Геннадий Прашкевич. Портрет писателя в молодости.
– М.: Т8 Издательские технологии / RUGRAM, 2021. – 396 с. – (Красный сфинкс).
В книге прозаика, критика и поэта Геннадия Прашкевича собраны материалы личной переписки автора с известными советскими и российскими писателями, переводчиками, журналистами, деятелями науки. Среди них: Иван Ефремов, Валентин Катаев, Аркадий и Борис Стругацкие, Кир Булычёв – литераторы, во многом сформировавшие «рельеф» современной отечественной литературы. В то же время читатели, несомненно, откроют для себя и новые имена. Тексты сборника снабжены уточнениями и воспоминаниями Геннадия Прашкевича. Некоторые комментарии, по сути, – отдельные заметки.
Письма каждого отправителя выстроены в хронологическом порядке. Переписка охватывает большой отрезок времени с 1957 года по наши дни. По некоторым подборкам писем можно проследить развитие отношений автора с собеседником. Например, покровительственный и несколько отстранённый тон патриарха советской фантастики Ивана Антоновича Ефремова из первого приведённого письма: «…рассказы, по-моему, писать ещё рано» (1957 г.) – в процессе переписки сменяется живым интересом: «…надо бы взять вас в лаборанты» (1959 г.).
Письма группируются также вокруг рассказов и повестей автора, которые он направлял собеседникам на рецензию. Таким образом, почти не касаясь деталей собственной биографии, Геннадий Мартович создаёт собственный творческий портрет при помощи связанных с его литературной деятельностью писем друзей и коллег.
Наряду с дружеской перепиской в книге представлены и несколько официальных эпистол. Например, от Госкомиздата РСФСР по Западной Сибири: «Уважаемый товарищ Прашкевич! Сообщаем Вам, что сборник фантастики «Великий Краббен» не будет выпущен в свет в связи с идейно-художественными просчётами…»
Вехи времени и отголоски былых литературных баталий можно увидеть в письмах Кира Булычёва, Надежды Черновой, Виталия Бугрова. Названия произведений стоят рядом с именами коллег по цеху, критиков и цензоров. Как и сам Геннадий Мартович, многие авторы испытывали на себе серьёзное давление советской цензуры. В письме от 8 декабря 1987 года Борис Стругацкий говорит о постоянном противодействии со стороны проверяющих органов, выкативших триста замечаний на рукопись повести «Обитаемый остров». Это по их милости русский прогрессор Ростиславский превратился в немца Каммерера, а Неизвестные отцы на время стали Огненосными творцами!
Интересно, насколько отличаются по тону письма Аркадия и Бориса Стругацких, наглядно иллюстрируя несхожесть характеров писателей.
Какая глубокая тень минувшей войны распростёрта над строками писателя Евгения Войскунского! «И вот пошла последняя из моих жизней. Как-то наладилась она, я уже не погибаю от одиночества, но – рушится жизнь вокруг, всё больше приобретая отчётливый апокалиптический оттенок» (1991 г.).
Удивительны по своей силе и эмоциональности письма известного фантаста Бориса Штерна: «Гена, дорогой! Только что получил твоё письмо, схватил лист какой-то полупапиросной бумаги и отвечаю». И ещё: «Не верю я издателям, не люблю я издателей. Все издатели – дерьмо».
По мере знакомства с книгой становится очевидно, что без материалов живой переписки невозможна настоящая отточенность биографии. Для исследователей русской фантастики «Портрет писателя в молодости» – долгожданный подарок.
В послесловии Геннадий Мартович с грустью говорит о том, что эпоха писем миновала. Им на смену пришли быстрые сообщения и чаты в социальных сетях. Однако, быть может, к этому почтенному, деликатному и удивительно душевному жанру литературы ещё придёт вторая молодость. Тем же, кто разучился писать настоящие письма, можно порекомендовать обратиться к примеру далёких-близких собеседников Геннадия Прашкевича.