Михаил Любимов
Разведчики редко пишут мемуары, и каждая книга воспоминаний этих «закрытых» людей становится событием. Таким событием была и книга мемуаров экс-директора ЦРУ Роберта Гейтса, считавшегося глубоко осведомлённым знатоком СССР и три года возглавлявшего одну из самых мощных спецслужб мира. Но если мы, простые смертные, просто с интересом читаем книгу Гейтса, то профессиональные разведчики могут отыскать здесь скрытые от нас «намёки», проливающие свет на многие значимые события конца ХХ века. А потому можно надеяться, что нашего читателя не оставит равнодушным и взгляд на книгу Гейтса ветерана советской внешней разведки, писателя Михаила Любимова.
Директор ЦРУ Роберт Гейтс не появился во главе организации по мановению волшебной палочки. Он влился в ряды американских разведчиков в 1966 году, постепенно стал экспертом по СССР, занимаясь обработкой и анализом информации (тут он подчёркивает, что его, как «информационника», недолюбливали зубры – «оперативники»), затем, пройдя через ключевые посты начальника информационного управления и заместителя директора, занял пост главы шпионского ведомства (1991–1993 гг.). После ухода с должности Гейтс опубликовал мемуары, охватывающие самые драматические времена нашей перестройки и несколько лет после распада СССР. Глупо ожидать, что шеф ЦРУ раскроет суперсекреты, однако он впервые предал гласности некоторые аспекты деятельности ЦРУ и во многом поразил своей откровенностью, особенно в части признания промахов ЦРУ и администрации США.
На суперобложке его мемуаров («Из тени» – From the Shadows), опубликованных в 1996 году, красуются тезисы о победе США в холодной войне («История пяти президентов и того, как они выиграли холодную войну»). Этот тезис поддерживал и наш премьер-министр Егор Гайдар («В условиях проигранной Советским Союзом холодной войны он (Горбачёв. – Ред.) смог отказаться от химер и галлюцинаций имперского мышления»), и сей бравурный марш давно стал общей фразой у многих на Западе.
В реальности же мы по доброй воле вывели войска из ГДР, содействовали объединению Германии (вопреки Великобритании), в одностороннем порядке распустили Варшавский договор, и наши бывшие союзники по ОВД вместе со ставшими независимыми прибалтами перебежали в НАТО. В результате перестройки мы получили расширение Североатлантического альянса, который и не думал исчезать, ультранационалистическую Украину и длительную войну с ней при поддержке США и Европы. Да, мы потеряли Советский Союз и своё былое влияние в мире, но никакой «победой Запада», как это понимают обычные люди, тут и не пахло.
Итак, перейдём к основным показаниям директора ЦРУ США.
«Поскольку в декабре 1991 года не было общего мнения в Вашингтоне о том, что США, по сути дела, помогли столкнуть СССР в преждевременную могилу, не было и ощущения победы, – писал Гейтс. – Выиграли ли мы? Или лишь Советы проиграли? Или и то и другое? Джордж Буш, отказавшийся «танцевать на Берлинской стене», не собирался объявлять победу в холодной войне. Не было и национального праздника, какой отмечали впоследствии, победив в войне в Персидском заливе».
Или: «...никто в американском правительстве – ни в конгрессе, ни в исполнительной власти – до самого последнего момента не верил в скорый развал Советского Союза».
Почему вообще возник этот тезис о «гранд-победе»?
Дело в том, что после Беловежских соглашений, когда рухнул вроде бы незыблемый советский колосс, в США, естественно, задались вопросом: почему это произошло так легко и неожиданно для всех? Где же та огромная мощь, в том числе и КГБ, о которой постоянно докладывало ЦРУ? Неужели спецслужбы «липовали» информацию, просто-напросто выбивая средства из бюджета? Скандал в благородном семействе! Ведь вся послевоенная история – это история соперничества США и СССР, когда с американских налогоплательщиков драли три шкуры, и до сих пор мы ещё до конца не прочувствовали, чем эта гонка вооружений обернётся.
Гейтса обвинили в том, что он создал миф о нашей военной мощи в первой половине 80-х и не пропускал информацию, расходившуюся с этой точкой зрения. Ему пришлось парировать выпады критиков в конгрессе о том, что он «преувеличил советскую угрозу, включая участие Советов в покушении на римского папу, международный терроризм и активность СССР в третьих странах.
Бывший директор в своих мемуарах демонстрирует редкое для этой должности чувство юмора и балует публику некоторыми интимными деталями из жизни организации. Оказывается, в ЦРУ имелось досье под названием «Великие события в разведке», куда складывались наиболее сенсационные донесения. Например, там есть информационная телеграмма главнокомандующего Тихоокеанским флотом председателю Комитета объединённых штабов со следующей «глубокой» оценкой положения: «Ситуация проясняется, хотя она ещё не слишком хороша и в то же время и не слишком плоха». Смех и слёзы.
