Последний из режиссёров-шестидесятников Андрей Смирнов продолжает удивлять творческой энергией, позволяющей ему не только сниматься (на его актёрском счету около 40 ролей), но и снимать кино.
«За нас с вами» – седьмой полнометражный фильм режиссёра и третий, поставленный им в XXI веке. Представив на экране Гражданскую и Отечественную войну («Жила-была одна баба», «Пядь земли»), хрущёвское («Француз») и брежневское («Белорусский вокзал», «Осень») время, Смирнов обратился к последним месяцам сталинского режима, выбрав в качестве драматургической базы наиболее распространённое в те годы жилище, которое не найти ни в одном тогдашнем фильме, – коммунальную квартиру, куда втиснуты люди разного социального положения, от среднего до низшего. Одну из комнат занимает семья профессора философии Петкевича (Андрей Смоляков) – шесть человек включая прислугу, другую – доктор с женой и дочкой, третью – рабочий-литейщик и его жена, четвёртую – служащий в домоуправлении юдофоб и далее прочие элементы советского общества. К центру действия так или иначе подключены прочие локации – филфак университета, на котором читает лекции профессор, редакция издательства, где готовит к печати книги его дочь Дина (Юлия Снигирь), Метрострой, где работает её партийный муж Борис (Александр Устюгов), пригородный дом с молочницей Раисой (Нина Амелина), её побывавшим в плену мужем Василием (всегда запоминающийся Дмитрий Куличков) и детьми – концентрированный экранный мир, дающий автору возможность показать наиболее существенные черты послевоенного пятилетия. Одиозное «дело врачей», а по сути – широкая «антикосмополитическая», она же антисемитская кампания («Чтоб не прослыть антисемитом, зови жида космополитом», – иронизирует один из персонажей), которая, как говорят, должна была завершиться поголовным выселением евреев в Сибирь вслед за другими народами, депортированными в начале и конце войны. Негативное отношение к бывшим пленным, намучившимся в немецких лагерях и миллионами прошедших советские фильтрационные лагеря, которых под воздействием пропаганды считали предателями родины и не принимали на работу по профессии. Напряжённая атмосфера в учреждениях, где каждый арест поднимает волну страха, и на предприятиях, когда вслед за очередным громогласным снижением цен втихую понижаются расценки. Виден бич советской промышленности и торговли – вечный товарный дефицит, рождавший огромные очереди за хлебом, сахаром, маслом и прочими продуктами первой необходимости, – с перекличками, бумажными списками и писанием номеров на запястьях. А в параллель – очереди к окошкам, в которых принимали передачи заключённым. Выражена реакция мыслящей части населения на творящийся в стране произвол. И всё это не просто перечислено, а показано актёрами в узнаваемых жизненных ситуациях, вызывающих сопереживание, а порой и слёзы, если нечто подобное было пережито зрителем, его родителями или прародителями. Особенно сильны сцены ареста профессора Петкевича, к которому чекисты вваливаются в момент празднования нового 1953 года, и доктора Дорфмана (Леонид Ярмольник, вместе с Зиновием Гердтом и Сергеем Дрейденом входящий в тройку лучших исполнителей, игравших евреев в отечественном кино), взятого в середине января того же года после публикации «Правды» о раскрытии заговора с целью отравления руководителей Советского Союза.
Впрочем, хватает и тех, кто находит в картине несоответствия со своими представлениями о том времени и заговаривает о «чернухе». Или, напротив, соглашается с её антитоталитарным пафосом, но видит в ней обрывочность эпизодов и неестественность диалогов, не думая о том, что её строение отражает раскол общества, смесь простонародной речи с интеллигентной, крестьянской с городской и деформацию языка под влиянием страха и коммунистической пропаганды. Однако при этом нельзя сказать, что фильм лишён недостатков – мне, к примеру, показалась излишней и малоинтересной история с капитаном госбезопасности (Александр Кузнецов), который, положив глаз на главную героиню, помог ей узнать, куда отправили её отца, и в конце концов заманил в постель. Всякое бывало, в том числе, вероятно, и чекисты, скрывшие от органов, что их семьи раскулачены и умерли с голода, но это прошлое лишь проговорено, а на будущее столь токсичной любовной связи нет и намёка. Хотя, может, и в этом есть мысль – ведь в моменты смерти диктаторов грядущее темно как никогда.