Дмитрий Воденников. Пальто и собака. – М.: Лайвбук, 2016. – 256 с., илл. – 3000 экз.
У нас на даче один мужик постоянно голый купается. Подходит деловитой походкой к мостику, портки скидывает и – вперёд. Сзади-то ещё ничего, терпимо; настоящий же триумф эксгибиционизма наступает, когда он выходит! Руками ничего и не думает прикрывать, в полотенце тоже не заматывается, а вокруг женщины ахают да дети хохочут… А он, обнажённый и гордый, ни на кого внимания не обращает.
Почему-то лирический герой Воденникова напомнил мне этого мужика, и даже не жестом жгучего стыда, а самим фактом бессмысленного эпатажа. И, кстати, автор и вправду проделывал нечто подобное, в недавнем прошлом устроив фотосессию в почти обнажённом виде (поклонницы, наверное, были в восторге). Трудно сказать, чего здесь больше – пошлости или глупости. Но главный стимул – самолюбование, нарциссизм, доходящий до шизоидальной степени. И ещё, несомненно, снобизм, видимо, привезённый из Лондона, где автор, увенчанный подувядшими за несколько лет лаврами «короля поэтов» читал курс о современной русской поэзии. Лирический герой Воденникова очень болтлив, то и дело изрекает вторичные сентенции, захлёбывается от раздражения, занудствует. И говорит без умолку что-нибудь типа такого: «Я не выношу людей, большие магазины и делать добро»; «Мы все – проклятые»; «Люди в покое меня не оставят никогда», «Я людей ненавижу и на месте стоять не могу» и т.д.
Глубокомысленны и философские верлибры:
Когда выныриваешь из глубокого,
без всяких ненужных сновидений
семичасового забытья – как будто
из-под километрового слоя
арктического льда, – первая мысль:
«Можно было бы и не просыпаться».
С другой стороны, никакого сожаления,
что проснулся и снова жить, –
не испытываешь.
Такая вот тонкая грань доброжелательного
безразличия.
Многословные вялые верлибры и составляют основную часть книги.
Но есть, конечно же, и рифмованные вирши:
Они лежат здесь: Вова, Галя, Соня, Дима
(а я их всех имею по порядку) –
так шатки жизни их, так розовеют спинки –
но это лучше, чем зашить в подкладку.
Они, забытые, всегда немного жалки.
(«Мистические любовники»)
Если даже закрыть глаза на сексуальную ориентацию лирического героя, то всё равно как-то жутковато от таких откровений…
Единственный обаятельный персонаж в этой книге – такса Чуня, которая умеет разговаривать, называет своего хозяина на «вы» и без конца писает на пол. Но, как ни странно, именно в историях о собаке появляется что-то человеческое.
Воденников работает в принципе одним методом – доводит любую, чаще всего бытовую, ситуацию до абсурда. Отсюда пародийность и гротескность. Удач – по пальцам пересчитать.
Мне скоро поставят памятник.
«Смирение» будет называться.
Напишешь пост в фейсбук. Про то,
что варишь Чуне кашу.
Сразу придут люди.
«Почему варите, а не замачиваете с ночи?»,
«Почему кашу, а не макароны?»
«Вы уверены, что варите хорошую?»
«А вот моя мама варит кашу не так!»
Я так и вижу этот памятник
Мужская фигура из белого мрамора метр на метр.
В руках – котелок.
На постаменте – комментарии.
Между тем – каша сварилась.
Вы были правы. Так себе.
Но заметьте: даже здесь не обошлось без самолюбования. Пусть и карликовый, и вроде как не всерьёз, но всё-таки памятник. Себе любимому и прямо при жизни.