У этого «юноши, обдумывающего житьё» не было сомнений, кем быть. Писателем, и всё тут. Первые стихи он напечатал ещё школьником. Но любопытно, что с самого начала Михаил Шаповалов видел себя не только поэтом, как очень многие из пишущей братии, но и автором статей и книг о литературе. Он окончил Литературный институт, учился с Николаем Рубцовым и Анатолием Передреевым.
Известно, как крепка закалка у тех, кто пришёл в литературу, зная труд лесоруба или сталевара, тракториста или кузнеца. У Михаила Шаповалова была другая дорога, но для того, чтобы заняться тем, чем он стал заниматься, тоже потребовалось пролить семь потов. Михаил Анатольевич теперь смеётся, вспоминая, как он узнавал о существовании многих поэтов из упоминаний о них у других авторов, часто из критических, мягко выражаясь, замечаний. Такое, как говорится, время было. Чтобы молодым нынешним поэтам стало ясно, о чём речь, поясню: у Владимира Маяковского (чей однотомник служил своеобразным путеводителем не одному Михаилу Шаповалову) есть, например, такие строки: «Как будто влип в акварель Бенуа, к каким-то стишкам Ахматовой» или «Лиры крыл пулемёт-обормот/ и, взяв лирические манатки, / сбежал Северянин, сбежал Бальмонт / и прочие фабриканты патоки». Таким путём не только Михаил Шаповалов, но и многие другие (не исключая и автора этих строк) узнавали о существовании Ахматовой и Северянина – и начинали уже целенаправленные поиски. Ах, мог ли тогда наш герой представить себе, что он напишет и, главное, опубликует первую в нашей стране монографию о жизни и творчестве Игоря Северянина!
Для Михаила Шаповалова с юных лет стало захватывающе интересным не только читать, но и раскапывать, при каких обстоятельствах, под воздействием чего и кем это было написано; «краткие сведения об авторах» его никогда не удовлетворяли. А для постижения секретов чужого творчества весьма полезным оказалось то, что он не только литературовед-теоретик, но и литератор-практик.
Из сказанного понятно, что он рано обрёл себя, осознал, какой дорогой следует ему идти. Но к этому надо добавить, что и в организационном плане всё устроилось для него если не идеальным, то наилучшим образом. Скоро будет четыре десятилетия, как Михаил Шаповалов живёт в Подмосковье, в Подольске. Из них уже более полутора десятков лет он работает в Государственном музее-усадьбе Остафьево «Русский Парнас», хозяином которого некогда был Вяземский, принимавший у себя таких именитых гостей, как Пушкин и Карамзин. Можно сказать, что Михаил Шаповалов в ходе своих блистательных, вдохновенных экскурсий-лекций вводит их в наш век. Через него тысячи и тысячи жителей Подмосковья, москвичей, гостей из всех регионов России и из-за рубежа соприкасались с Золотым веком русской поэзии. Более старшие, более начитанные узнают драгоценные подробности жизни своих кумиров, молодёжь «заболевает» интересом к истории отечественной культуры. И не говорите, что «поколение пепси» ничем не проймёшь! Года три назад в Балашихинской центральной районной библиотеке проводили очередной опрос юных читателей. Среди прочих был и вопрос: «Приходилось ли вам плакать над книгой?» А затем ещё один: «Если приходилось, то над какой именно?» Удивительно, что ответы «легли кучно»: большинство назвало «Бедную Лизу» Карамзина! Помню, когда я рассказал об этом Михаилу Анатольевичу, он был очень взволнован: ведь Карамзин – одна из тех фигур, которые находятся в центре его научных и душевных интересов. Многолетнее проникновение Михаила Шаповалова в Золотой век нашей поэзии вылилось в ряд блестяще написанных научных и научно-популярных работ, из которых назову «За пушкинской строкой» (1999), а обращение к Серебряному веку обогатило наши библиотеки книгами «Валерий Брюсов» и «Король поэтов. Страницы жизни и творчества Игоря Северянина». А ещё он писал о Владимире Маяковском, Николае Гумилёве, Георгии Шенгели, Владимире Набокове и многих других.
Если историческая и филологическая учёность и повлияла на стихи Михаила Шаповалова, то только в лучшую сторону, сделав их точнее и легче.