Предлагаемая читателям быличка «Халимон на коронации» представляет собой часть не опубликованного при жизни писателя произведения «Былiцы, расказы Навума». Рукопись была обнаружена в 20-е годы прошлого века и впервые напечатана в белорусском журнале «Полымя» в 1946 году. Рассказ в быличке идёт от имени Халимона Заболотного – старосты из Городка, который, побывав на царской коронации в Москве, рассказывает землякам, как всё это происходило. Печатается в сокращении.
ПЕСНЯ I
Дорога
«Тут как раз наш царь московский
Объявил указ таковский:
Мол, всходя на отчий трон,
Своих подданных поклоны,
В честь принятия короны,
Рад принять в столице он.
Тут и вспомнил царь: а может,
Халимон хотел бы тоже
На царя глазком взглянуть?
Человек он благородный,
Этот самый Заболотный, –
Пусть в столицу держит путь.
Царь указ единым духом
Приказал составить слугам,
Чтоб в Москву издалека
Честь по чести снарядили,
Да грошами чтоб снабдили
Старосту из Городка.
Думали, что Заболотный
Мужичок не разворотный,
Белорусской чести враг!
Нет уж, сами мы с усами,
Знаем, ладить как с панами,
Понимаем, что и как.
Ждать – мужицкая привычка;
Вскоре два коня и бричка
Появились под окном;
Меня, значит, посадили,
Сами вещи погрузили,
Понеслись!.. Лишь пыль столбом.
Вскоре к станции примчали,
Там уже, как видно, ждали
Старосту из Городка.
Писарь вежливо так встретил,
Подорожную отметил,
Дал коней и ямщика.
Наконец-то мы в столице,
В центре русской всей землицы,
Едем, как паны, по ней.
Детки вы мои родные,
Колосочки золотые, –
Сколько же там тех церквей!
Вот и кончилась дорога,
А на сердце всё ж тревога:
Царский гость ведь! Эка честь!..
Как бы тут не осрамиться,
Молодцом к царю явиться,
Но на то головка есть!»
ПЕСНЯ 2
Коронация
«Над Москвою зорька стала золотиться,
День настал желанный – ожила столица!
Люди веселятся, всюду слышны крики,
Что прибыть изволит в город царь великий.
От Тверской заставы до Кремля столица
Вся принарядилась, как к венцу девица.
Окна и крылечки убраны атласом,
А рисунков разных – не охватишь глазом!
Как цветёт на грядках мак, бывает, летом –
Расцвела Москва вся самым ярким цветом.
А людей повсюду! Ахнешь поневоле,
Как густых колосьев на широком поле:
Люд везде толчётся, у Кремля собрался –
Кто залез на крышу, кто на столб взобрался.
На крыльцах иные места покупали,
За одно по двадцать целковых давали.
Вот часы на башне девять раз отбили,
Похоже, что пушку звоном разбудили:
Девять раз та пушка басом проревела,
И веселье всюду буйно закипело.
…Во дворце Петровском вельможи собрались,
Царь в седло забрался – в город все помчались.
Тут царя военный губернатор встретил
Ну и, как ведётся, – отдал честь, приветил.
Все чины толпою – их в Москве немало –
Двинулись за гостем с Земляного вала.
Близ Успенской церкви знатные вельможи
Царя окружили, повели в храм Божий.
А после молебна, будто за побором,
Двинулись все купно по другим соборам;
Святые молитвы к небу поднимались,
Люди ж веселились, во дворе топтались.
И мы с Шаволонком по Кремлю шатались,
Див там всяких много, – мы и любовались.
Только было как-то на душе тошнотно,
И не вспомнил даже царь о Заболотном.
Хотя, врать не буду, – щедро принимали,
В день по два целковых честно выдавали.
И в квартире тоже доброй поселили –
Светлая, сухая, ни грязи, ни пыли.
Да в душе зудело – вот к царю б пробиться,
Так, чтоб можно было с ним разговориться:
Рассказать подробно всё, что наболело, –
Может, наша б доля чуть и посветлела.
А когда помыслил, мне и ясно стало –
Без меня дел разных у царя немало.
Вот когда закончит он короноваться,
Тогда с Заболотным станет разбираться.
