Вернутся ли в обиход лакомые сайки, писательские байки и ржаные ковриги?
Именитая и знаменитая Филипповская булочная («заслуженная булочная республики») такого натерпелась на своём веку – врагу не пожелаешь. Кто только не измывался над ней, на свой лад переиначивая лучший хлебный прилавок. Но вот забрезжила надежда на возрождение булочной.
Тверская, 10, дом Манухина Тверской части, полицейского участка ‹ 34. Екатерина Алексеевна Андреева-Бальмонт закрепила его своими воспоминаниями. «Над входной дверью огромный золотой калач. Он качается на ветру. Особенно любили мы заходить в среднее отделение, там продаются булки, калачи, пряники. Очень весело протолкаться до прилавка, где возвышаются чуть не до потолка горы баранок, башни из сухарей...» Такой была главная «хлебная пристань», первая по московским меркам, по всей России – первая.
Избалованная покупательским постоянством, не обделённая и писательским словом. Иван Шмелёв в «Лете Господнем» расхваливал филипповских пекарей. Знаток городского уклада Сергей Дурылин не поскупился оценками. Вл. Маяковский лично захаживал сюда на пироги и плюшки, а потом хвать, да и обложил булочников шершавым языком р-р-революционного стишка: «Октябрь подшиб торговый дом. Так ловко попросили их, что взмыл Филиппов, как винтом, до самой до Бразилии». Так было.
Николай, младший в филипповской династии, уехал куда глаза глядят... Оставшиеся пекари ещё покуролесили, зарабатывая право на памятную доску. Но вскоре стали подтягиваться к пекарне, работать-то надо. Вчера – полная чаша, сейчас – разбитое корыто. Остужены главные, кирпичной кладки печи, со стенами полметра толщиной, с коваными заслонками. Стояли в немоте и печки поменьше, в них прежде ладили выборгскую сдобу, ситнички, берлинскую мелочь, дорожные каравайчики. Выстудились калачная мастерская, бараночное отделение, да и пекарня расстегаев уже не манила ароматами. Не пекли и ржаной, фирменный филипповский, пятифунтовый. Четыре холодильника как ветром сдуло. Была да сплыла своя поварская, в двухэтажной лечебнице даже запах йода успел выветриться. Конюшня и гараж стояли поодаль, их не тронули. Но все причиндалы из пекарни жареных пирожков всё же растащили, а может, выбросили... А какие были пироги! С гречневой кашей, с фаршем, с вязигой, с пареной репой, с капустой, с изюмом, со всякими вареньями, с антоновскими яблоками – эти для знатока, на любителя. Академик Бонифаций Михайлович Кедров, философ, историк науки, воздал филипповским пирогам должное. На пироги к Филипповым приезжали студенты и чиновники, курсистки и газетные репортёры, жеманные барышни и степенные дамы, поручики, банкиры, счастливцевы и несчастливцевы – рядом и неподалёку было несколько театров. Такие пироги – невозвратность, а закрепись они историческим временем и пространством, гамбургерам и хот-догам не пробиться бы – при всей их наглости – в нашу повседневность. Пекли Филипповы ситные караваи «из лучшей крупитчатой муки ярой казахской, озимой липецкой и елецкой без примесей». Пекли ватрушки. Пекли калачи и калачики, что не одно и то же. И сайки, те самые, прославленные анекдотцем. Репортёр Владимир Гиляровский преподнёс читателям складную байку о строгом градоначальнике и находчивом пекаре; после той, дескать, выволочки Филипповы и начали выпекать сайки с изюмом. Дотошный историк хлеба С.В. Коновцев документальным исследованием свидетельствует: сайки с изюмом вовсю продавались не только у Филиппова, но и в других больших пекарнях-булочных Смирнова и Чуева. И было это задолго до вызова Филиппова на ковёр к городскому голове.
