После десятилетий бегства крестьян в города горожане потянулись в деревню. В разгар пандемии начали скупать участки, дома и даже полуразвалившиеся хибары – всё, чтобы уехать подальше от очага вируса. Но не только ковид заставил вспомнить об истоках. Свою роль сыграла усталость от суеты городов и появившаяся у многих ещё до пандемии возможность работать удалённо. Многие решили воспользоваться программами «Дальневосточный гектар» и «Мой гектар», позволяющими получить землю сначала на Дальнем Востоке, а затем и в Центральной России. У многодетных семей шанс с минимальными затратами перебраться в свой собственный дом с садиком появился ещё раньше. В теории. На практике даже прекрасные начинания у нас то и дело почему-то оборачиваются издевательством.
Заложники Воздушного кодекса
В Самарской области, например, один чиновник, выполняя закон о безвозмездном выделении земельных участков многодетным семьям, вплоть до прошлого года раздавал им вожделенные свидетельства о праве собственности, а другой чиновник, тоже честно выполняя свои обязанности, наложил на участки вето – они оказались в приаэродромной зоне аэропорта Курумоч.
Положение о запрете строительства жилых зданий в радиусе 30 километров от аэропортов было принято ещё в 2017 году, но Курумоч зафиксировал границы охранной зоны почему-то только в 2020-м. Пока воздушная гавань тянула с оформлением своей территории, муниципальные власти продолжали выдавать многодетным участки, строили к ним дороги, вели линии электропередачи и обещали возвести здесь в будущем и школу, и детский сад, и супермаркет. Но счастливого будущего у этого места не будет. Часть семей получила разрешение на строительство и начала возводить свой домик мечты, большинство же успело оформить лишь право собственности на землю. То есть земля-то у них останется, но жить на ней нельзя, и другой участок по госпрограмме выхлопотать тоже нельзя – участки-то им уже выделили. А дома и коттеджи никто никому не обещал...
Шестьсот семей оказались заложниками Воздушного кодекса, вернее, чиновной безответственности. И теперь не интересующиеся принимаемыми государством законами и положениями чиновники пытаются договориться с заинтересованными ведомствами о корректировке приаэродромной зоны. Возможно, им это и удастся. Тридцатикилометровый запрет, подозреваю, нарушается везде. Я как-то снимала дачу у Шереметьева, сбежала через два дня. Ночи проводила, разглядывая знаки на фюзеляжах самолётов и гадая, какой стране принадлежит судно. Заснуть всё равно было невозможно – казалось, что самолёты взлетают и садятся через каждую минуту.
Но это старый дачный посёлок, строившийся, когда и нормы были другие, да и аэропорт был гораздо меньше. Зачем сейчас растить детей в зоне, где уровень шума и выбросы вредных веществ гораздо выше нормы, если можно поселиться пусть чуть дальше, но в экологически чистом районе? Или нельзя?
В Саратовской области, например, за восемь лет обеспечили участками только 9 тысяч многодетных семей, а в очереди стоят 18 тысяч. Свободной земли, объясняют, нет, там же, где она есть, нет инфраструктуры. Деревни умирают, поля зарастают бурьяном, а мы стягиваемся в города-миллионники и тихо ненавидим свои клетушки в человеческом муравейнике. Поразительно, в стране с такой огромной территорией места для утопающего в яблоневом саду домика нет.
Людмила Мазурова
История одного переезда
Когда в нашей семье родился третий ребёнок, появился шанс воспользоваться федеральной программой безвозмездной выдачи земли многодетным семьям. Участок можно было выбрать самим в любом регионе, и мы загорелись. Очень манили новые земли и перспективы жизни в здоровой экологической обстановке – сезонные ОРВИ давно превратились в перманентные, и в школу дети не ходили месяцами.
