Системе специального коррекционного обучения в нашей стране более века, в веке нынешнем ушёл в прошлое термин «необучаемый», применимый ранее к детям с умеренной, тяжёлой или глубокой умственной отсталостью. К 2016 году должно было исчезнуть и понятие «коррекционная школа». Но переход на инклюзивное образование (совместное обучение обычных школьников и детей с ограниченными возможностями здоровья) принял какие-то странные формы.
В Люберецком районе Подмосковья, например, смешали слабовидящих детей из малаховской школы- интерната с детьми с умственной отсталостью из школы-интерната посёлка Марусино. То есть, по сути, усилили одну беду другой, а в ответ на нашу публикацию («Оптимизация под видом инклюзива», «ЛГ», № 43) из Управления образованием г.о. Люберцы пришло вот такое ничего не объясняющее (простите за тавтологию) пояснение: «В соответствии с пунктом 4 статьи 79 Федерального закона от 29.12.2019 № 273 «Об образовании в Российской Федерации» образование обучающихся с ограниченными возможностями здоровья может быть организовано как совместно с другими обучающимися, так и в отдельных классах, группах или в отдельных организациях...»
Эту статью закона все воспринимают как свидетельствующую о гуманизации общества, о возможности включения инвалидов в обычную школьную жизнь, что должно помогать детям с ограничениями здоровья интегрироваться в общество, а детям без ограничений – воспитывать в себе толерантность и сострадание. Совсем иначе, похоже, трактуют букву закона в Люберцах: «В 2019/2020 учебном году в образовательной организации (школе-интернате IV вида. – Ред.) открыты классы для слабовидящих обучающихся (136 чел.), для детей с расстройством аутистического спектра (6 чел.), для обучающихся с умственной отсталостью (снижением интеллекта) (41 чел., в том числе 36 – на дому)».
Так в ком тут собираются воспитывать толерантность? Вероятно, в инвалидах по зрению. Но как отреагирует ребёнок с расстройством аутистического спектра на толерантную просьбу слабовидящего одноклассника помочь ему спуститься с лестницы, например? Поможет или в ужасе убежит, оттолкнёт? И как объяснить умственно отсталому, что носиться по коридорам нельзя, потому что можно натолкнуться на слепого?
Зачем вообще это было сделано? Увы, в ответе управления образованием никакого вразумительного (да и невразумительного) объяснения нет. По конспирологической версии родителей, а они тоже прислали письмо в редакцию, администрация района решила освободить для здоровых детей из марусинских новостроек здание школы-интерната – вот и распихивает умственно отсталых куда попало.
Воспитание ребёнка с серьёзными ментальными нарушениями – каждодневный каторжный труд. Без права на личную жизнь (многие мужчины не выдерживают испытания больным ребёнком и заводят новые семьи), без средств к существованию (если не считать таковыми пособие), нередко и без общения. Можно отправить аутиста самого в школу? А пойти на работу, оставив умственно отсталого дома, наедине с газовой плитой? Школы-интернаты – это та отдушина, которая позволяет матери устроиться хотя бы на какую-то работу, хотя бы иногда вспоминать, что она – женщина.
Хорошо, конечно, что у нас теперь нет термина «необучаемый», но обучение на дому – плохая альтернатива. Оно может быть только временным. Запертый в четырёх стенах ребёнок не социализируется, а мать так и остаётся навсегда заложницей своей беды. Есть ещё один способ развития и воспитания детей с особыми образовательными потребностями – центры лечебной педагогики. В Пскове, например, в такой центр, как в обычную школу, ребёнка приводят утром, а в обед или после «продлёнки» забирают. Заботятся о нём и после окончания школы. Вот это гуманизм, а инклюзив слепого с глухим или умственно отсталым – профанация.
На начало 2019 года численность детей-инвалидов в стране увеличилась на 18 тысяч и составила 672 тысячи человек. Основные причины первичной детской инвалидности – психические расстройства и расстройства поведения, болезни нервной системы, врождённые аномалии.