В тот день, когда мы встретились с главным звонарём Московской патриархии Игорем Коноваловым, ветер гнал по небесной синеве тучи, а вслед за ними уносились куда-то и раскаты колоколов храма Христа Спасителя. И вот о чём я подумал:
– Игорь Васильевич, а ведь колокольный звон не всем нравится. Некоторые москвичи жалуются, что он не даёт им покоя. И как быть, ведь их мнение тоже надо уважать?..
– Если рядом с колокольней жилой дом, а звонарь на ней неумелый, то и раздаются в храме телефонные звонки, люди сетуют, что им мешают есть, спать, смотреть телевизор. Как только звонарь набирается умения – звонки прекращаются.
В больших западноевропейских городах практически на каждом храме есть колокола, карильоны на ратушах, которые в определённое время наигрывают разные мелодии. Довелось мне как-то в Мюнхене слушать на обычной площади колокольную музыку. Там господа обыватели и господа туристы могут спокойно сидеть на улице на стуле, вынесенном из собственной квартиры или из отеля, и наслаждаться звучанием колоколов.
– Вы сказали о неумелых звонарях, но легко ли овладеть звонарским искусством?
– Чтобы почувствовать колокол, нужно минимум семь-восемь лет. Многие, кто приходит учиться звонарскому искусству, воспринимают колокольный звон как одну из разновидностей фольклора. Иногда это люди, знакомые с нотной грамотой и имеющие опыт работы с ударными музыкальными инструментами. Поэтому порой с колокольни доносится не трезвон, а некая джазовая или даже роковая композиция. Полагаю, что гораздо легче воспитать звонаря из человека, который вообще ничего не умеет, но обладает врождённым чувством ритма.
– А с чего начался ваш путь на колокольню?
– В детстве, ещё до школы, я часто представлял себя стоящим на колокольне, где держал верёвку от какого-то большого колокола. Позднее я отправлялся по воскресеньям в Новодевичий монастырь послушать, как звонил там первостатейный мастер – Владимир Иванович Машков. Чем можно объяснить такой интерес и как это можно растолковать, я, честно говоря, не знаю. Глубоко верю лишь в то, что есть Божий промысел над человеком. И если человек ему не противится, то может достигнуть каких-то высот… Но я всё-таки значительную часть своей жизни посвятил технике. Работал в агрегатно-конструкторском бюро. А с 1983 года стал ходить на субботники, устраиваемые в Даниловском монастыре, – их проводило Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры. Разгребал мусор, таскал кирпичи, выполнял самую неквалифицированную работу. Затем монастырь, вернее – убогие развалины, где стены были подпёрты брёвнами, а колокольня вообще снесена, передали Московской патриархии для создания здесь духовно-административного центра. Руководителем нам поставили послушника Георгия. Постепенно мы стали постигать основы церковной культуры, в том числе колокольный звон. В канун тысячелетия Крещения Руси я получил приглашение перейти в Данилов монастырь на постоянную работу и заняться здесь оснащением колокольни.
– И как же возрождались знаменитые некогда даниловские звоны?
– Из 80 тысяч колоколен, которые существовали в России до революции, в нетронутом виде уцелели только две: знаменитая звонница Ростова Великого и колокольня вологодского Софийского собора. Даниловская звонница всегда выделялась особым благозвучием, подбор колоколов монастыря имел выдающуюся музыкальную и историческую ценность. Большой колокол здесь весил 722 пуда. Его было слышно даже у башен Кремля. Но в советское время это чудо колокольного искусства продали за рубеж. Поэтому даниловская звонница была оборудована колоколами, привезёнными из разных мест. Приходилось ездить по всем городам и весям, смотреть каждый крючочек, каждую палочку, каждый колокольный язык, как сделаны оттяжки, прикреплены тросики. И из этого постепенно складывалась система колоколов монастыря. Не погрешу против истины, если скажу, что созданная система звона не уступает по своей сложности устройству хорошего органа.
– Наверное, у вас особые взаимоотношения с колоколами?
– Колокол – живое, духовное существо. Поэтому-то хороший звонарь душу лечит… Если вложить в подвеску или язычок небольшое усилие, где-то гаечку подвернуть, где-то что-то перевесить, то колокол всегда отзывается лучшим звуком, как бы чувствуя заботу о себе. Если вы ударите кулаком по внешней его части, то он промолчит. А если ласково ладошкой хлопнете, обязательно отзовётся вам своими обертонами.
– Не приоткроете ли секреты мастерства? Наверняка существуют какие-то особые звонарские правила?
– Прежде всего, ни в коем случае нельзя торопиться при подъёме на колокольню. Я прихожу на ярус звона минут за десять до первого удара, чтобы можно было посидеть, сосредоточиться. Ведь через звоны миру будет явлено моё душевное состояние. Также во время благовеста читаю определённые молитвы, 50-й псалом, а при трезвоне идут благочестивые попевки: «Благодать святого Духа…» или «Свят, свят, свят Господь Бог…». С их помощью создаются определённые ритмические коленца.
– Можете назвать самый памятный ваш звон?
– Когда вновь заговорил Иван Великий, молчавший многие годы. Это случилось в ночь на Пасху 1992-го. Поздно вечером, в половине одиннадцатого, я попал в Кремль через Троицкие ворота. Было безлюдно, фонари не горели, только светились окошки внутренней винтовой лестницы, по которой надо было подняться, преодолев 309 ступенек. Ограждения на втором ярусе, где предстояло звонить, отсутствовали, поэтому меня привязали для страховки к перилам лестницы. Когда зарокотал «Немчин», над Москвой разнёсся звук, который ещё в XVI веке слышали наши предки. Звонить пришлось сразу начисто, поскольку тренироваться музейщики не разрешили. И вообще, весь колокольный звон Московского Кремля производится без единой репетиции.
