Тёзка собора
Преданность: К 85-летию со дня рождения Владимира Алексеевича Солоухина / Составитель
В.Н. Афанасьев. – М.: Голос-Пресс, 2008. – 384 с.: ил. – (Библиотека Благотворительного фонда «Энциклопедия Серафима Саровского»).
Разные, если не диаметрально противоположные взгляды на жизнь, историю и творчество были у Владимира Алексеевича Солоухина (1924–1997) и Андрея Андреевича Вознесенского. Но на смерть первого поэт отозвался так: «Сквозь вечные наши споры предсмертная скорбь сосёт… Сквозь доски гнилого забора заутренний свет плывёт… Он – тёзка Владимирского собора и Золотых ворот. Плывут над тоской великой, не уместясь в гробу, верблюды его верлибров – с могилою на горбу». На 80-летнем юбилее
В. Солоухина прозвучало слово Святейшего Алексия – Патриарха Московского и всея Руси: «Своим подвижническим служением искусству, мудрым словом и добрым делом он с данным от Бога ему талантом убедительно свидетельствовал о любви к России». «Преданность» составлена из воспоминаний и размышлений друзей и современников писателя, из стихотворных посвящений ему. С памятными словами со страниц книги обращаются к читателям Семён Шуртаков, Владимир Бондаренко, Роза Солоухина, Нина Краснова, другие литераторы. В марте 1997 года, за месяц до кончины, Владимир Солоухин писал: «И вот я думаю: в какой же пропасти мы все оказались теперь, в какой выгребной яме сидим, если те десятилетия насилия и крови, лагерей и искусственного голода кажутся теперь чуть ли не раем и вызывают ностальгические чувства?»
Особенности воображения
Валерий Мильдон. Каллиопа, или О творчестве. – М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2009. – 223 с. – (Лики культуры).
В книге рассматривается вопрос, который живо интересует как историков искусства и литературы, так и читателей. А именно: насколько связаны между собой жизненные обстоятельства творческого человека и плоды его творчества? Необходимо ли знать биографию писателя, чтобы понять его произведения? Филолог Валерий Мильдон полагает, что творчество важнее и значительнее жизнеописания. Черпая материал из собственной жизни, литератор создаёт произведение, выходящее за пределы его личного опыта. И каждодневная жизнь, строго документальная биография, всегда меньше той вымышленой жизни, которую автор «проживает» в творчестве. «Можно заключить, что в натуре художника есть силы, ему не известные, им не контролируемые; он лишь подчиняется им, но не может управлять, если же и управляет, то в пределах весьма ограниченных». Природу вдохновения – то целый год ни строчки, то вдруг единым порывом, за несколько дней создаётся произведение – разгадать всё равно затруднительно, но для нашего прагматичного времени весьма полезно уже само напоминание о непостижимой и свободной природе творчества. «Никто не может управлять поэтом, ибо он, в силу наивности творчества, сам собой не управляет». Кроме размышлений о сущности творчества, книга содержит весьма интересный анализ систем символов, которые можно проследить в выдающихся произведениях классической литературы: «Анне Карениной» Льва Толстого, «Божественной комедии» Данте, «Фаусте» Гёте и других.
Она незыблема, она меняется
Ольга Сливицкая. Истина в движеньи: О человеке в мире Л. Толстого. – СПб.: Амфора, 2009. – 443 с. – (БОС).
Автор философских и литературоведческих книг, в том числе нескольких монографий, посвящённых творчеству Ивана Бунина, на сей раз предлагает читателям глубокий анализ произведений и взглядов Льва Толстого. В нынешней книге художественный мир Льва Николаевича предстаёт как некое единство, в основе которого лежит максима: «Человек – это Всё и часть Всего». Исходя из убеждения писателя: «Истина в движении – только» – автор монографии прослеживает, как смещались доминанты этой истины в основных произведениях Толстого, будь то «Война и мир», «Анна Каренина», «Воскресение». Книга адресована как филологам и историкам культуры, так и всем читателям, кого интересуют размышления о месте отдельного человека в обществе и мироздании.
Криминальная скамейка
Виктор Пронин. Божья кара. – М.: Эксмо, 2009. – 384 с. – (Чёрная кошка).
