесь кому петь? Она не любит этот диск. Два последующих записали прямо на концертах.
За десять лет исполнения романсов у Маргариты изменился голос – раскрылся, сделался богаче. На различных конкурсах дилетанткой она себя не чувствует, но удивляется: везде господствует оперный стиль исполнения – сопрано в бархатном платье у рояля поёт, демонстрируя возможности академического вокала. А таких, как она, «драматических» певиц почему-то нет. После конкурса академисты, получив дипломы и премии, разъезжаются по своим музыкальным театрам. А она возвращается домой в Москву – к мужу, детям, собаке, к выступлениям в клубах и на каэспешных посиделках.
«Я не смогу заполнить зал Чайковского, – говорит она. – Я не знаю, как попадают на телевидение… Мне тяжело себя продавать, – и вздыхает. – Наверное, надо меньше скромничать и больше шевелиться».
Но недаром всё-таки несколько поколений советских людей выросло на песнях Окуджавы – слова «Синий троллейбус», как пароль, открывают сердца руководителей московской культуры. Так воплотилась экстравагантная идея – пустить по Москве троллейбус, в котором шёл бы непрерывный концерт авторской песни. Уже полтора года каждую субботу поющий троллейбус кружит по маршруту «Б». Раз в месяц там выступает с романсами Маргарита Корнеева. Пение слышно по обеим сторонам Садового кольца.
Однажды после концерта в мэрию позвонили с жалобой на «новых русских»: мол, мало им пароходы арендовать и поезда – купили троллейбус с цыганами и гоняют по Садовому! Безобразие! Целый троллейбус цыган почудился, наверное, потому, что на ходу поются не всякие романсы, а лихие, «дорожные»: «Дорогой длинною…», «Эй, ямщик, гони-ка к Яру!..» – и зрители хором подпевают. Маргарита любит, когда подпевают. «Значит, душа у человека уже раскрылась и поёт. Это же хорошо!»