Режиссёр и сценарист Авдотья Смирнова в своём новом фильме «Кококо» раскрывает диалектику не столько диаметрально противоположных типов русских женщин, сколько на их примере, посредством их – российской жизни в её давно устоявшихся основах.
Всё началось в пути. В купе поезда, идущего в Санкт-Петербург, встретились две самые обычные женщины; ночью, когда они спали, их ограбили; общая проблема и вокзальное отделение полиции их сплачивает. Местная Лиза (Анна Михалкова) приглашает приезжую Вику (Яна Троянова) пожить у неё, т.к. без документов та не сможет ни устроиться в гостинице, ни получить денежный перевод от родственников, ни вернуться домой, в Екатеринбург. Казалось бы, нормальное человеческое сочувствие – чего уж тут особенного? Но мы-то знаем, что на такое сегодня способны далеко немногие, лишь самые простые (если не сказать наивные) люди да истинные интеллигенты. А питерские интеллигенты – это вообще особая порода горожан: они хоть и северостоличные, но провинциальности в них порой поболе будет, нежели у уральцев. Во всяком случае, в картине «Кококо» всё именно так и предстаёт. Буквально по всем приметам торгашка Вика демонстрирует прогресс по сравнению с идеалисткой Лизой – внешним видом, современной деловой хваткой, адекватным восприятием действительности.
Вопрос, который решается в фильме, отнюдь не практического свойства, как может показаться на первый взгляд, когда на авансцене выступают иллюстрация стадий женской дружбы, порицание инфантилизма и безответственности нынешних мужчин, рассуждения о нравах и обычаях современного общества, исследование психологических зависимостей, комплексов и способов их преодоления и прочая жевательная канитель из дамского глянца. За этим отвлекающим манёвром мы видим во всей конкретике олицетворение «борьбы и единства противоположностей», развёрнутой на здешней почве. Очаровательные Инь и Ян, наращивая обороты, на наших глазах закручиваются в тугую спираль сосуществования. На прикладной модели бытовых, бабских отношений выявляется суть давно набивших оскомину колебаний, что бессонно ворочаются в идеях российской либеральной демократии. Вот как начал Герцен воспевать «чувство безграничной обхватывающей всё существование любви к русскому народу, к русскому складу ума», так оно и поётся. И в «чаянье будущего века» высушивали уже «прослойку», чтоб искрошилась. Если в питерской Кунсткамере ещё сохранился этот диковинный экспонат в образе этнографа Лизы, то она сама представляет научный интерес как предмет исследования – каким образом это чудо сохранилось и дошло до наших дней в функциональном состоянии?! Другое дело – в Кунсткамере, дескать, какое-то чудо уж сильно ненормальное. Среди патологических уродцев, недоразвитых существ, фантастических диковинок, хранимых формальдегидом ради забавы простого люда, спит эта одинокая интеллигентка, ожидая то ли принца с конём, то ли препараторов со скальпелем…
Лиза увидела в гостье, ставшей близкой подругой, возможность поправить положение музея – ведь у Вики потрясающая хватка, материалистический подход, умение ориентироваться в безвыходных ситуациях и заражать всех своим энтузиазмом. Наспех Лиза даёт Вике, надеясь на её сообразительность, некоторые полезные знания, которые той могут практически пригодиться в деле развития экономики Кунсткамеры. И в их числе – список вопросов по искусству с наиболее значимыми стилями и направлениями. Вика споткнулась на слове «рококо», поняв его на свой манер – «кококо». И искренне оправдывается: да какая разница!..
