ЛИТРЕЗЕРВ 
, 24 года, ОМСК
***
Не чаша – горсть, хранившая тепло.
Не лёд монет –
такой, что пальцы холодом свело,
крещенский снег.
Морозный день не выставляет счёт
святой водой,
он просто плачет ею. Звон плывёт.
Болит ладонь.
И церковь к небу тянется крестом,
и снега взвесь,
как будто говорит тебе о том,
что счастье – есть.
*** 
За этой Землёю не будет (не надо!)
лубочного рая, лубочного ада:
есть в сердце отрада далёкого сада,
небесного града.
Но, может, неправда и выдумка это,
а есть лишь надежда в стихах у поэта,
где главная тайна не спета,
где ливнями скошено лето.
И я еле слышно по листьям иду
встречать нашу раннюю осень
в земном и доступном саду,
где падают яблоки оземь.
***
А вишню-то срубили в этот год.
Стояла после долгого мороза,
сухой макушкой тычась в небосвод –
безрадостно, безлиственно, бесслёзно.
Срубили. Всё. Но веточка растёт
у самого пенька, цвести пытаясь.
И кажется, в ней дерево живёт
всей памятью. И обещает завязь.
…и как оно перерастает боль,
перерастали жизнь родные лица.
И иногда они – не оттого ль –
мне с лепестками вишен будут сниться.
ОДНОМУ СОВРЕМЕННОМУ ПОЭТУ
Так привычен порой лишний крюк,
завиток, изгиб,
чтобы что-то своё оставить
на чердаке,
а стихи – и чужие – отчётливы
и близки,
словно горсть кедровых орехов
в моей руке.
Я люблю ароматные ядра под скорлупой,
хвойный дух, отпечатки смолы
и шершавый цвет.
Но бывает коварно-насмешлив орех
пустой:
вроде крепок на вид, а расколется –
сути нет.
Ты, умолкнув, услышишь внезапный
неровный стук –
странный звук, усиленный эхом
от всех дорог.
Это я, отбрасывая пустоту,
всё ищу затерянное ядро.
***
Нет, мы не бабочки и мы не мотыльки,
но мы прибой раскатистый и мерный,
когда у края солнечной реки
июнь рождается из тополиной пены.
Мы тот костёр в заснеженной тайге,
который греет руки и бормочет,
о чём – не разберёшь… Тепло руке.
И главное – чуть-чуть светлее ночью.
…и новый день меняет оболочку,
и новый вечер ястребом плывёт…
мы – просто те, кто отыскали точку,
с которой лучше виден небосвод.
***
Заиндевело всё, и будто снится:
берёзы, снег, ажуры фонарей…
И парк в зыбучем сне моём продлится,
как стрекоза в прозрачном янтаре.
Покажется, что тронулись века
в обход – как льды –
тяжеловесным строем.
…но что-то теребит и беспокоит,
как будто время тянет за рукав.