Мунир Кунафин
Член Союза писателей РФ и РБ, заслуженный работник культуры РБ, обладатель Гран-при межрегионального поэтического фестиваля «Родники вдохновения» (г. Белебей, 2005), Гран-при конкурса прозы на грант главы Республики Башкортостан «Новые горизонты» (2015), лауреат Всероссийского литературного конкурса короткого рассказа им. В.М. Шукшина «Светлые души» (г. Вологда, 2010).
Приладив бечёвку на крепкий сук, встав на нижний и вдев голову в петлю, Азат спиной почувствовал взгляд. Леденящий и обжигающий. Такой, что смолк даже внутренний голос. Сразу не обернулся – сначала, просунув пальцы между верёвкой и шеей, слегка ослабил удавку и тогда уже, дёрнувшись всем телом, посмотрел на незваного гостя. И быстро, хотя и без паники, скинул петлю. На него смотрели три пары глаз. Нахальных, пытливых. Да, да – его рассматривали три голодных волка, жадно выставив длинные слюнявые языки. До одного вообще рукой подать. Но Азат никому неподвластен был в этот миг. Что решит за мгновение, то и случится. Это он понимал каждой клеточкой тела. Однако всё-таки сработал древний инстинкт: Азат схватился обеими руками за верёвку, ногами отшвырнул прыгнувшего на него старого волка и начал карабкаться по шершавому стволу толстого дуба. Тут острые зубы второго зверя впились в левую ногу. Так крепко, что хищник остался висеть в воздухе. Но у Азата было ещё достаточно сил, он подтянулся выше, и волк грохнулся наземь с валенком в пасти. Азат сел на подвернувшийся сук, покрепче обхватил ствол, не решаясь глянуть на снующих внизу волков. Тело сотрясала дрожь, нога без валенка начала мёрзнуть. Посидев так немного, зарыдал в голос. Решив взобраться повыше, чуть не выпал из безопасного места. Немного погодя посмотрел вниз. Волки тоже притихли. Один аж разлёгся возле дуба. А двое других смирно присели.
На горизонте алеет закат. Что-то не торопится солнце, наверное, не хочет прощаться. Такой закат ничего не предвещает хорошего, наоборот, как подсказывает опыт, – это к сильным морозам.
Азат чувствовал, что руки и ноги, крепко обнявшие толстый сук и ствол, немеют. Боялся пошевелить ими, чтобы размять: казалось, чуть подвинется – и грохнется хищникам в зубы. Ум его ещё не потерял способность оценивать ситуацию: долго так не продержишься. Азат вздрогнул, заметив внизу пустую петлю. Только она, заготовленная для смерти верёвка, сможет спасти. Только она. Но как и зачем? Пока не находилось ответов. Сказал бы – соломинка, а для чего она человеку, и так решившему утопиться?
Сначала свесил ноги, потом поочерёдно размял руки. Увидев живого шевелящегося человека на дереве, один из волков завыл. Жутко стало от этого воя, по телу пробежала дрожь, застучали зубы. Поднял голову, прислушался растянувшийся матёрый вожак. Немного погодя проснулся и внутренний голос: «Только что собирался наложить на себя руки, почему сейчас убегаешь от смерти, Азат? Какая тебе разница – висеть на веревке или быть разорванным? Душа из тела вон – и конец всему. Смерть не такая нежная штука, она всякая подойдёт».
– Нет, не подойдёт… – затряслись губы, на краях которых высохла белёсая пена. – Не хочу быть разодранным.
Снова осторожно взглянул вниз. Глазами отыскал верёвку – висит, что с ней случится. Чувствует свою надобность, ждёт. Надо достать её. Только бы не упасть. «А ты трусливый. Говорил же, чтобы кататься на телеге, нужно быть решительным», – не успокаивается внутренний голос. Азату вдруг захотелось заснуть, ведь сколько дней уже глаз не смыкал. Веки отяжелели, суставы расслабились. Голова слегка закружилась. Но он, проваливаясь куда-то, успел резко вскрикнуть. Встрепенувшись от собственного крика, покрепче обнял дерево. Если долго сжимать ствол с такой силой, можно в конце концов и упасть. Опять осмотрелся. Надо достать бечёвку. Чего ради становиться пищей для волков? Даже тела не найдут. И могилы не будет, куда детям носить цветы. Одной рукой пошарил в кармане фуфайки, нашёл варежку. Рваная, мёрзлая. Как не подумал об этом раньше, рукам же холодно. Обнимая ствол, размял кое-как варежку, натянул. Пошарил в другом кармане – пустой. Вот и сиди так, с одним валенком и с одной варежкой. Но ничего, руки-ноги целы пока. Подышал на голую руку, засунул её под вязаную шапочку. И решился. Рукой в варежке схватился за сук. Какая-то сухая веточка, обломившись под ногой, упала вниз, заставив привстать лежавшего волка. Зверь зарычал. Азат, не обращая внимания, спустился ниже. В голове пробежала мысль: «Хорошо, что выбрал дуб, другие деревья не так разлаписты». Приблизился к суку, где висела верёвка. Волк забеспокоился, закружил возле дерева. Дотянулся до сука, потянул свободный конец верёвки. Слишком крепко привязан, не поддаётся узел. Хорошая, рабочая верёвка, сплетённая им самим. Любил он это занятие, всё за ним забывал, вил добросовестно. Попытался согревшейся рукой развязать узел. Наконец узел поддался, Азат поднялся на старое место, собрав верёвку. Приладил её на крепкий сук. Вдел голову в петлю, глянул вниз. Второй раз уже делает это. «Вот так, теперь это тело не принадлежит ни вам, ни мне», – пробормотал он вслух. Взялся обеими руками за верёвку и долго всматривался в небо. Холодает, звёзды высыпали. Пара звёзд, не удержавшись на месте, устремилась в неизвестность. Вдалеке мигают деревенские огни. Люди ещё не улеглись спать. «Жена, наверное, подоила корову. Дети телик смотрят. Не нужно поддаваться чувствам», – подумал он.
