Когда я в детстве посещал цирк, для меня открывали правительственную ложу. А посещал я цирк тогда, когда выступал Карандаш. Мог смотреть бессчётно, как примерно товарищ Сталин «Дни Турбиных». Были уже у меня свои художественные пристрастия.
Сижу я, значит, в правительственной ложе – а на арену выбегает… да нет, всё вроде бы на месте: безразмерные штаны, шляпка, приплюснутая, будто на ней сидели, даже собака Клякса… А только… «Это не Карандаш! – драматически констатировал я, обращаясь к администратору, который тоже присутствовал в ложе. – Куда вы Карандаша девали?»
Ребёнок, конечно, однако из ложи. Мало ли что.
– Понимаешь, Костя, – начал сбивчиво объяснять администратор, – так получилось, решили попробовать…
В общем, выяснилось, что Карандаш не смог участвовать в представлении (кажется, заболел), и решили (не срывать же показ, детский утренник) – решили выпустить дублёра, который, оказывается, на всякий случай существовал. И ладно бы всё, но ребёнок – из ложи…
Я выразил администратору своё художественное разочарование, но не делиться им более ни с кем у меня ума хватило.
А для себя аккурат тогда усвоил существенный жизненный урок: двух Карандашей не бывает.
***
Ещё из дебрей памяти.
Телеграмма съёмочной группы на «Мосфильм»: «Срочно шлите артиста с лицом Масохи, но не Масоху» .
Сегодня трудно понять, какой творческий кульбит имелся при этом в виду.
***
Варшава той поры, когда Ярузельский, по сути, добровольно отказался от власти. Страна готовилась к выборам президента, я, будучи в очередной польской командировке, смотрю телевизионные дебаты вместе с давним польским коллегой, пережившим и «Солидарность», и военное положение. Коллега – вдруг:
– Эх, нам бы такого, как Ярузельский!
– Так в чём проблема? Вот же он, живой и здоровый.
– Нет, нет, только не Ярузельского…
Сегодня слышу со всех сторон: «Эх, нам бы сейчас такого, как Сталин». И не всегда с добавлением: «Только не Сталина».
Господи, так чего же, в конце концов, надо этому капризному человечеству? Когда оно наконец угомонится?
***
Тут недавно известный артист обстоятельно и долго рассказывал про своего кота, которого подобрал на улице и который теперь питается исключительно свежими крабами и креветками. Встык с этим телесюжетом – другой, донбасский, где снаряды взрываются в очередях за хлебом и питьевой водой.
Ну да, разные каналы, стык получился случайно. И всё-таки… всё-таки любить котов и даже кормить их по рублёвским нормам не возбраняется никому, но о сохранении человеческого облика, твоего, личного, тоже иногда думать надо.
***
Надо… Только ведь и рейтинг – надо…
А тут просочилась информация, будто коту рейтинг до лампочки, а крабы надоели смертельно. Цензуру, что ли, обратно ввести, чтобы не ставить кота в неловкое положение? А впрочем, существует общественный регулятор, по сравнению с запретами несравненно более надёжный и верный. Это когда и цинику из циников, и болвану из болванов должно быть ясно: не перевелись ещё люди поблизости – да вон он, идёт по другую сторону улицы, – в присутствии которых – нельзя. У него ни власти, ни полномочий, а вот нельзя – и всё.
Или «нету их – и всё разрешено?».
Мысль не новая, только вот со старыми бы разобраться.
***
Помните – у Ильфа и Петрова: «Холодные яйца всмятку – еда очень невкусная, и хороший, весёлый человек никогда не станет их есть».
Печально, что холодные телевизионные яйца всмятку не только варятся, но и вкушаются.
***
Так будет ли продаваться галкинско-пугачёвский замок в деревне Грязь? И почём? Проблема звучания общероссийского. Можно сказать – личное дело каждого.
И как там у Прохора Шаляпина – с его похождениями в обществе пожилых красавиц шоу-бизнеса? Давно не обсуждали… Ах, будет? Сейчас? На каком канале?
По аллеям центрального парка
С пионером гуляла вдова.
Пионера вдове стало жалко,
И вдова пионеру…
Ну и т.д.
Песенка из пионерского детства, исполнялась в школьных туалетах. А нынче можно бы и во весь голос, по телевизору, – почему нет? Сам Прохор бы и спел. Примите рекомендацию.
***
Сколько себя помню, в магазинах, ресторанах, всяческих мастерских обвешивали, подсовывали, обманывали. Когда продавец, официант ли попадались на мелком жульничестве, им задавали вопрос: «Совесть-то у тебя есть?» Вариантов ответа было множество, цензурных и нецензурных, но вопрос по крайней мере звучал.
