Действительность надо изобретать.
Сальвадор Дали
Больше всего в детстве он любил мечтать, слушать сказки и разглядывать всё, что попадалось на глаза. Свернувшийся листочек смородины с гусеницей внутри рождал кучу эмоций и невероятных фантазий. Узловатые бабушкины руки, пахнувшие сдобой, были из мира добра и сновидений. Он помнит, как она гладила его по голове и тихонько пела: «Борька, Борька, спи, внучок, не придёт к тебе волчок…» Ему было хорошо и покойно, как, наверное, никогда позже. И снился ему полосатый слон, похожий на соседского кота, и юная бабушка с веером в руках… Проснувшись, он ещё немного нежился в постели и рассматривал нескончаемые узоры обоев на стене, ловил первые солнечные блики. Сегодня – банный день, значит, он снова будет разгадывать тайнопись кафельных плиток, вдыхать аромат берёзового веника, а потом пить газировку, от которой приятно щекочет в носу, и заедать её розовым с белой глазурью пирожным…
Он вырос. Из созерцателя превратился в созидателя. Стал уважаемым человеком. У него жена, дети, маленькая внучка, которой теперь он сам рассказывает сказки. А ещё он сочиняет картины с красивыми сюжетами и персонажами. Они нравятся его друзьям, искусствоведам, людям, которым когда-то в детстве снились полосатые, похожие на котов, слоны. Мне они тоже нравятся. И почему-то трудно представить, что все эти «Берегини», «Время тельца», «Под знаком рыб» – полотна его кисти. Незаметно для меня подающий надежды Борис ДЕРГАЧЁВ стал известным, со своим почерком, художником. А когда я увидела его работы – ахнула и попросила о встрече. (Сразу договорились, что общаемся на «ты», – как-никак несколько лет вместе занимались скульптурой.)
– Борис, художником надо родиться?
– Не знаю. Наверное, можно и воспитать в себе художника или, скажем, музыканта. Важно, почувствовав дрожь, не упустить это состояние, дать ему овладеть тобой. Чтобы потом творить.
– Все мы вышли из детства. Наш земляк Николай Бесчастнов, профессор кафедры рисунка и живописи Текстильного университета, вспоминал, как он пятилетним мальчиком был поражён умением Ивана Петровича Аникеева делать карнавальные маски. Вот когда художник поселился в нём. Кто стоял в начале твоего пути?
– По-моему, в каждом ребёнке живёт художник. И, наоборот, в каждом художнике живёт ребёнок. Мои пластилиновые лисички и зайчики были моей и маминой гордостью. Даже на школьных выставках побывали. Я изводил горы альбомов, а заодно и учебники раскрашивал. Учительница, желая направить мою энергию в нужное русло, посоветовала походить в студию им. А.С. Голубкиной к Владимиру Ивановичу Полянчеву. Каким он был руководителем, не мне тебе рассказывать.
– Замечательным. А какие творческие поездки он устраивал!
– К сожалению, прилежанием большим я не отличался, наверное, поэтому и успехов значительных в то время не добился. И всё же занятия в студии даром не прошли, я понял, насколько тяжёл и сложен путь художника. Любой талант может завянуть, если его не поливать. Меня выручила любознательность, именно в школьные годы я стал активным посетителем музеев и выставочных залов. А началось всё с нашего краеведческого, где я подростком подолгу изучал работы неизвестных мастеров, пытаясь понять, как они достигают точности изображения, как передают цвет и фактуру. Завораживало. Не отпускало.
– А кремль, туманные дали, фиолетовые горизонты?
– Это позже. Я здесь родился и эту красоту воспринимал как данность. Но то, что Зарайск – место на земле особенное, осознал рано.
– Значит, верно утверждение, что художник в Зарайске – больше чем художник?
– Скорее, Зарайск служит точкой опоры и притяжения. Намоленная земля, одухотворённый край. Ведь не зря Анна Семёновна Голубкина, поработав в Москве, трижды побывав в Париже, возвращалась всегда сюда. Здесь ей легче дышалось и творилось.
– И тебе тоже?
– Конечно.
– Тогда почему в твоих картинах нет темы Зарайска?
– Как нет? Практически каждый холст написан с натуры, но досочинён, исправлен, переделан.
– Игра в ассоциации?
– Может быть.
– Кто из художников оказал влияние на твоё творчество?
– У нас дома висели репродукции с картин великих Леонардо да Винчи, Боттичелли. Мама всячески поощряла моё увлечение. У родственников были два любительских этюда маслом. И то и другое, на мой тогдашний взгляд, было красиво. В музеях и залах я прежде всего смотрел живопись, сравнивал, мысленно освобождал одни картины от деталей, другие ими наполнял. Мои ненаписанные «шедевры» висели непременно рядом с Рембрандтом, Сезанном, Брейгелем… Или с картинами Репина, Филонова. Список любимых художников получился бы слишком длинным. Я не связан каким-то одним направлением или школой, что зачастую сковывает художника, зажимает его в рамки. Меня больше привлекает возможность писать образы, которые вырастают в сознании, нежели в природе, хотя видимый мир подспудно основа любого творчества.
– Как рождается замысел картины?
– Иногда спонтанно, от случайно брошенной фразы, внезапно вспыхнувшего воспоминания, но чаще, особенно в последнее время, в результате тщательного обдумывания.
– Стал избирателен?
– Стал более требовательно относиться к самому себе и к тому, что делаю.