Автор далеко не новичок в жанре детектива. И мы, читатели, хорошо знаем, как он пишет – просто, легко и самоиронично, ибо во многих его романах присутствует Автор, к которому стоит, по его же выражению, «ещё присмотреться». А когда присмотришься, то многое из пронинской прозы, которой он лепит сюжет и характеры, становится нам понятным, явственно очерченным, почему его герои так близки и «материальны». Ведь роман «Божья кара» в какой-то степени отголосок его же романа «Брызги шампанского», где место действия – любимый писателем Коктебель, приморский посёлок на берегу Крыма.
Средоточие разворачивающихся криминальных событий – голубая скамейка, что стоит на набережной, рядом с писательским (бывшим уже) Домом творчества. К ней тянутся главные действующие лица романа. Они остроумны, талантливы, в меру бесшабашны и – озабочены раскручиванием клубка страшной истории, приключившейся однажды в разгар курортного сезона. Пронин и сам аппетитно раскручивает её со знанием местных нравов и, естественно, оперативно-следственных коллизий. Добавим сюда мистику, любовь, скалистый Карадаг в утренней дымке, терпкое «Алиготе», и, право, комфортно становится на душе, когда читаешь роман. От него трудно оторваться, и невольно соглашаешься с небезыскусным мнением автора, что, как бы ни было жестоко преступление и какова бы ни была страсть отмщения, всё же кара должна быть совершена по закону.
Надфили эпохи
Дмитрий Цесельчук. Очевидецъ: Стихи, поэма. – М.: Дети Ра, 2009. – 80 с.
Водном из интервью Дмитрий Цесельчук отвечал на вопрос: «Изменилось ли предназначение поэта по сравнению с XIX и XX веками?» Сначала отвечал кратко: не изменилось. Поясняя: потому что «… чувства добрые я лирой пробуждал» останется навсегда и для всех «поэтической установкой» Александра Сергеевича Пушкина. Затем отвечал подробнее: тот, кто противится сему, возможно занимается совсем другим делом – виршеплётством, акынничаньем или ещё какой новомодной разновидностью игры в слова, за которыми не стоит ни судьбы, ни крови, ни пророческой мощи.
Жизнь предъяви в профиль
или просто анфас.
Кто-то вытащит надфиль
и увековечит нас.
«ЛГ» давно присматривается к этому поэту, не желающему вписываться в направления и прочие «измы». Дмитрий отвечает нам взаимностью, вынося на обложку строки из отзывов газеты о нём. Но отчего же «Очевидецъ»? Евгений Степанов, главный редактор журнала «Дети Ра», в библиотечке которого и вышла книга, считает: «Стихи Цесельчука изобилуют именами друзей: Бродского и Липкина, Рейна и Губанова… Цесельчук стал очевидцем эпохи. И в этом во многом его предназначение».
Когда поэт становится державой
Ирина Шевелёва. Анатолий Парпара: Стихи, история, судьба… – М.: Фонд им. М.Ю. Лермонтова, 2008. – 320 с.
Академик, историк Б.А. Рыбаков: «Иван III, к сожалению, не был воспет ни современниками, ни потомками, хотя обозначенная им эпоха вполне достойна эпического увековечения… «Противоборство» Анатолия Парпары – одна из первых ласточек» (из послесловия к поэме). А поэт Владимир Соколов, лауреат Государственной премии СССР, писал в своё время в «ЛГ»: «Мне кажется, что с таким тяготением к историческому материалу поэт не может не взглянуть на ближайшую нашу историю с заглядыванием в будущее».
Анатолий Анатольевич Парпара – автор множества книг лирики и исторических драм, переводов, лауреат Государственной премии России за историческую дилогию о Московской Руси («Противоборство» и «Потрясение»). Его судьба и творческий путь рассматриваются в книге Ирины Шевелёвой не глазами начальника отдела кадров, но взором поэтическим, как и должно в случае с тонким лириком и эпическим стихотворцем. И приходит к выводу: «Дар влиться родным чувством в происхождение своё, страну, государство, расширить их до восприятия бытия личности – в самой поэтической стати поэта, в симфонии строки. Так поэт становится страной, родиной,
державой».
Патриарх военной службы
Дмитрий Язов. Маршал Соколов. – М.: Молодая гвардия, 2009. – 206 (2) с. – (ЖЗЛ: Биография продолжается: Сер. биогр.; вып. 18).