Или доклад из Ирана в 1968 году, где в деталях описывался успех приехавшего с визитом председателя Совета Министров СССР Косыгина на званом ужине, когда он вроде бы запустил руку (о ужас! не верю! церэувская деза!) в манящую туманность сидевшей рядом жены иранского генерал-губернатора, а затем самозабвенно исполнил с ней «иранский танец рук, головы и груди» – но что это за штука, озабоченный конспирацией директор ЦРУ не раскрывает. В той же любопытной папочке зафиксировано обострение отношений на советско-китайской границе в 1969 году, поданное в таком виде: есть информация о том, что китайские пограничники, находившиеся по другую сторону реки, спустили штаны и показали советским стражам голые зады, а советские охранители в ответ якобы подняли портреты председателя Мао…
Это «церэувский» юмор, но в остальном автор серьёзен и достаточно самокритичен. Он сразу предупреждает, что ЦРУ – орудие в руках президента, а вовсе не «государство в государстве», и с этим в целом можно согласиться. Гейтс галопом проходит по неприятным моментам в истории организации: по печальной памяти интервенции в Гватемале и в «бухте свиней» на Кубе, по позорным разборкам в сенате и конгрессе по поводу политических убийств и неудачных «специальных операций».
«Является фактом, – пишет Гейтс, – что с середины до конца 60-х и начала 70-х годов ЦРУ не предвидело массированных советских усилий догнать и перегнать США по числу стратегических ракет и возможностей, и не понимало намерений Советов». В то же время ЦРУ активно противодействовало усилению коммунистического влияния в Западной Европе и в других регионах, не забывало и о внутренней обстановке в СССР, хотя работа там была крайне затруднена. В подрывной деятельности ставка была сделана на распространение в Союзе правдивой информации, в частности с помощью радиопропаганды, – в условиях «железного занавеса» и закрытости нашего общества эффект был гарантирован. В этой связи Гейтс приводит слова французского маркиза де Кюстина, побывавшего в монархической России: «Правдивое слово, обронённое в России, является искрой, которая может упасть на бочку с порохом».
Переход в наступление на «империю зла», как правило, связывают с президентством Рейгана. Однако Гейтс, высоко ставя Рейгана, смотрит глубже и видит истоки развала империи не столько в «угрозе звёздных войн», сколько в курсе президента Картера на защиту прав человека и поддержку диссидентов.
«В этом благородном деле новые возможности открыл курс Брежнева на создание системы европейской безопасности, – отмечает бывший директор ЦРУ. – Советы отчаянно хотели СБСЕ, они его получили, и это заложило основы конца их империи... Картер, по сути дела, изменил устоявшиеся правила холодной войны. Своей политикой прав человека он впервые после Трумена бросил вызов законности советского режима в глазах народа».
Гейтс не скрывает – ЦРУ шло в фарватере этой политики и очень опасалось скомпрометировать диссидентов оперативной связью с ними, чтобы не наслать на свою голову обвинения во вмешательстве во внутренние дела СССР. Например, в 1977 году президентом был одобрен план Бжезинского, который требовал активизации тайных пропагандистских акций, направленных на подрыв Советского Союза и всего социалистического лагеря, предлагал широко распространять у нас русскоязычную эмигрантскую литературу, самиздат, антисоветскую периодику, книги Солженицына и других писателей-антикоммунистов.
Предлагалось субсидировать польские и чехословацкие издательства в Западной Европе для распространения публикаций через культурные центры в указанных странах и специально направить в Западную Европу спецагентуру из США для создания культурных программ, в частности направленных на Украину. ЦРУ также предлагало поддержать группы «прав человека» в Западной Европе. Последнее предложение было торпедировано Госдепом, заглохли и некоторые другие идеи Збигнева Бжезинского, и вообще, как признаётся Гейтс, «отнюдь не пытаясь сорвать лавры, ЦРУ раскачивалось медленно, наиболее удачной была операция по ввозу в СССР отпечатанного на деньги ЦРУ «Архипелага ГУЛАГа». Конечно, эта и другие подобные акции хорошо прикрывались, и почтенные авторы в большинстве случаев могли лишь догадываться, кто стоит за спиною издательств».
По признанию Гейтса, в начале 80-х годов в администрации США и в ЦРУ царило убеждение, что СССР силён, как никогда, «находится на марше» и продолжает успешную экспансию в мире (Куба, Ливия, Ангола, Ирак, Сирия, Эфиопия, Сомали и др.). При этом Гейтс констатирует, что в брежневский период и позднее ЦРУ не обладало точной информацией о положении внутри Политбюро и других советских структур, хотя, конечно, доходили слухи о любовниках Галины Брежневой и самоубийстве зампреда КГБ Цвигуна или о том, как Андропов подрывал репутацию Брежнева, расследуя коррупцию связанных с ним лиц.
