1 апреля состоялась ХХХI церемония вручения премии российских кинематографистов
В чём разница между нашими двумя главными крылатыми премиями: «Золотым орлом» и «Никой»? Да теперь и не очень уж большая, хотя принято считать, что «Орёл» – государственник-патриот, который взмывает ввысь, высматривая, от кого бы защитить Отчизну, а «Ника» – птица вольная, безбашенная, парит где хочет, и очень часто её сносит на Запад, к каннско-оскаровским ценностям, что одними воспринимается как либеральная фронда, а другими – в наше-то неспокойное время – чуть ли не как государственная измена.
Нечаянная радость
В этом году, в отличие от прошлых, решениями киноакадемиков можно быть довольным. В главном противостоянии года, на удивление, они пошли даже дальше «Золотого орла»: «Нелюбовь» из шести номинаций не получила ничего, а вот «Аритмия» из семи получила пять – самых главных. Лучшие: сценарий, фильм, режиссёр, актёр и актриса. Продюсер победителя Сергей Сельянов объяснил это превалирующей сейчас в публике тягой к сердечности. Может быть, впервые решение жюри «Ники» так совпало с мнением народа.
Однако совпав в главном, жюри удивило, так сказать, на периферии.
Специальным призом, что вызвало крайнее недоумение, награждён сериал «Пётр Лещенко. Всё, что было…» режиссёра Владимира Котта. Об этом байопике, в котором произошла некая постмодернистская революция жанра, мы писали в заметке «Хабенский напел» («ЛГ», 31.05.2017). Ведь Пётр Лещенко прославился и так любим благодаря своему уникальному голосу с неповторимым тембром, а в сериале за него пели актёры с крайне средними вокальными возможностями. Это как если бы в фильме о Плисецкой за балерину танцевала бы актриса с бурным прошлым в тяжёлой атлетике. Также осталось непонятно: а с кем соревновался «Пётр Лещенко» в честном, гласном соревновании, почему именно он выделен?
И это не единственное недоумение.
Гармаш второго плана
«Холодное танго» выдающегося режиссёра Павла Чухрая было представлено в номинации «Лучший фильм». Сценарий по мотивам повести Эфраима Севелы «Продай свою мать», но история взаимоотношений мальчика из каунасского гетто Макса, потерявшего всех своих родных, и литовки Лаймы Павлом Чухраем кардинально переписана.
У Севелы это – мучительная любовь-ненависть еврея к антисемитке, которая завершается их женитьбой, рождением дочки, а потом отъездом Макса в Израиль. У Чухрая же подростковая взаимная любовь персонажей омрачается надругательством. Нацист в исполнении Артура Бесчастного – этот актёр стал известен благодаря роли Бродского в «Довлатове» и «Таинственной страсти» – здесь беспощадно насилует совсем юную литовку Лайму, а видящий это, влюблённый в Лайму Макс не находит в себе сил вмешаться. Ни наброситься на немца с ножом, хотя нож у него был, ни с кулаками, чтобы защитить возлюбленную, ни зубами – никак. Забился в угол и беззвучно рыдал. После этого эпизода, которого у Севелы нет, доверие к создателям фильма упало. По Чухраю именно за эту трусость до того любившая Макса Лайма возненавидела его и вообще всех евреев. У Севелы же она просто с младенчества их боялась, не понимала, не любила и избегала – бытовая ксенофобия, которую она не смогла преодолеть, даже выйдя замуж за Макса. Эпизод с изнасилованием – не единственное неубедительное «обострение» первоисточника.
У Чухрая Лайму после конца войны вместе с другими литовцами ссылают в Сибирь. За что? За то, что её отец сотрудничал с нацистами, несмотря на то, что она лично не сотрудничала, кроме того, была замужем за пусть бывшим, но энкавэдэшником Максом, и у неё от него ребёнок. Конечно, зритель, насмотревшись подобных фильмов, готов к любым зверствам «кровавого режима», но зачем такие переборы? У Севелы и Лайма, и её отец продолжают преспокойно жить в Каунасе, отцу простили сотрудничество с немцами за то, что он в годы оккупации укрывал евреев (того же Макса). Но Чухрай куда более беспощаден к своим героям, в конце фильма он Макса жестоко убивает при помощи невесть откуда взявшихся лесных братьев, и с его дочкой остаётся не мать (Чухрай выслал её в Сибирь), не дед (по воле автора сценария застреленный НКВД), а его странный друг, бывший комендант Каунаса, отставленный майор Таратута в исполнении Сергея Гармаша.