После своего первого «подшиба» Филипповская какое-то время пребывала в несытной праздности. Отчасти её выручил НЭП. А когда на московское хлебопечение определили бывшего подмастерья одной из филипповских пекарен Василия Петровича Зотова, многое стало налаживаться. «По филипповским хлебам мы сверяли всю московскую выпечку», – говорил мне В.П. Зотов, к тому времени министр пищевой промышленности страны. Его линию и его отношение к булочной Филиппова выдерживал и Вольдемар Петрович Леин, сменивший Зотова на министерском посту. Им было с кого брать пример – в Филипповскую время от времени наведывался самый большой продовольственный начальник страны Анастас Иванович Микоян.
Так бы оно и шло. Но выпал ещё один «подшиб». Злой, крушащий, безалаберный, когда на «подшиб» едва не поставили всю страну, разваливая, раздавая, умыкая всё, что подвернулось под руку. В лихие 90-е филипповским хлебам защиту искать было не у кого. И попала она в руки загребущие, ненасытные, не признающие ничего, что не даёт деньгу – большую и тотчас. Сперва у булочной отняли зал восточных сладостей. Выгородили его капитальной стеной. Открыли там башмачную лавку. Острословы резвились: «Филиппова обули». Вскорости в главном торговом зале (среднее отделение, по определению жены поэта Бальмонта) учредили пивнушку. Обзавелись прилавком с корейскими маринадами, вписали мясной ряд, приволокли баклажаны по кличке сатэ. Местная публика, интеллигентской, нескандальной закваски, всё же обратилась к вице-мэру Шанцеву В.П.: «Помогите вернуть Филипповскую». «Мы бы рады, но не в нашей власти. По закону владелец дома решает, чему быть на первом этаже…» За Филипповскую вступились актёры и литераторы. Михаил Ульянов, Олег Ефремов, Виктор Розов, Марк Захаров, Юрий Соломин, Вячеслав Тихонов, Владимир Андреев – можно сказать соседи – от Художественного, от Малого, от Ленкома, от Ермоловского до Филипповской рукой подать. Индивидуально озаботился Никита Михалков, и тому есть причина: у Никиты Сергеевича перед Филипповской были (и есть?) семейные обязательства. Когда-то молодой Пётр Кончаловский расписывал здешние стены и потолки, а Сергей Конёнков оснащал их барельефами. «Учитывая заслуги русских хлебопёков Филипповых перед Москвой и Отечеством, – писал Михалков мэру, – убедительно просил бы подойти к вопросу по-хозяйски, дабы не совершить исторической ошибки».
От тех писем до сегодня – ровно десять лет, пусть не день в день. Но вернуться к теме подталкивает не этот юбилейчик, а недавнее собрание архитекторов, на котором решалась судьба проекта реконструкции дома ‹ 10 по Тверской. Похоже, появляется шанс вернуть городу истинную Филипповскую. Сейчас-то тут кафетерий с пугающим (ценами) хлебным прилавочком. «Хлеб багет, вес 150 граммов, цена 79 руб. Производитель Франция» (уж не ремейк ли хлестаковского супа из Парижу? – К.Б.); «Мини-хлеб традиционный ржаной, вес 80 граммов, цена 34 руб.» (производство Люксембург); «Хлеб датский ржаной, вес 720 граммов, цена 212 руб.» (производитель Швеция).
На градостроительном совете развернулось обсуждение проекта. Замечания сделал и Ю.М. Лужков. Так что финишный флажок ещё не упал, можно что-то пошлифовать и даже переделать. Если действие развернётся по нормальному сценарию, то в булочную вернётся настоящий хлеб, подлинной выпечки и ассортимента. Почётный пекарь России, доктор наук, профессор Любовь Ивановна Пучкова заверила меня, что готова отыскать рецептуру и технологии филипповских времён. А правнучка Филиппова, московская актриса Новелла Александровна Журина, готова поднять семейный архив: «Может, найдём что-то полезное для проектантов?»