Всего в 1935–1990 годах зва-ние Маршала Советского Союза присваивалось 41 раз. На сегодняшний день их осталось всего четверо. Эта книга уникальна тем, что под одной обложкой сошлись судьбы трёх из них. Автор, последний маршал Дмитрий Язов, рассказывает историю о блестящем военачальнике Сергее Соколове, а предисловие к книге написал Василий Петров.
В 1980 году за личное мужество и умелое управление войсками, проявленные при оказании интернациональной помощи Демократической Республике Афганистан маршал Сергей Соколов был удостоен звания Героя Советского Союза (провёл десятки крупнейших операций против моджахедов, в том числе семь из них в Панджерском ущелье). Но и до этого момента судьба не раз бросала опытнейшего командира в пекло войн. После окончания Горьковского бронетанкового училища он принял боевое крещение на озере Хасан осенью 1938-го, прошёл все жернова Великой Отечественной. За короткий срок работы министром обороны (с 1984 по 1987 год) Соколов сделал немало того, что помнят все. Под его руководством проведена беспрецедентная по масштабам и сложности операция по ликвидации чернобыльской катастрофы. В день 40-летия Победы в Москве впервые после 24 июня 1945 года по Красной площади были пронесены штандарты фронтов Великой Отечественной войны, впервые, блестя боевыми наградами, прошли убелённые сединами ветераны. Это был мощнейший эмоциональный заряд для всех. Долго и упорно Сергей Леонидович отстаивал и интересы обеспечения обороноспособности страны, согласился на сокращение носителей и ядерных боеприпасов только при обязательном соблюдении американцами Договора ПРО 1972 года.
О любви, ненависти и грехе полной ясности
Денис Драгунский. Нет такого слова. – М.: РИПОЛ классик, 2009. – 512 с.
Много-много коротких рассказов обо всём на свете. Нет, пожалуй, не обо всём… а ещё точнее – все рассказы об одном. О людях, знаменитых и безвестных, реальных и выдуманных. О малом народе, в языке которого нет слова «ложь». О любви, ненависти, мести, прощении. О человеке, в общем. А поскольку человек, по знаменитому выражению философа-софиста Протагора, есть мера всех вещей, то и рассказы всё-таки получились обо всём на свете. Заметную часть книги составляют детские и юношеские воспоминания автора о жизни в писательском посёлке на Пахре: «Каждый день приезжал на своей бочке, запряжённой слепым конём Русланом, водовоз дядя Петя. Объезжал все дачи, и жители набирали по два–четыре ведра воды. Дяде Пете совершенно добровольно помогал Ваня Дыховичный… Летними вечерами посёлок выходил гулять… Разговоры были почти сплошь о литературе. Во всём её многообразии: не только о книгах, но и о том, кто-с-кем-когда-кому-каким тиражом и чего ради». Был в посёлке писатель, имя которого современному читателю не скажет ничего, а тогда с ним никто из соседей не здоровался – считали негодяем. «Плохо жить, когда с тобой никто не хочет водиться», – думалось юному наблюдателю. Со временем выяснилось, что соседушка и впрямь был нехороший человек, любитель насладиться чужой беспомощностью. «Наверное, у него было тяжёлое детство, полное горя и лишений. Наверное, этим объясняются сложности его характера. Надо ли ему сочувствовать? Жалеть его? Возможно. Но сначала давайте научимся жалеть и любить себя. Мы не заслуживаем участи боксёрской груши. Даже если нас бьёт человек с трудным детством и горькой судьбой».
Между мрамором и туманом
Поль Виллемс. Дворец пустоты: Повести и рассказы / Пер. с фр. М. Аннинской. – М.: Текст, 2009. – 154 с.
Первое русское издание произведений Поля Виллемса (1912 – 1997), признанного классика бельгийской франкоязычной литературы. В книгу вошли повесть-сказка «Между небом и водой» и рассказы из сборника «Храм тумана». Критики характеризовали Виллемса как «нового Метерлинка, отмеченного влиянием Мюссе», а созданную им сложную систему образов до сих пор увлечённо изучают филологи, философы и психоаналитики. «Между небом и водой» – история гибели некоей утончённой цивилизации, переданная через судьбы двух братьев, любивших одну женщину. Изысканность обычаев в придуманном мире такова, что «никто не знал ни мук ревности, ни уз привязанности. Ни крови не ведали, ни огня». Даже солнечный свет смягчён заслоняющими небо гигантскими экранами, которые расписаны «умиротворяющими душу картинками: то сливовые деревья с иссиня-лиловыми плодами, то бьющие в небо фонтаны или букеты фиалок, а то могучие, сулящие покой дубы с кронами цвета потемневшего золота или облака, как дождь, роняющие чёрные гвоздики». Однако этот мир идеального декаданса начинает разрушаться при первом же соприкосновении с цивилизацией Рима, где дворцы строят на века, а законы высекают в камне. Но героям другого рассказа собор, созданный с помощью хитроумной системы мехов, нагнетающих пар, всё равно кажется прекраснее любых каменных строений. Кстати, для одной международной выставки в Швейцарии дом из тумана был «построен» в реальности.
