В этом году из Федерального перечня исключено 900 учебников, срок действия экспертных заключений по которым превышает пять лет, а из 1200 новых учебников, представленных на экспертизу в связи с введением обновлённых Федеральных образовательных стандартов, допущено к использованию только 327. Ещё 43 отправлено на дополнительное исследование. Что же не устроило Министерство просвещения? Что представляет собой сегодня экспертиза учебной литературы и в чём её отличие от аналогичных процедур в прошлом?
Около трёх десятилетий назад при Министерстве образования были Федеральные экспертные советы (ФЭС) по каждому из школьных предметов. В качестве заключения эксперт предлагал одно из трёх решений: положительное, отрицательное – и «на рабочую комиссию» (то есть на дополнительное рассмотрение после внесения в книгу необходимых изменений). В ходе заседания совета любой из его членов мог пролистать учебник (он был тут же) и убедиться в справедливости/несправедливости предлагаемого экспертом решения. Заседания были открыты также для издателей и для авторов: они могли, услышав аргументацию, задать вопросы и даже возразить экспертам. Процедура была нервная, но довольно прозрачная: все заинтересованные участники процесса, что называется, смотрели друг другу в глаза.
Затем экспертизу разделили на две основные составляющие: научную и педагогическую. (Возникла ещё и третья – общественная, но она носила и носит, скорее, декоративный характер.) Научной занималась Российская академия наук, педагогической – Российская академия образования. Логично. Для каждой из этих экспертиз были разработаны свои критерии, решения с краткой аргументацией закреплялись на заседаниях президиумов обеих академий и выдавались издателям и авторам. Кто выступал в качестве экспертов – оставалось за кадром.
Всю полноту ответственности за качество учебника брали на себя РАН и РАО. Министерство было простым «оператором»: принимало от издателей документы об успешном прохождении экспертизы и на основании их формировало федеральный перечень. Важный момент: эту экспертизу оплачивали издательства (правда, это отнюдь не означало, что «кто платит, тот и заказывает музыку», – многие линии получали отрицательные заключения, и оспорить эти решения было практически невозможно).
Наконец, совсем недавно процедура экспертизы вновь изменилась. Во-первых, она стала проводиться за бюджетные деньги. Её снова взяло под крыло Министерство просвещения. Оно и выбирает экспертов. Во-вторых, исчезло разделение на научную и педагогическую экспертизу.
Теперь у экспертов есть таблица с определёнными критериями, которую они заполняют баллами от 0 до 3. Если эксперт ставит меньше 3, он должен объяснить – почему. Баллы суммируются, вычисляется среднее арифметическое всех учебников по какому-то предмету. Потом проходит заседание Научно-методического совета (НМС) при министерстве, и те учебники, которые получили меньше среднего арифметического, не рекомендуются к включению в перечень, а те, которые получили больше, – рекомендуются. Как говорится, ничего личного – только цифры. В отдельных случаях назначается дополнительная экспертиза.
Кажется, произошло некоторое возвращение к временам ФЭС. Но это только кажется.
Экспертиза стала абсолютно закрытой процедурой. Издательства и авторы получают лишь готовое решение в виде протокола заседания НМС. Экспертные листы с баллами и замечаниями не предоставляют ни авторам, ни издательствам. Секретны фамилии экспертов, «не пропустивших» тот или иной учебник. Удобно, не правда ли? Никакой ответственности! Напишет какойнибудь кандидат экономических наук, что учебник по истории под редакцией академика РАН не соответствует современным научным представлениям, – и не будет больше такого учебника!
Судя по всему, такая процедура должна была в том числе минимизировать проблемы и самого Министерства просвещения. Оно в этом случае как бы разводит руками: ну вот такие у нас правила, мы не обязаны отчитываться перед авторами и издателями (не говоря уж про учителей) – за какие прегрешения тот или иной учебник исключён из Федерального перечня. Экспертизу не прошёл. И точка.
Сократить перечень нужно было очень срочно: ведь с 1 сентября вступают в силу обновлённые ФГОС начального и основного образования! Как они вступят в силу, если нет учебников, им соответствующих? Скорострельность экспертов поражает воображение. Согласно Порядку формирования федерального перечня «срок проведения экспертизы учебника не должен превышать… 90 календарных дней с даты поступления заявления». Заявления и материалы от издательств принимались до 29 апреля, а уже в первой половине мая были готовы рецензии!
Меньше двух недель на рецензирование целой линии (а у некоторых экспертов было по две и даже по три линии учебников!). То есть за две недели рецензент должен был внимательно прочитать, изучить, оценить (и аргументировать это) от четырёх до пятнадцати учебников (многие из которых в двух частях)! Перед нами либо круглосуточный трудовой подвиг (в отдельных случаях его исключать нельзя), либо профанация вместо экспертизы.
Экспертизу можно сделать быстро, когда точно знаешь, какой результат от тебя ждут. И тогда просто ставишь высшие баллы «победителю», не заглядывая в учебник, либо выбираешь, к чему придраться, – и понижаешь баллы «проигравшему». Но в такой системе координат на самом деле нет победителей и проигравших в строгом смысле слов – ибо игры, то есть состязания, реального честного соревнования, и не было вовсе!
А теперь самое интересное. По чьей-то «неосторожности» в интернете оказалась ссылка на облачное хранилище экспертных заключений по всем учебникам. Совсем ненадолго – на пару дней. Но этого времени хватило, чтобы убедиться на конкретных примерах: увы, профанация. Даже халтура. А в некоторых случаях кое-что и похуже.
Например, одному учебнику по географии были снижены баллы за то, что в комплекте отсутствуют атласы и рабочие тетради. А они в комплекте (у издательства) есть, просто на экспертизу они не подаются – в министерство поступают только печатная и электронная формы учебника, а также методическое пособие. То есть эксперт снизил баллы за соблюдение установленного порядка экспертизы!
К учебникам по литературе предъявлена претензия в том, что иллюстративный материал практически отсутствует, хотя эти учебники едва ли не самые красочные и богатые по иллюстративному ряду среди всех современных линий (в среднем одно изображение на две-три страницы).
Учебнику по русскому языку для школ с родным (нерусским) языком обучения снижены баллы за упоминание и изображение матрёшки – как архаичного и непонятного, по мнению эксперта, предмета.
В учебнике по основам религиозных культур и светской этики эксперт рассмотрел нарушение моральных норм в абсолютно целомудренном платье венчающейся в храме девушки.
В учебнике по математике для начальной школы, по мнению эксперта, недопустимы задачи, в которых действуют разбойники (Рони, дочь разбойника, Робин Гуд). Учебник по биологии (раздел «Ботаника») не должен, как считает эксперт, содержать упоминания о маке – это якобы скрытая пропаганда наркотиков! Даже странно, что за фотографию мухоморов дополнительно не снижены баллы – видимо, от недостатка бдительности…
Все примеры – из рецензий на учебники издательства «Русское слово», которое оказалось адресно, «высокоточно» уничтожено в процессе такой экспертизы. Да, эта заметка родилась из личной боли главного редактора «Русского слова», обескураженного и возмущённого несправедливостью. Но проблема ведь гораздо шире, и касается она не только судьбы конкретного издательства. Не прошли в перечень и многие современные учебники издательства «Просвещение», а рекомендованы, как правило, учебники катастрофически старые, создававшиеся ещё в 90-е годы. Стоило для этого обновлять ФГОС?