25 января (6 февраля по старому стилю) – 125 лет со дня рождения популярного артиста советского кино Сергея Александровича Мартинсона (1899–1984).
Критики постоянно подчёркивали, что у него отрицательное обаяние. В данном случае эту парадоксальную формулировку априори можно считать позитивной характеристикой. Во-первых, обаяние всё-таки присутствует. Что касается отрицательного, тут сплошь и рядом исключение из правил: в творческом активе Мартинсона немало положительных ролей. Он не только глуповатый Вилли Поммер из «Подвига разведчика», но и добродушный Угольщик из «Алых парусов».
В повседневной жизни Сергей Александрович был полон неуёмной энергии, в любом споре отстаивал свою точку зрения. Он из плеяды тех активных натур, которые вечно ищут – и находят – приключения на свою шею. В актёрском фольклоре сохранилось много рассказов о случаях, где участником или инициатором событий был Мартинсон. Вот малая толика из них.
Участник революции
В 1975 году большая группа киноартистов приехала в Калмыкию для участия в празднике, посвящённом юбилею республики. Среди них был и Мартинсон. Как-то выдалось свободное время, и он зашёл в соседний номер к своему молодому коллеге Кириллу Столярову. Тот смотрел по телевизору передачу о революции 1905 года. Сергей Александрович присел рядом, тоже смотрит, и чем дальше, тем он больше чем-то недоволен. Приговаривает, мол, не так это было, совсем не так. Показывают какую-то чепуху. Всё было совсем иначе.
– Вы-то откуда знаете?!
– Я же всё это видел!
И он рассказал остолбеневшему Столярову, что в тот день в Петрограде развели мосты. Отец где-то задержался, неточно рассчитал время. В результате он оказался отрезан от дома, остался до утра на другом берегу Невы.
Как это часто бывало в те дни, в городе слышалась стрельба. Мама испугалась, что отец погиб. Вместе с шестилетним Серёжей она обежала все морги и успокоилась, лишь когда глава семьи вернулся здоровым и невредимым.
Так что о революции Сергей Александрович знал не понаслышке…
«Керосин–бензин!»
В кинокомедии «Антон Иванович сердится» Мартинсон сыграл композитора Керосинова. Это обманщик и ловкач, каких свет не видывал. Он живёт в квартире профессора консерватории. Выдавал себя за гонимого сторонника серьёзной музыки, тот и приютил страдальца. При первой же встрече Керосинов, сказав хозяевам, что сейчас будет работать над симфонией, заперся в «своей» комнате, а сам завалился на кровать и с увлечением читал о приключениях Шерлока Холмса.
Самая известная сцена фильма происходит на квартире опереточной примадонны, которой уже получивший аванс Керосинов приносит заказанный ею номер «на три минуты с танцами». При прослушивании выясняется, что это плагиат – парафраз песенки «По улице ходила большая крокодила».
Обманщика моментально разоблачили. В этом эпизоде Сергей Александрович продемонстрировал набор его фирменных, неповторимых гримас и звуков.
Признак настоящего успеха, когда персонажи, сыгранные артистами, становятся нарицательными, перекочёвывают в анекдоты (Василий Иванович, Штирлиц), обрастают кличками. После выхода «Подкидыша» мальчишки на улицах дразнили Раневскую «Муля, не нервируй меня!». После «Антона Ивановича…» исполнителю роли Керосинова вслед кричали: «Керосин–бензин!» (Это прозвище композитору дала в фильме насмешливая дочка профессора.) Если Раневскую её дразнилка раздражала, то Сергей Александрович с его стальными нервами лишь снисходительно ухмылялся.
Личный враг фюрера
В июне 1941 года Театр Революции, где работал тогда Мартинсон, был на гастролях в Кисловодске. Когда началась война, коллектив вернулся в Москву. В столице Сергея Александровича тотчас пригласили на студию «Союздетфильм». Там ему предложили сыграть роль Гитлера в новом фильме режиссёра С. Юткевича «Новые похождения Швейка».
Вскоре студия эвакуировалась в Сталинабад. Туда же отправился Мартинсон с женой и двухлетним сыном. Но до отъезда он успел сняться в одном из сюжетов «Боевого киносборника», № 7. Причём тоже в роли Гитлера.