«Нам не удалось завербовать шпиона, который давал бы нам уникальную политическую информацию изнутри Кремля, и мы не проникли в узкий круг лидеров других соцстран», – сокрушается Гейтс. Думаю, что тут Гейтсу можно поверить на слово, ведь тайное давным-давно стало явным: с 1985 года русский отдел ЦРУ благодаря его главе, нашему агенту, ныне отбывающему срок в США Олдричу Эймсу, эффективно контролировался КГБ. В результате в Москве было осуждено и посажено около дюжины агентов ЦРУ, а уж о «кремлёвском агенте» Эймс сообщил бы нам в первую очередь!
Переломным моментом в деятельности американской разведки Гейтс считает приход к руководству ЦРУ соратника Рейгана Уильяма Кейси, имевшего опыт работы в прародительнице ЦРУ – Управлении Стратегических служб.
«23 ноября 1981 года Кейси запросил документ, который анализировал бы отношения между советским правительством и советским народом, – вспоминает Гейтс. – Он хотел больше знать о национализме, нацменьшинствах, медицине, алкоголизме, проблемах Средней Азии, сепаратистских силах, тюрьмах и психбольницах, рабском труде. Но все эти задачи появились лишь в конце десятилетия, во время сокращений военного и разведывательного бюджета, и, откровенно говоря, возможности ЦРУ соответствовать им были ограниченны».
Кейси пришёл в ЦРУ для ведения тайной и жестокой войны с Советами как с «империей зла» и отражал позицию президента Рейгана. Тот в начале своего правления проводил традиционно антикоммунистическую, но достаточно осторожную линию по отношению к СССР и лишь позже, перейдя в наступление, выступил с идеей создания противоракетной обороны в космосе, что, как считает Гейтс, «привело в панику советское руководство».
На президентство Рейгана пал и «польский кризис» начала восьмидесятых. В Польше ЦРУ не вело себя как слон в посудной лавке. Госдепартамент допускал ввод наших войск в Польшу и кровопролитие. ЦРУ, основываясь на донесениях агента-поляка полковника Ежи Куклинского, считало самым крайним актом объявление президентом Ярузельским военного положения. Тем не менее острых акций ЦРУ на первом этапе не планировало, не было и речи ни о каких листовках и тем более о перебросках полякам оружия. Администрация США имела намерение в случае оккупации Польши ответить экономическими репрессиями, прежде всего по линии КОКОМа (координационный комитет по экспортному контролю), дабы затруднить и без того ограниченный импорт в СССР компьютерной и другой техники, усложнить для нас условия выплаты долгов, сократить торговлю, отменить кредиты на закупку продовольствия. Планировалось также принять меры по укреплению НАТО, начать подготовку по развёртыванию в Европе новых видов вооружений и отозвать американского посла.
В марте 1985 года ЦРУ отпечатало и нелегально ввезло в Польшу 40 тысяч открыток с фотографией убитого властями ксёндза Попелюшко с текстом из его проповедей. В мае того же года ЦРУ организовало демонстрацию в поддержку оппозиционной «Солидарности» на футбольном матче Польша – Бельгия, транслировавшемся по ТВ на весь мир, в том числе, естественно, и в Польше. В июне ЦРУ разослало в Польше копии карты раздела страны по договору Молотова – Риббентропа и развернуло по всему миру кампанию в защиту прав человека в СССР и соцстранах.
«Мы медленно усиливали нашу тайную поддержку «Солидарности», главным образом предоставляя печатное оборудование и другие средства коммуникации для подполья», – не скрывает Гейтс.
1985 год был особенно урожайным для ЦРУ: в ноябре, например, были инспирированы антисоветские демонстрации в Женеве во время встречи Горбачёва и Рейгана, проводились антисоветские выставки, готовились телепрограммы, организовывались демонстрации с призывом покончить с войной в Афганистане.
Впрочем, Гейтс не переоценивает деятельность ЦРУ.
«Ни одна из этих и мириадов других тайных пропагандистских акций не определили исхода холодной войны, – пишет он. – Некоторые акции даже были контрпродуктивны, затрудняя и усложняя дипломатические усилия переговоров с Советами».
Забегая вперёд, отметим, что Гейтс не объясняет распад соцлагеря зловредными действиями своей организации. Наоборот, по его мнению, именно Горбачёв рассеял страх перед Советами, и это стало предпосылкой морально-политического банкротства сидевших на штыках режимов и мирного распада всей социалистической системы.