Действительно, какая разница, на каком языке мы друг с другом говорим, если диалог всё равно осуществляется! Не на основе прекрасного, так на бытовой. Не на социальной, так на дружеской. А баба-то бабу всегда поймёт! И махнёт рукой на безвкусицу, вероломство и мужика своего ей простит. Потому что в простоте душевной Вика и щедра, и красива, и трудолюбива, и добра, и несчастна… И вообще, было бы за что пожалеть, а жалостливых у нас – вся Россия! Это объединяет. Спасает всех нас от расслаивания. Как только становится плохо – тут же все консолидируются, чтобы сообща победить. Можно сказать, на жалости зиждется культурная составляющая нашего народа. В том смысле, что этнически, ментально это ярчайшая черта нашей нации. А посему какое нам дело до всего этого кококо? Да бог с ним со всем…
Ну да, сегодня мы именно так и относимся к высокому искусству, к его истории, богатству, ценности. Сносим, перекраиваем на своё кококо исторические памятники архитектуры, оставляем гнить дворянские усадьбы, вроде бы находящиеся под защитой государства, отдаём на аукционы музейное достояние, ломаем память поколений… Расслаиваемся. Практически только одна интеллигенция борется за эту память. Бороться приходится в том числе и с государством. Абсурд же… Сотрудники Кунсткамеры ищут возможность поддержать свой музей, так же, как в предыдущем фильме А. Смирновой «Два дня» своими силами деревенские интеллигенты поддерживают и спасают вверенный им музей-заповедник. Отстаёт ли при этом интеллигенция от «прогресса», столь ретиво цепляясь за прошлое, не оказывается ли она сама – прошлым?..
При всей его склонности к лёгкой иронии – что привело к тому, что Авдотью Смирнову стали сравнивать с Эльдаром Рязановым, – фильм «Кококо» явился тем самым сакраментальным зеркалом, которое пытливый зритель ищет в искусстве. Оно наглядно показывает картину нашего общества. За отражение в российском кинематографе по-настоящему драматичной темы хочется выразить огромную благодарность Авдотье Смирновой. Посредством массового кино автор направляет свой призыв к обществу, концентрирует его внимание на определённом круге проблем с целью реально помочь российской культуре. И в данной картине Авдотья Смирнова признаёт необходимость действий сообща – интеллигенция без простого народа с этим грузом ответственности уже не справляется, силы на исходе, резервов нет… А почему народу действительно не подключиться? Да хоть через кококо – какая разница! Но пусть почувствует, осознает народ важность общего дела и поможет спасти от гибели то, что ещё осталось! Своей смекалкой, оптимизмом, жалостью он найдёт путь из безысходности.
Для того чтобы эту драматургическую задачу решить, авторы сценария Авдотья Смирнова и Анна Пармас предпочли простое противопоставление, на шампур которого можно до бесконечности нанизывать ингредиенты. Выглядит это даже несколько схематично: интеллигенция – народ, столица (северная) – провинция, образованность – невежество, традиционность – бесцеремонность, классика – китч (один фонтан, подаренный Викой Лизе, чего стоит!)… Разбавлена схема симпатичными юмористически окрашенными диалогами, придающими некую живость образам. По этой (не побоюсь слова) технологии А. Смирнова работала и на картине «Два дня», где всё соединилось даже более гладко. Красит картину (схему) то, что во главе угла стоит любовная история. В предложенной автором системе противопоставлений это история любви государства (Фёдор Бондарчук) и культуры (Ксения Раппопорт). Завязка коллизии выстраивается с позиций «сытый голодного не разумеет», но отношения между мужчиной и женщиной – этот неиссякаемый источник вдохновения – рано или поздно приведут к тому, что сытый мужчина непременно накормит голодную женщину. На почве любви чиновник альтруистично поднимет захолустное хозяйство, прочувствует собственную ответственность за судьбы родины. Романтика в сердце «сильных мира сего» героически созидательна – ради женщины кончаются войны.
А когда нет романтики – пиши пропало? В фильме «Кококо» типические героини сразу находят общий язык по принципу «противоположности притягиваются»: у них оказывается настолько много антагонистических качеств, что они буквально нашли друг друга в этом мире, чтобы стать половинками целого. В финале зловеще восстаёт задремавший на час пятнадцать призрак либерализма «тэбе мэнэ не понимэ»: девушки едва не совершили взаимного убийства. По традиции – есть ведь за что друг друга ненавидеть интеллигенции и простому люду, никуда не делось. «Не отдавайте меня ей!» – истошно орёт из клетки полицейского участка Виктория. «Я хочу забрать заявление, у меня нет претензий!» – противоречит Елизавета. Это вопят те две маленькие точки внутри скрутившихся в идиллии капель Инь и Ян, скандально напоминая о том, что в любой момент всё может вернуться на круги своя. Пускай изначально в каждом из нас есть зерно нашей полной противоположности, но культивация не облагораживает сорняк. Так в чём же смысл этого долгого трудного пути? Что было, то и будет?..