– Почему?
– Музейные работники уверяют, что есть опасность разбить уникальные колокола. Но если вы играете на рояле, то ведь не станете бить по клавишам молотком. Так и с колоколом: коль подходить к нему с умением, то ничего не повредишь. Специалисты двух академий проверили балки, языки и уши колоколов, кладку колокольни и вынесли решение: звонить можно.
– Под вашим руководством оснащалaсь колоколами и звонница храма Христа Спасителя. Полностью удовлетворены результатом работ?
– Как его оценить? Ведь колокол – специфическое произведение, зависящее и от искусства литейщиков, и от искусства акустиков. Было очень сложно после 70-летнего перерыва вернуться к почти утраченной традиции отливки колоколов. Однако сегодня мы не без гордости можем сказать, что именно в России отлиты самые тяжёлые колокола XX века. Большой колокол на храме Христа Спасителя по оценкам технологов и литейщиков весит около 30 тонн 745 килограммов, язык – почти 2 тонны. Его, как и остальные 13 храмовых колоколов, отливали на ЗИЛе. После молебна, который совершил патриарх Алексий II, в литейном цехе подняли заслонку, и раскалённый металл 25 минут заполнял форму. Через несколько дней она была вскрыта. Месяц ушёл на удаление пригара, расчеканку колокола, полировку. Затем он был покрыт бромистым серебром, зачищeн и только потом торжественно поднят на юго-западную колокольню.
Колокола воссоздавались Обществом древнерусской музыкальной культуры. Были подняты архивные материалы, но записей звучащих старинных колоколов храма обнаружить не удалось. До нас дошли очень приблизительные, почти любительские нотные записи, а ведь каждое человеческое ухо слышит колокол по-разному. И тем не менее удалось установить главное: весь звон храма Христа Спасителя был выстроен в ля-миноре. Это всё-таки собор поминальный, построенный в честь победы 1812 года. Но на нынешних колоколах храма можно исполнять все без исключения российские звоны знаменитой ростовской звонницы, которая имеет до-мажорный аккорд. Причём наши рабочие за два месяца отлили колокола в 30, 18 и 9,5 тонны, тогда как итальянцы на подготовку и отлив колокола в 26 тонн потратили три года.
– На качестве звучания такие стахановские темпы не сказались?
– Звук хороший. К тому же со временем колокола раззваниваются.
– Каким образом?
– Ну здесь чистая физика. После долгих лет звона с колокола сходит внутреннее напряжение. Музыканты знают, что каждый инструмент – гитара, скрипка – тоже распевается, улучшаются его акустические качества. Чем чаще играют на инструменте, тем лучше он звучит.
– А в Большой Успенский колокол Московского Кремля, самый большой в России, вам приходилось звонить?
– Да. Впечатления – незабываемые. Предположительно колокол весит около 4 тысяч пудов. Нижний диаметр – 4 метра 40 сантиметров, примерно такая же и высота. Язык весит около 2 тонн. Находясь в Кремле, вы воспринимаете звон не столько ушами, сколько всем телом. Когда звонари наверху переговариваются, то чувствуют – их фраза улетает в сторону вместе со звуком колокола.
– Оглохнуть не боитесь? Вот медики утверждают, что звонари после долгих лет службы на колокольне теряют слух.
– Оглохнуть действительно можно, если нарушаются писаные и неписаные правила. Благодаря научным исследованиям мы теперь знаем, что нижняя часть колокола, так называемая юбка, должна находиться ниже уха звонаря. Но именно так в старину и оборудовали колокольни. Есть и другие меры предосторожности. В монастырях иногда шьют специальные головные уборы – скуфьи с «ушами». Хотя по опыту многих звонарей знаю: если человек на колокольне боится оглохнуть, он действительно оглохнет.
– Ещё приходилось слышать, что звон колокола убивает бактерии, поэтому издревле во время эпидемии звонили беспрестанно…
– Итальянские учёные, проведя исследования, доказали, что колокольный звон способен убивать вирусы. В дореволюционной Москве, где колокола звонили повсюду, эпидемий гриппа, таких, что случаются теперь, как известно, никогда не было. У наших звонарей, старцев, которым по 80–90 лет, завидное здоровье.
– У вас, как у звонаря, есть мечта?
– Хотелось бы услышать, как звонит Царь-колокол.
– Вы это серьёзно?
– Вполне. Есть такая общественная организация «Красный звон», которая имеет целью повторить Царь-колокол. Причём при современной технике это будет не так долго и дорого, как при изготовлении его исторического «прототипа». На Руси колокольных дел мастера всегда отыскивали самый мощный акустический металл, который энергию удара языком переводил бы в мощь колокольного гула. Колокол отливали из высокооловянистой бронзы, куда входит 80 процентов меди и 20 процентов олова. Чем чище эти элементы, тем мощнее звучат колокола. Уже в наше время в лаборатории колокольной акустики на ЗИЛе было сделано несколько сенсационных открытий. Выяснилось, например, что во время звона колокол сжимается и растягивается. На больших колоколах размер растяжения может составлять несколько миллиметров. Ни звонари, ни литейщики также раньше не знали, что звуковая волна, которая расходится от удара колокола, излучается в форме креста.
Беседу вёл