Прозвище ему дали за знание. На горе Акбейек добывали камень для фундамента соседу. Нелегко это – вытаскивать на свет веками спрессованный, превратившийся в плоские глыбы плитняк. Сила нужна. Но Азату работа доставляла удовольствие. Из глубины веков, из тёмной, холодной каменоломни извлекаешь к солнцу, в сегодняшний день далёкое прошлое. «Ребята, интересно, к какой эре относится этот вот камень? Наверное, он из кайнозоя. Эх, спросить бы у археологов. Как славно, твой дом, сосед, будет стоять на камнях кайнозойской эры. Хорошо!..» – пофилософствовал он. Этого хватило. Надо же, из уст пьяного забулдыги выходит такая книжно-научная белиберда! С этого момента Азат стал Кайнозоем.
«Ах ты, мать твою, ведь обещал же, кажется, дочке Сарии наладить саночки? Да, побежал не подумавши. Ведь вешаться можно было же и после починки санок. Скольких радостей ребёнок лишается. Надо же. Можно было быстренько сбегать. А тут эти разлеглись». Азат глянул вниз. Волки успокоились, морды на передних лапах, только уши шевелятся. Под луной хорошо заметно. «Что делать? Утром звери, конечно, уйдут. Или сегодня не умирать? Дочка ведь ждёт. Самое трудное – надежда может погаснуть. Вот так в петлю и лезут от безнадёги, от одиночества». Азат снова посмотрел на верёвку, осторожно снял её с шеи. Уже во второй раз. Сел поудобнее, привязал себя к стволу дерева. Плюнул вниз. Но плевка не получилось, из высохшего рта лишь пар поднялся. В горле пересохло. «Попить бы. Потянуться, достать бы снег и положить в рот. Но разлеглись эти, словно дойные коровы. Им даже снег не нужен».
– Этим кровь нужна. А мне вода, и всё, – Азат устремил взгляд наверх. Обозревая звёздные просторы, нашёл Большую Медведицу. Долго всматривался, прищурив веки. – Эх, капнула бы из своего ковша капельку влаги. Капельку... – разинув рот, потянулся к небу. В горле стало ещё суше. «Такой необъятный простор, а нет для меня места. Капельки влаги жалко. Эй, небо, и на земле плохи дела! Всюду одни волки, съесть хотят. Даже капли воды нет. Эх, небо...»
… Вдруг ему та-а-ак захотелось домой.
– А волки? – проснулось в мыслях. – Как я пройду через них-то? Они же съедят меня. Хорошо знакомо мне такое волчье общество... Так… Сейчас я их отвлеку.
Азат привязал один конец верёвки к толстой ветке, снял свой валенок, даже не чувствуя ноги, привязал его и бросил вниз. Долго наблюдал за качающимся в воздухе валенком…
Посмотрел в сторону деревни. Заметил светлячок в ночи. То ли с фонарём, то ли с факелом кто-то идёт – сюда, кажется. «Не Есенин ли? Или Хаям? Какой Есенин, дурак? Какой Хаям? Опомнись, Азат. Кто ты для них? Давно они умерли. Это опять твой бес внутри тебя бушует, Кайнозой. Оттого и видения такие. Проснись, Азат!» Он попытался подняться. Но озябшее тело не послушалось. А тот человек всё идет. С огнем в руке. Тепло даже доходит. Ах, да он же не знает, что тут волки поджидают! Кстати, это, может, Амина вышла его искать. Жена хоть и не любит, но жалеет же. Ради детей… Сейчас на неё волки набросятся. Дети же без матери останутся!.. Пошла искать отца и… Нет уж, мужчина этого не допустит. Пусть не ходит она сюда. Надо спасать Амину. Как ярко горит её огонек, даже жар доходит. А волки разве не боятся огня? Мужик посмотрел вниз. Каким ярким пламенем горят глаза волков! Крови они жаждут. Потому и глаза красные. Красные, огнедышащие. Снял варежку и бросил вниз. И так жарко, зачем ему рукавица, да ещё одна и рваная. Жена сюда идёт с огнём и светом. Его спасать идёт. А волки окружили. Обложили кругом. Желание спасти жену придало сил, Азату стало жарко. Снова осмотрелся. Мужчина упал с высокого дуба и приземлился на большой земной шар. А волки, сообразившие, что тут их голодным желудкам не будет поживы, ушли ещё в полночь.
На дубовом суку ветер легко покачивал одинокий валенок на тонкой верёвке.
Перевёл с башкирского
Дамир Шарафутдинов
Печатается с сокращениями