28 августа – день рождения писателя Юрия Трифонова (1925–1981), без произведений которого невозможно представить отечественную литературу второй половины прошлого века. Каждая его работа становилась больше чем литературным событием – повести и романы Трифонова читались и обсуждались повсеместно. А за номерами журналов с «Другой жизнью», «Обменом» или «Домом на набережной» в читальных залах записывались в очередь…
К юбилею писателя публикуем воспоминания знаменитого драматурга, многолетнего автора «ЛГ» Леонида Зорина (1924–2020), написанные для книги «Отблеск личности» издательства «Галерия».
Шли летним вечером по Москве. Стремительно приближалась ночь. Распахнутые окна домов одно за другим погружались во мрак – уставшие обитатели комнат готовились отойти ко сну.
Но мы продолжали свою беседу – предмет её был жизненно важен: мы толковали о литературе.
В ту пору мы оба с ним дебютировали, и наш дебют оказался успешным. Пьеса моя была поставлена в Малом театре, а повесть Юры была напечатана в «Новом мире».
Первые наши произведения были написаны на сходную тему. В те годы не было ничего удивительного: запас впечатлений был невелик – мы написали о том, что знали, героями нашими были студенты.
И пьеса моя, и повесть Юры были благожелательно приняты. В особенности удачно сложилась судьба его повести, её встретило не только писательское признание, была она к тому же отмечена ещё и Государственной премией (в ту пору она называлась Сталинской). Будущее казалось безоблачным, сулившим нам ещё много радостей.
Юра обычно был скуп на слова, предпочитал молчать и слушать, но в этот вечер разговорился. Хотелось, видимо, поделиться созревавшими в нём соображениями.
– Нашему брату необходимо иметь свой дом, – говорил он уверенно, – свой ли журнал, свой ли театр, где его ждут и где в него верят. Без этого дома ты одинок и чувствуешь себя неприкаянным. Ещё важнее – найти свой ключ.
– Что ты имеешь в виду?
– Свой ключ – это понятие разнообразное. Это свой звук, только тебе присущий, своя интонация, прежде всего – свой личный подход к изложению темы. Если однажды тебе посчастливилось найти свой ключ, ты – в полном порядке. Можно писать рассказ за рассказом. Вот Чехов однажды нашёл свой ключ. Ключ гения. И его судьба за несколько лет состоялась.
Я недоверчиво пробормотал:
– Хочешь сказать, что ему повезло?
– В какой-то мере, – заверил Юра.
Я покачал головой и буркнул:
– Гению, знаешь, всегда везёт.
Юра сказал:
– Бывает по-всякому. Наверное, есть неизвестные гении. Но главное – всё же найти свой ключ.
Однажды, месяца через два, мы встретились с ним в просторном холле на студии документальных фильмов. Мы иногда там подрабатывали, писали тексты к снятым сюжетам. Охотнее и чаще всего – к спортивным. Это занятие казалось нам не слишком достойным, но мы нашли утешение и оправдание – увеличиваем запас своих знаний, а также оттачиваем свой стиль.
Помню, в тот день он был возбуждён, выглядел чем-то весьма довольным. Обычно эмоций он не показывал – я понял: нечто произошло.
– Ты знаешь, я написал рассказ, – сказал он, – не хочешь его прочесть? Он маленький, две с половиной страницы.
Присели в полутёмном углу, и он достал из портфеля рассказик, который я сразу же проглотил. Его содержание помню я смутно: что-то об эмигранте-испанце, весьма одиноко жившем в Москве. Рассказ был написан и впрямь по-новому: скупо, с предельным лаконизмом и убедительной достоверностью. Несколько тонких и ярких подробностей, как огоньки, освещали сюжет.
– Здорово. И ни на что не похоже, – сказал я. – Очень рад за тебя.
Юра кивнул.
– Ты знаешь, мне кажется, что кое-что для меня прояснилось.
Он был и доволен, и озабочен. Казалось, он думает, как надёжнее ему закрепить своё открытие.
То лето мы проводили вместе в тишайшей подмосковной деревне. И лето это было поистине самым мучительным в моей жизни. Однажды после игры в футбол из горла потоком хлынула кровь. Юра остановил машину, меня погрузили, владелец машины без возражений доставил меня в Первую градскую больницу, и начались долгие изнурительные пять лет борьбы с туберкулёзом. По счастью, я был молод, силён, был наделён недурным генокодом, на помощь пришла и спортивная юность – после четырёх операций пошёл на поправку.
Писательская судьба у Юры сложилась счастливо, много счастливее, чем личная: настоящее счастье к нему пришло только в третьем браке. Он с каждой книгой своей представал всё более глубоким писателем, и будущее его обещало стать ещё ярче, ещё блистательнее.
Всё кончилось и рано, и горько: попал в больницу, ему понадобилась заурядная хирургия. После неё он оправился быстро, но вдруг оторвался неожиданно тромб, и в тот же день он ушёл из мира, из осиротевшей литературы.
Я жил в Крыму, куда я всегда убегал от суровой московской зимы, к которой я так и не смог привыкнуть – о смерти его узнал с опозданием. Ушёл он трагически преждевременно, а всё же найти свой ключ он успел.
С тех пор прошло уже много лет, и нынче, когда неотвратимо приходит мой день прощания с миром, всё чаще вспоминается мне тот летний, давно миновавший вечер.
Так ясно вижу я, как идут по тихой московской улице два молодых, совсем ещё юных литератора. Беседуют о тайнах словесности, которой хотят посвятить свою жизнь. Из настежь распахнутых окон льётся редкий и неуверенный свет. Люди готовятся ко сну.
А мы всё толкуем о литературе, о будущем, нам принадлежащем, в котором нас ждут одни лишь удачи (какие могут быть сомнения?). Дело за малым – найти свой ключ.
Леонид Зорин
3 февраля 2015 г.