До и после Ангкора
Брюно Дажан. Кхмеры: Справочник / Пер. с франц. В.Е. Степанова. – М.: Вече, 2009. –
432 с.: ил. – (Гиды цивилизаций).
Первое государство на территории современной Камбоджи появилось, как сообщают китайские летописи, в I веке н. э. Называлось оно королевство Фунань и существовало примерно до 550 года. На смену пришло государство, именовавшееся Женла (Ченла), и этим именем нынешнюю Камбоджу называли вплоть до VIII века. Первая документально отмеченная столица Страны кхмеров появилась в начале VII столетия – Ишанапур, ныне Самбор Преи Кук, где от тех времён сохранились гидротехнические сооружения и храмы. Столица в Ангкоре будет построена в X веке, именно то-гда при правителе Яшовармане там воздвигаются знаменитые ныне на весь мир храмы. Книга Брюно Дажана подробно и с научной строгостью повествует об архитектуре, искусстве, обычаях и отношениях между людьми в кхмерском государстве, хотя подробности частной жизни приходится, как отмечает автор, искать среди строк древних гимнов и сказаний или интерпретировать барельефы и рисунки.
«Многие назовут меня авантюристом…»
Джон Ли Андерсон. Че Гевара. Важна только Революция / Пер. с англ. А. Зорина и М. Рогачёвой. – СПб.: Амфора, 2009 – 767 с.
Биография одного из легендарных революционеров XX века. В предисловии автор объясняет, что «заинтересовался Че в конце 1980-х годов, когда писал книгу о современных партизанах. Я обнаружил, что и в Бирме, и в Сальвадоре, и в Западной Сахаре, и даже в мусульманском Афганистане Че остаётся культовой фигурой для партизан всех мастей». Заинтересовался – но хорошей биографии не нашёл: «либо официальные «жития святого», вышедшие на Кубе, либо… произведения его идеологических врагов, не менее, впрочем, скучные». И Андерсон решил написать такую книгу сам, ради чего на три года переселился вместе со своей семьёй на Кубу. Много беседовал со вдовой Че – Алейдой, – проводил дополнительные исследования в Аргентине, Парагвае, Боливии, Мексике, России, Швеции, Испании и США. «Прежде всего я хотел понять, какова была реальная личность, стоявшая за легендарным образом революционера». Задача не из лёгких, поскольку для подавляющего большинства людей может быть только нереальным образ человека, отказывающегося «от всех своих постов в руководстве партии, от должности министра, от ранга команданте» ради «новых полей сражений» под чужим небом. Впрочем, вполне возможно, что биографу, который перебрался из Оксфорда в Гавану в то время, когда рушилась социалистическая система, легче было понять того, кто называл себя не только революционером, но и «скромным кондотьером двадцатого века».
Когда семьи нет
Алисия Эриан. Как на ладони: Роман / Пер. с англ. А. Головиной. – М.: Иностранка,
2009. – 464 с. – (Серебро).
Жизнь девочки-подростка не обходится без сложностей, даже если родители живут в любви и согласии, заботясь о дочери. Но героине романа повезло гораздо меньше. Дело происходит в США. Родители в разводе, отец-ливанец занят поисками новой жены, а мать-ирландка меняет бойфрендов и ревнует их к дочери. Восточная наружность обеспечивает девочке полный набор обидных прозвищ, похоже, её одноклассники ничего не слышали про политкорректность, и никому не объяснишь, что и отец, и она – христиане. Она вообще никому и ничего не может объяснить – не слушают, – но всегда оказывается виноватой. Драма легко могла бы превратиться в трагедию, но мир не без добрых людей. О девочке начинает заботиться соседка, и её пример заставляет родителей вспомнить о своём долге.