Увы, под гладью озера бесплатных перспектив проклюнулись подводные камни. Участок, действительно, можно было выбрать любой, находящийся на муниципальной земле. Минус в том, что почти вся программная земля – это заросшие бурьяном угодья, где нет ни света, ни газа, ни подвода воды. Сбор документов, как выяснилось, тоже требует много времени и сил, к тому же их перечень может меняться в разных регионах. Есть фирмы, которые за оплату помогают собрать и оформить документы, однако их услуги достаточно дороги – от 10 000 до 70 000 рублей.
Когда, изучив все плюсы и минусы, приступили всё-таки к сбору документов, обнаружилось, что мы не попадаем под эту программу, так как муж зарегистрирован в Московской области менее пяти лет.
Возможность отпала, а интерес остался. Два года я вынашивала идею переезда. Как только появились дети, наша молодая семья, чтобы не нарушать гармонию и не портить отношения с родителями, начала снимать жильё. Мы привыкли к ежемесячным выплатам и решили, что потянем и кредит. Он выдаётся на 3–7 лет, а не на 10–25, как ипотека, соответственно, и переплата меньше. Правда, и у кредита есть минус – получается большой ежемесячный платёж, и не все банки соглашаются задействовать материнский капитал. Его иногда проще потратить на обустройство дома.
Я стала изучать подходящие для переезда области. Чаще всего для переезда люди выбирали Краснодарский край. Мы же предпочли Рязанскую область – из-за экологии, чернозёма и цен на жильё.
О переезде из довольно большого города в деревню я нисколько не жалею. Дети сами гуляют в любое время года и погоду, и я не трачу время, чтобы их стеречь. В школах только первая смена, в классах не более 27 человек (в городе было 38 учащихся), и дети практически перестали болеть. Вся инфраструктура находится в шаговой доступности – можно не зависеть от личного и общественного транспорта. Кружки и секции бесплатны или стоят в два-три раза дешевле, чем в Подмосковье. Практически отсутствует преступность и наркомания, бич больших городов.
Отдельно хочу выделить благо, которое покорило меня в первые же дни, – отсутствие пробок и дефицита парковочных мест. Очень мало лихачей на дорогах, хамство не в чести.
Соседи из ближайших домов хорошо знают друг друга. Остальные около пяти тысяч жителей тоже знакомы, но – шапочно. Здесь люди наряжаются перед визитом в ЖКХ, ходят колядовать в Рождество, собираются на Пасху, на 1 и 9 Мая.
Когда мы переехали, большим откровением стало, что соседи приносят вам огурцы, помидоры или домашние яйца просто так, детям. А на предложение возместить деньгами шарахаются и убегают, как аллергик от прививки. Здесь почти нет приезжих из ближнего зарубежья, все приветливы. Дети здороваются на улице со взрослыми. Это очень трогает.
Переехав, мы получили полдома в два этажа с пятью комнатами и двумя уборными и участок земли в 15 соток по цене однокомнатной квартиры в Подмосковье. Правда, сельским жителем, даже спустя три года после переезда, я себя не чувствую. У нас есть огород, но мы не кормимся с него, а лишь получаем сезонное разнообразие овощей, фруктов и ягод. Рязанская земля чёрная, жирная и плодородная, она может сполна вознаградить трудолюбивого фермера, но у меня пока нужных навыков нет.
Мы работаем удалённо в московской фирме, то есть нас кормит мегаполис, от которого мы сбежали. Среди наших знакомых много тех, кто тоже хотел бы оттуда сбежать. Отпугивает только неопределённость с рабочими местами и маленькая зарплата. С работой в отдалённых поселениях полная беда. Заработная плата не превышает 30 000 рублей в месяц, и это считается очень хорошим доходом. Стандартная же оплата 13–22 тысячи рублей.
Города становятся слишком перенаселёнными, а глубинка не развивается из-за отсутствия какой-то внятной программы её подъёма. Мы всей страной пытаемся влезть в Москву, как в единственную тёплую комнату, в то время как всё остальное общежитие огромной страны не отапливается.
Ольга Кащеева, Рязанская область
В ТЕМУ
Социологи утверждают, что во время пандемии из столицы уехали 3 млн человек, 2 млн вернулись. Где осел ещё миллион?