За последние годы мы ознакомились с уймой умных, но наивных предостережений. Звучат они все примерно одинаково: если власть то-то и то-то не сделает, то России конец…
Александр Ципко в статье «Изживание ценностей» («ЛГ», № 29) говорит о том, почему в «путинскую эпоху (Путин – «классический русский центрист, европеец, рыночник, но одновременно – воцерковленный русский патриот, оберегающий российскую государственность как самоценность, дитя столицы Российской империи») центризм не укрепился ни идейно, ни политически». С помощью замечательного русского философа Константина Леонтьева (1831–1891) я берусь утверждать, что именно потому и не укрепился, что Путин – европеец.
Просто название одного из лучших публицистических трудов Леонтьева «Средний европеец как идеал и орудие всемирного разрушения» отвечает на очень многие вопросы. Но углубимся в мысли философа.
«Мы, русские, с нашими серо-европейскими, дрябло-буржуазными, подражательными идеалами, с нашим пьянством и бесхарактерностью, с нашим безверием и умственной робостью сделать какой-нибудь шаг, беспримерный на современном Западе, – стоим теперь между этими двумя пробуждёнными Азиатскими мирами, между свирепо-государственным исполином Китая и глубоко-мистическим чудищем Индии, с одной стороны, а с другой – около всё разрастающейся гидры коммунистического мятежа на Западе, несомненно, уже теперь «гниющем», но тем более заразительном и способном сокрушить ещё многое предсмертными своими содроганиями…»
Одно «содрогание» у нас уже произошло в 1917 году. И можно сказать, что победи Троцкий Сталина в конце 20-х годов, Россия уже давно бы потеряла суверенитет. Потому-то фигура Сталина и вызывает столько ненависти у либералов, что им нужно вновь и вновь тратить силы и время на разрушение Российской империи вместо ожидаемого почивания на лаврах и снятия финансовых пенок.
Второе «содрогание» случилось в 1991 году и было для либеральной интеллигенции более успешным, хотя она и не получила всего, что ожидала, но жить в наступившую «пору прекрасную» ей комфортно по определению. Потому что «либерализм везде одинаково враждебен тем историческим началам, в дисциплине которых вырос тот или другой народ. Либерализм есть отрицание всякой крайности, даже и самой высокой, всякого стеснения, всякого стиля. Он везде один, везде одинаково отрицателен; везде одинаково разлагает нацию медленно и легально, но верно… И чем честнее либерализм, чем он искреннее, чем неподкупнее, тем вреднее». Это опять из Леонтьева.
Эта цитата – ответ и Ципко, который восторженно восклицает: «Подлинный либерализм от марксизма отличается тем, что связывает свободы с ответственностью, с пониманием того, что нельзя «лезть» туда, где свобода несёт угрозу для жизни других». Но дело в том, что нет «подлинного» либерализма, есть только тот, которому наплевать на жизнь других, не либералов.
Ципко сомневается, что у нас есть эксперты и специалисты не либерального толка. Они есть. Тот же Леонтьев. «Но мысли русской, того, что заслуживает названия мысли, не будет до тех пор, пока мы не перестанем быть европейцами!»
Почему Китай со своей «свирепой государственностью» первым рвёт ленточку почти во всех сферах: экономике, науке, культуре и спорте? Потому что 2500 лет проповедует идеологию Конфуция, которому недавно установлен памятник на главной площади Пекина. Где у нас памятник Леонтьеву, а ведь он не менее консервативен и конструктивен, чем Конфуций?
«Мы не так упёрты, мы – европейцы», – ответит, ухмыляясь, либерал. И потому Евросоюз, разваливаясь на наших глазах, и хочет вновь выжить за счёт России.
Способен ли Путин стать не европейцем и возродить «свирепую государственность», подобную той, что существует ныне в Китае? Хочет ли он, согласно совету Ципко, выдвинуть преемника с русскими традиционалистскими убеждениями? Может ли он создать партию, «которая бы консолидировала центристские силы России»? Сомневаюсь. Путин – либерал, а выводы из этого смотри выше.
Сейчас Россия «строит» так называемый монетаристский тип капитализма по модели чикагского профессора Фридмана, самый бесчеловечный и внесоциальный, тот, который даже США не решаются у себя ввести. У них работает именно госкапитализм, модель которого была принята ещё Рузвельтом в 30-е годы. Есть три очевидные меры, без которых Россия не воспрянет: прекратить отток денег из страны, ввести прогрессивный налог на доходы, полностью конфисковать имущество пойманных взяточников. Надежды на это никакой нет. А теперь ещё объявлено о приватизации земли. Скоро без войны земли вокруг нас будут принадлежать немцам, американцам, французам, англичанам, китайцам… А ведь тот же Леонтьев предостерегал: «Земля должна быть ношей государственной».
,
НИЖНИЙ НОВГОРОД