– Борис, на твоих выставках нет акварелей, графических листов…
– Потому что предпочитаю масло. Когда-то были и карандаш, и акварель. Живопись красками на масляной основе позволяет мне вносить постоянные изменения и находить решение, которое не всегда соответствует первоначальному замыслу. Меня это устраивает.
– Ты уже нашёл свой стиль или поиск продолжается?
– Поиск будет всегда.
– От чего зависит успех?
– В первую очередь от самого художника. Как он, с какими душевными затратами прошёл путь от идеи до внедрения.
– Это важно?
– Необычайно. И уже потом – как раскручено его имя, где выставляется, кто приходит на вернисажи, есть ли у него свои покупатели. И если этот процесс вещь во многом интимная и камерная, то дальнейшая судьба работ – публичный суд, или равнодушный взгляд, или признание. В любом случае, это всегда взятие очередной высоты. Хотя бы для себя.
– Нужна ли тебе поддержка коллег? Интересно ли мнение посетителей?
– И поддержка нужна, и мнение интересно. Поэтому участвую в коллективных выставках, прошу зрителей оставлять свои впечатления в книге отзывов. И лукавят те художники, которые говорят, что пишут для себя и выставляться не хотят. Абсурд. Выставки помогают оценить работы, понять, на каком ты уровне находишься.
– В каком зале ты хотел бы показать свои картины?
– В Лувре, конечно (смеётся), но я с удовольствием сделаю это в «Лиге», знакомой всем зарайским художникам. Это моя вторая персональная выставка в Коломне, и я буду рад всем, кто придёт в зал и познакомится с моими работами.
– Как называется выставка?
– «В поисках радости».
– То, что надо. Сегодня. Нам всем. Уже хочется увидеть и порадоваться.
– Приглашаю.
– Одни художники не любят расставаться со своими картинами, другие охотно выставляют на продажу или выполняют заказы. Как ты к этому относишься?
– Положительно. Даже если отбросить меркантильную сторону, видно, что ты работал не зря, твоя работа востребована, а картины находят место в жизни других людей. И мне радостно вдвойне, если я сумел доставить кому-то радость или украсить интерьер.
– Бытует мнение, что только нищий художник способен создать значимые вещи.
– Чушь. Конечно, может и нищий, если его Бог талантом наделил. В самом термине «хороший художник» уже заложена оценка его творчества, которая проецируется на оценку и стоимость его работ. И потом, как бы это прозаически ни звучало, художнику нужны средства к существованию. Не забудь: краски, кисти, холсты, рамы, афиши, буклеты… И стоят они не пять копеек. Так что, если у тебя нет богатенького дяди, хочешь – не хочешь, будешь крутиться.
– Когда художник умирает?
– Когда теряет веру в себя или довольствуется достигнутым результатом. Когда пропадает желание жить, а значит, удивляться, восхищаться, негодовать, выплёскивать свои эмоции на бумагу или холст.
– В эпоху всемирного финансового кризиса какие эмоции одолевают?
– Это ты меня спрашиваешь? Я на своей шкуре почувствовал его коварство. И не только я. Тем не менее, как и прежде, идёт снег, кто-то женится, выходит замуж, разводит цветы. Жизнь продолжается. И мы, как и раньше, будем встречать рассвет, радоваться удачам друзей.
– Красота спасёт мир?
– Я вслед за Конфуцием на первое место поставил бы доброту. Пока существуют доброта и красота, нам нечего страшиться. А художник должен быть носителем того и другого.
– Что для тебя важнее – постижение мира или самого себя?
– Это всё связано. В последние годы мне посчастливилось побывать в европейских странах, посмотреть подлинники гениальных мастеров эпохи Возрождения и последующих школ различных течений и направлений. Встреча с работами титанов не подавляет, а вдохновляет идти своей дорогой.
– Значит, твоя живопись – праздник, который всегда с тобой?
– И возможность заниматься творчеством, и мои близкие, и мои друзья, и город – это всё моя жизнь. Она такая, какая есть. Не всегда сладкая. Не всегда ласковая. Нормальная.
– Ты возглавляешь региональное объединение ТСХ «Московиты». Ближайшие планы?
– Выставка «Московская околица» в ступинской «Нике». Она уже побывала в Москве, Луховицах. Думаем показать её и в других подмосковных городах. Отзывы – отличные. «Московиты» существуют три года. Объединение даёт возможность художникам выставляться в приличных залах. Кстати, художники нашего объединения неоднократно выставлялись в Министерстве культуры Московской области, участвовали также в крупных региональных выставках «Культурная реальность Подмосковья» 2005 и 2008 года, что сказывается на их творческом росте. И если говорить о планах, то – достойно отметить 80-летие Московской области и принять участие в выставке, посвящённой этой знаменательной дате. А также отпраздновать 25-летие зарайского объединения художников им. И.П. Аникеева, в котором мы все состоим.
– А над чем сегодня работает председатель «Московитов» художник Борис Дергачёв?
– Обещаю, на выставке в «Лиге» что-то новенькое будет. Зачем рассказывать? Картины лучше смотреть. Температура моего эмоционального настроя при создании той или иной работы должна передаваться зрителю через восприятие полотна, а рассказ или описание порой могут сбить её или поднять. И ты можешь почувствовать разочарование при встрече, потому что в сознании у тебя отложилась совершенно иная картинка. Я этого не хочу.
Беседу вела