Когда в последний раз в каждодневном обиходе вам доводилось услышать слово «совесть»? Ушло слово из каждодневного обихода.
***
Два интеллигента в очках наблюдают сцену, разыгравшуюся между сильно поддавшими тётками в продовольственном супермаркете и выстроенную по принципу «кто кого перематерит».
ПЕРВЫЙ ИНТЕЛЛИГЕНТ: Но это ужасно. Надо что-то делать… что-то делать.
ВТОРОЙ ИНТЕЛЛИГЕНТ: В лингвистические полемики такого рода не вмешиваюсь и вам, коллега, не советую. Можно и по очкам получить. Как-то будет неловко, от дамы.
Всё чаще встречаю людей, для которых хамство – не взрыв бесконтрольных эмоций, а норма существования, образ жизни. Обыденность. Атмосфера. Воздух.
Хамить – как дышать.
Так что без шума – на выход. А то ведь и вправду – по очкам.
***
За что ценю разного рода механические голоса и автоответчики, так это за неизменную вежливость. Правда, после целого дня общения с ними так хочется иногда услышать человеческий голос. Что-то живое. Пусть хотя бы и матерное.
В театр, что ли, пойти. Там этого добра нынче навалом.
***
Из застольного рассказа драматурга Валентина Ежова («Белое солнце пустыни» (Госпремия России), «Баллада о солдате» (Ленинская премия).
– Только что вышла «Баллада…», сидим в ресторане ЦДЛ. Трое молодых, но уже широко известных поэтов и я, принятый в их компанию. Разговор на тему «Мы лучшие поэты России». В какой-то момент Володя (имена, кроме Ежова, условные. – К.Щ.) со словами «Ребята, мне пора» поднимается и уходит. Короткое молчание – и реплика Серёжи: «Хороший мужик Володя… Но поэт – между нами – говно».
Ещё полчаса застолья, Серёжа вспоминает, что у него дела. Вслед ему реплика Игоря: «Вот такой Серёжа мужик, – показывает большой палец. – А поэт… ну, не говно, а так себе».
Ещё пара рюмок, и вдруг слышу реплику, обращённую к Игорю: «А я раньше тебя не уйду, хоть тресни».
Кто же её произнёс? Да это я произнёс, – завершает Ежов.
***
Хорошие, весёлые люди, ау!
***
Слава богу!
Ведь всё, что было,
Всё, что было, – было со мною.
И война меня не убила,
Не убила пулей шальною.
Не по крови и не по гною
Я судил о нашей эпохе.
Все, что было, – было со мною,
А иным доставались крохи!
Я судил по людям, по душам,
И по правде, и по замаху.
Мы хотели, чтоб было лучше,
Потому и не знали страху.
Потому пробитое знамя
С каждым годом для нас дороже.
Хорошо, что случилось с нами,
А не с теми, кто помоложе.
Давид Самойлов
***
Поколение, родившееся на рубеже 20–30-х годов прошлого века, поколение Аксёнова. Рождественского, Евтушенко, Ульянова, Ефремова, Захарова, Фоменко…
Они не успели на Великую Отечественную войну – и не дожили до нынешней. А ведь оно у нас такое, пожалуй, единственное, кого миновали большие войны. Единственное поколение – на весь двадцатый век с четвертью.
***
«Встреча на Эльбе», «Русский вопрос» – пропагандистские фильмы, снятые не кем-нибудь – Григорием Александровым, Михаилом Роммом в конце сороковых годов прошлого века. Пересмотрите. Впечатляет. Выходит – классика? На все времена?
Что ещё вспомнить? Может, сталинскую «Клятву» Михаила Чиаурели? Мастер, сегодня таких нету. В любом контексте не потеряется. В круговороте контекстов.
***
Так что же, воспитаем нового Чиаурели? Боюсь только, получится – с лицом Масохи, но не Масоха.
О Карандаше я уж не говорю.
***
Рядовой Копёшкин из рассказа Евгения Носова «Красное вино Победы» умер от ран в военном госпитале девятого мая 1945 года. Оставил вдову и троих детей. Мой отец, генерал-полковник Александр Щербаков, умер от остановки сердца 10 мая 1945 года, превысив за четыре года войны и один день Победы все доступные человеку возможности, душевные и физические. Ему тогда и сорока четырёх не исполнилось.
Лица, которые ни с какими другими не спутать.
***
Чуть что – она вздымается опять
Во всей своей жестокости нетленной.
«Будь проклята!» – мне хочется кричать.
Но я шепчу ей: «Будь благословенна».
Это поэт-блокадник Юрий Воронов – о ленинградской блокадной зиме.
И нам с ними жить дальше – с теми благословенными зимами. Жить дальше и думать о тех, кто помоложе.