«Боевой киносборник» был придуман в первые дни войны. Он представлял собой альманах с сатирическим уклоном. Каждый выпуск состоял из трёх-четырёх сюжетов. Они снимались на разных студиях. Тот, в котором снялся Сергей Александрович, назывался «Самый храбрый». Незамысловатый анекдот: Гитлер приехал с инспекцией в войска и просит командира представить ему самого храброго солдата. Тот вызывает первого попавшегося ему под руку. Фюрер начинает задавать ему примитивные вопросы, солдат бездумно отвечает. В конце Гитлер спрашивает вояку: «Что бы ты хотел, если бы у тебя под ногами разорвался снаряд?» – «Я хотел бы, чтобы мой фюрер оказался рядом!»
После войны Сергей Александрович сыграл ещё одного Гитлера – в фильме «Третий удар». Многочисленные критики отмечали, что комики часто высмеивали фюрера, но никто не был так смешон, как Мартинсон. У него незабываемая жестикуляция, игра представляла собой синтез фарса, гротеска, язвительности и, конечно же, актёрской смелости.
Во время войны поговаривали о секретном списке Геббельса, куда фашистский министр пропаганды включал «своих личных врагов», известных советских людей, которых намеревался казнить после захвата немцами Москвы. Когда подобные разговоры велись при нём, Сергей Александрович полушутя замечал: «Не знаю про Геббельса, но то, что я личный враг Гитлера, это точно».
Саша Давыдов вместо Александра Пушкина
В ноябре 1942 года с началом контрнаступления под Сталинградом произошёл перелом в ходе Великой Отечественной войны. Теперь наша страна могла постепенно переходить на мирные рельсы. В кино это означало наряду с военными фильмами ставить картины традиционной тематики: детские, лирические, исторические, комедии, экранизации классики. Одной из таких стала чеховская «Свадьба». Повод был непривычный – сорокалетие со дня смерти писателя.
Картина получилась на редкость удачной. Как выразился в одной из телепередач Виталий Вульф, в ней играют боги. И сам фильм, и отрывки из него часто показывают по телевидению. Там один эпизод лучше другого. Но даже среди этих «божественных» фрагментов есть рекордсмен, который показывают чаще других. Это романс в исполнении жеманной акушерки Змеюкиной и глуповатого телеграфиста Ятя, то бишь Марецкой и Мартинсона. Их игра является высшим актёрским пилотажем.
В оригинале эти персонажи поют пушкинский романс «Я вас любил…». Режиссёр И. Анненский резонно посчитал, что такая лирика слишком хороша для пародирования, и нашёл удачную замену: душещипательную песню на слова «короля русских и цыганских романсов» Саши Давыдова (это псевдоним Арсена Карапетяна). Она написана на десять лет позже пьесы. Безусловно, тут напрашивается ироничное исполнение:
Нам крест тяжёлого страданья
Взамену счастья должно несть.
Не плачь! Не плачь, мой друг!
Твои рыданья
Душа не в силах перенесть,
Тебя отнимут у меня,
Ты не моя, ты не моя!
В фильме Марецкую озвучивала певица из Музыкального театра имени В.И. Немировича-Данченко Софья Големба. А Мартинсон пел сам.
Третий цех
С годами в поведении Мартинсона произошли метаморфозы. Он стал медлительным, рассеянным, молчаливым. Это в быту. На сцене же он по-прежнему был энергичен, подвижен, танцевал, исполнял куплеты, показывал пародийные пантомимы… Закончился концерт, и к машине медленно идёт усталый пожилой человек.
Музыкант Левон Оганезов рассказывал мне, как однажды его послали в подмосковную Балашиху в качестве аккомпаниатора на сольном концерте Мартинсона. Из Москвы выехали – Сергей Александрович молчит, дремлет, дойти от машины до клуба ему помогали, вели под руки. Вышел на сцену: откуда что взялось – танцует, свистит, поёт на французском, читает юмористические рассказы. После концерта сидит в машине уставший, молчаливый, сурово нахохлился. Только в Москве, когда ехали по шоссе Энтузиастов и поравнялись с заводом «Серп и молот», Мартинсон вдруг встрепенулся и сказал:
– На этом заводе три цеха: в одном делают серпы, во втором – молоты.
И замолчал. То есть анекдот был рассчитан на реакцию слушателей. После томительной паузы Оганезов не выдержал:
– Ну а в третьем, Сергей Александрович? Что делают в третьем?
И Мартинсон с интонацией экскурсовода объяснил:
– Третий – сборочный.
Александр Хорт