Кончил царь молиться – зря судить не будем, –
С красного крылечка показался людям.
Царь, скажу вам, детки, острый глаз имеет,
Ангельское сердце в груди его млеет!
Видит – Заболотный тут из дальней веси,
Он не поленился и поклон отвесил.
Народ и доволен – царь так мило глянул,
Дружно, в одно горло, «ура, ура!» грянул.
Если б собрать ружья все в одно ружьище,
Да как есть в него весь ссыпать порошище,
Да законопатить всей как есть пенькою,
Да бабахнуть в небо утренней порою! –
От страшного грома все бы обомлели,
Ещё громче люди то «ура» ревели.
И мы с Шаволонком, как могли, старались,
Так уже кричали, чуть не надорвались.
А чего кричали? Чего я старался?
Или потому что царь короновался?
Иль приятно было, что он нарядился
И перед народом на крыльце явился?
Но кричали рьяно, как гору крушили,
Бедного царёчка совсем оглушили.
Вечером повсюду огни засияли:
Гуляй, люд московский! – Люди и гуляли.
Куда ни посмотришь – вся Москва сияет;
Вот так на Купалу солнышко играет.
И мы с Шаволонком до утра гуляли,
Столько исходили – лапти истоптали.
Как осенью поздней висят в небе тучи,
Так сбивались люди на улицах в кучи:
Пока до квартирки с Базылём добрались,
Не раз тумаками в толпе обменялись.
Чуть назавтра встали – так бока болели,
Будто с перепоя, руки-ноги млели.
Да встрел Шаволонок: «Всё-таки мы гости –
Пойдём погуляем, разомнём, брат, кости.
Поглядим на город, побудем средь люда,
Может, и на сердце не будет так худо».
Я его послушал, влез в свою одёжку,
Вышли – разошлись мы в пути понемножку.
Обошли мы за день с Базылём весь город,
Заходили с ним мы в разные соборы.
Долго любовались Сухаревой башней –
Как же она воду подаёт в дом каждый?
И на колокольню, что в Кремле, забрались:
С охотки мы быстро вверху оказались,
А вниз посмотрели – ноги подкосились,
Насилу оттуда на землю спустились.
Колокол видали – он там для показу, –
Как та хата, правда, не звонил ни разу.
А какая пушка там, скажу вам, братцы, –
Трое мужиков бы в ней могли проспаться.
Если б эта пушка, не дай Бог, пальнула, –
Всю Москву, наверно б, громом всколыхнула…
Три дня в Москве трубы громко рокотали –
Царские глашатые людям объявляли,
Когда коронация должна состояться;
Люди той потехи не могли дождаться…
Какой царь хороший – ещё раз я понял –
И о городецком старосте он вспомнил:
Велел Заболотному тоже в Кремль явиться
И на коронацию лично подивиться.
За порядком люди царские следили,
Гостей царских чинно по три становили;
Со мной Шаволончик стал, и по желанью
Третьим – гость из Вильны,
равный нам по званью,
Слажено всё было ловко и с почтеньем!
Говорить об этом – не с моим уменьем!..
В Успенскую церковь нас не допустили,
Чтоб мы там друг друга не передавили;
На паперти, значит, люд простой толкался,
Не видел я, – как там царь короновался,
Как ходил со свитой в церкви он другие,
Как потом в чертоги подался златые…
Потом для народа столы накрывали;
Мы по той причине и вьюнов не взяли.
Питья было вдоволь и еды хватало:
Пей – хоть ты залейся, ешь – хоть до отвала.
Назавтра решил я: ну, царь кончил дело –
Встретиться и с нами время подоспело.
Только, братцы, где там! Разные панята
Его облепили, как квочку цыплята.
Едва вспомнил, бедный, чтобы, значит, к сроку
Дали Заболотному грошей на дорогу:
Тут уже немедля из казны мне сразу
Сто рублей вручили по его приказу,
В честь же коронации, чтобы все видали,
Дали на прощанье всем нам по медали».
Рассказ Заболотный кончил, молчаливо
Глянул на всё важно, выпил кружку пива…
Все своим молчаньем царя одобряли
И, наверно, в сердце молча прославляли…
Августа 20 дня 1857 года, Минск
Перевод