На фестивале состоялись премьеры дебютных картин, дающих представление о температуре молодого российского кино.
«Холодно» – название фильма Авдотьи Александровой, начинающегося в пасмурный ветреный день на берегу Балтийского моря. Герои фильма: молодой писатель, который живёт в наследственном отцовском доме, пребывает в творческом кризисе и, кажется, даже подумывает о самоубийстве, затем его гражданская жена, маленький сын и время от времени появляющиеся приятели – полупризнанные литераторы и художники, играющие самих себя. Сюжета в картине нет, действие состоит из вялого общения персонажей, выпивки и импровизированных разговоров о невостребованности, выражающих депрессивное настроение – признак выдохшегося времени.
В импровизационном стиле снят и фильм Артура Комиссарова с нарочито диким названием «Успокоился и сдох». В первом же кадре герой стреляется, а затем нам показывают, как он провёл предшествующее время – главным образом дома с подругой, которой он периодически задаёт одни и те же идиотские вопросы, и в бессмысленных тусовках, не раскрывающих ни характеры, ни обстоятельства, а в конце отправляется в тот же лес, где бродил в начале, однако не пускает себе пулю в висок, а исчезает в чаще. Что это значит, непонятно, но понятно, что знаком является само появление такого фильма и его участие в конкурсе фестиваля дебютов.
Самоубийством (реальным или нет – опять не ясно) начинается и «Котёл» Евы Басс. Фильм строится как рассказ жителя «раёна» (чей друг бросился с моста в реку в первом кадре) о себе и своём окружении, причём рассказ с явными чертами мифа: «В те времена, когда жизнь ещё имела смысл, построили огромный город. Чтобы обеспечить существование города, в нескольких километрах от него построили производство, которое в свою очередь породило район. Город и район соединили тоннельным коллектором. А когда всё это потеряло смысл, производство уплыло в частные руки, коллектор забросили, район изолировался...» Эта мифологизация, пусть и непоследовательная, роднит «Котёл» с ранними постсоветскими фильмами вроде «Гонгофера» и «Детей чугунных богов» и выводит его из бытовой плоскости в культурно-историческое пространство, в котором даже мат звучит освежающе – по контрасту с искусственным языком подцензурного кино. Притом «Котёл» – единственный дебют, где есть харизматичный и привлекательный герой (запоминающаяся роль Александра Кузнецова).
«Этюд #2» Андрея Бурмистрова частично основан на не упомянутой в титрах повести Михаила Елизарова «Нагант». Повесть написана от лица горбуна Саши Глостера, оставленного матерью в детдоме и оказавшегося виртуозным музыкантом, но от литературной формы в картине ничего не осталось. Горб убрали вместе с упоминанием о Горбачёве и Ричарде III, внутренний и довольно фантастический мир заменили безличной предкамерной реальностью, непрерывное историческое время первоисточника переформатировали в скачкообразное (кусочек детства, затем отрочества, юности и молодости) и в результате не только лишили героя индивидуальности, но и вернули в исходную точку: в последнем кадре Глостер, подобно успокоившемуся герою предыдущего фильма, возвращается в то же место, с которого начался фильм.
Кадр из фильма «Аутло»
Самый радикальный фильм в этом ряду – «Аутло» Ксении Ратушной. Кино – не спорт, однако первенство в негласном национальном соревновании имеет значение и тут. Первая голая женщина («Земля»?), первое матерное слово («Астенический синдром»?), первый половой акт («Маленькая Вера»?), первые гомоэротические сцены («Сто дней до приказа»?), первое садо-мазо («Про уродов и людей»?) и вот, пожалуйста, – первые трансвеститы, можно сказать, пионеры транс-кинореволюции. Главный герой – мальчик с девичьим лицом, влюблённый в классного в обоих смыслах альфа-самца с соответственной кличкой Альфач. Главная героиня – отвязная девица с белым лицом покойницы (её имя Outlaw означает «беспредел») и возможностью безнаказанно убивать, обеспеченной неким сверхмогущественным «папочкой»-генералом, зять которого, тоже в генеральском звании, испытывает нежные чувства к одному из двух присутствующих в фильме трансов, а сюжет сводится к тому, что по заказу Аутло подчинённые генерала похищают Альфача, сажают на цепь и предоставляют ей для сексуальных игр. Да и сам фильм, в общем, является попыткой трансгрессивной игры со зрителями.
Любопытно, что из ряда московских и питерских дебютов и по форме, и по настроению выпадает снятая в Якутии «Экспедиция» Гаврила Менкярова – рассказ о студенческой поисковой партии, которая ищет следы древней цивилизации. Поскольку фирменной якутской кинопродукцией являются хорроры, ждёшь очередной слешер о молодых любителях древностей, которые ненароком выпускают на волю какую-нибудь демоническую тварь, истребляющую тех, кто потревожил её покой. Но вместо ужастика следует ромком, герой которого, студент кулинарного, то бишь ветеринарного техникума, получивший отказ от любимой девушки-археолога, устраивается в археологическую партию, находит исторический артефакт, завоёвывает её сердце и назначается начальником следующей экспедиции. Всё хорошо, прекрасная маркиза, за исключеньем пустяка – памяти об ужасе, вопреки намерениям создателей фильма проглядывающем сквозь его оптимистический пафос.
Виктор Матизен