В фильме он рассказывает Максу, что его «под Кенигсбёргом (именно так произнёс Сергей Гармаш. – А.К.) осколком срезало». Но это ладно, простим неряшливость при озвучании, но далее Таратута говорит то, чего в повести фронтовика Севелы нет: «Полегло нас в том котле тысячи, сотни тысяч… Гнали нас генералы под пули, как скот, как мясо…»
Но зачем эти антироссийские штампы? В кёнигсбергской операции погибли не сотни тысяч, а 3700 наших воинов, тогда как немцев из группировки в 110 тысяч убито 40 тысяч, а остальные 70 – сдались в плен. Операция была блестяще подготовлена и прошла с минимальными для штурмующих такую крепость, как Кёнигсберг, жертвами. Удивительно, что актёр согласился эту чушь произносить. Стоит добавить, что, конечно, Сергей Гармаш – выдающийся артист, появление его в «Холодном танго» поначалу заинтриговало и обнадёжило, но в итоге очень разочаровало. Как и огорчил сам фильм, в котором неправда и невнятица сочетаются с фестивальной конъюнктурщиной.
Конечно, «Танго» в конкурсе проиграло, а вот Гармаш получил-таки очередную «Нику» за лучшую мужскую роль второго плана. В этой номинации ещё награждён был замечательный Владимир Ильин («Время первых»), а мне жаль обделённого другого номинанта, Максима Лагашкина, – уж очень точно и жизненно сыграл он в «Аритмии» чиновного мерзавца, с подобными зрители и читатели сталкиваются каждый день.
Заведи козла…
Фильм Кантемира Балагова (двадцатишестилетнего ученика Александра Сокурова) «Теснота» удостоен уже многих призов (отмечен даже на Каннском фестивале) и – пяти (!) важнейших номинаций «Ники»: лучшие – фильм, режиссёр, сценарий, главная женская роль и открытие года. Так что это за открытие? Чего открытие и открытие ли?
Все критики отмечают «немой формат» фильма (в пропорции 4:3 – «открыт» он был в немом кино), сам режиссёр объясняет это так, «чтобы у зрителя абсолютно всё вызывало ощущение тесноты: свет, звук, монтаж, чтобы внутри кадра было тесно». Да, в фильме очень тесно, неудобно, не видно, не слышно, но это не ново, и иногда читается просто как неуважение к зрителю и непрофессионализм. К артистам претензий нет, хороши главная героиня (Дарья Жовнер) и её брат (Вениамин Кац), их родители, и все здесь играют «как в жизни», так правдиво, что иногда отдаёт самодеятельностью. Раньше это называли шептальным реализмом.
Хотя история громкая, вечная: свободолюбивая девушка любит одного, но обстоятельства складываются так, что выходить надо за другого, богатого, который может помочь выкупить похищенного брата. Время тяжёлое, конец 90-х, герои смотрят жуткое видео, где чеченцы режут русских солдат. Действие происходит в Приэльбрусье, удивительных по красоте местах, но режиссёр запирает своих героев в маленькие, убогие комнаты бедного квартала Нальчика под названием «Еврейская колонка».
«Теснота – это когда ты заполнен собой, – объясняет юный ученик Сокурова, – когда в душе не хватает места для другого человека… С другой стороны, теснота – это чрезмерная близость: в семье, на одном пятачке земли. Ты повсюду натыкаешься на других людей с их мнением, правилами, законами, тебе не хватает воздуха, свободы». Свободы? Так и хочется напомнить режиссёру притчу про ребе, который советовал женщине, измученной теснотой, завести козла. Ну что за инфантилизм? Не хватает свободы, так вырвись из затхлой тесноты на простор. Хотя бы попробуй! Нет, как началось, так и кончилось: тоска, безысходность – такой Россию очень любят видеть в разнообразных Каннах и Лондонах – у «Тесноты» в прокате полный провал, а на «Нике» пять номинаций.
Решение жюри на этот раз было строгим, но справедливым – ни одной статуэтки «Теснота» не получила, а в номинации «Открытие» лучшим признан Александр Хант – режиссёр фильма «Как Витька Чеснок вёз Лёху Штыря…», о котором мы писали, – там попытка вырваться из тесноты как раз была.
Главное, что стоит отметить в итоге, что ранее много критикуемая нами «Ника» стала меняться, иногда даже кажется, что она побеждает саму себя, прежнюю.