Евгения Пименова, политолог, кандидат исторических наук
На днях, 6 мая, из жизни ушёл Джозеф Най, американский учёный и политик, один из основоположников теории неолиберализма в международных отношениях и, пожалуй, самый цитируемый политолог-международник. Всемирную известность ему принесла концепция так называемой мягкой силы.
Най был человеком своей эпохи. И, судя по всему, ушёл вместе с ней – именно тогда, когда идеи американоцентричного глобализма начали подвергаться эрозии, а вектор мирового развития – смещаться в сторону силового неореализма. Придуманные Наем конструкты на глазах теряют смысл.
За последние десятилетия термин «мягкая сила» приобрёл такую популярность, что уже не требует долгих разъяснений. В двух словах, Най полагал, что государства могут формировать пул союзников и симпатизантов не путём принуждения, а через привлекательность культуры, ценностей, идей.
Наверное, ни одна современная внешнеполитическая концепция не вызывала столько споров. Критики говорили, что в ней нет ничего нового, и это – обыкновенная пропаганда, «упакованная» в наукообразную обёртку. Ная нередко упрекали в фрагментированности его теории. Скорее всего, он и сам это понимал и постоянно уточнял её, приводя в соответствие с текущим моментом. Сторонники же, напротив, видели в ней универсальный инструмент усиления международного влияния, который может использовать любая страна.
В первое десятилетие XXI века эта теория переживала бум популярности. То и дело появлялись аналитические лаборатории, специализирующиеся на её изучении, регулярно публиковались международные рейтинги мягкой силы государств, попасть в которые считалось очень престижно. Термин «мягкая сила» вошёл в стратегические документы многих стран. В 2012-м это понятие внесли и в обновлённую тогда Концепцию внешней политики России.
В чём источник теории Ная? Она была сформулирована учёным на рубеже 1980–1990-х годов. Распад СССР и социалистического блока де-факто стал, как казалось многим, победой США в холодной войне и началом новой эры американского доминирования в мире. В этих условиях наевская идея пришлась ко двору.
Разумеется, опора на ценностные и культурные элементы во внешней политике – не ноу-хау Джозефа Ная. Но ему удалось упаковать всё это в понятную и создающую иллюзию универсальности теоретическую оболочку. При этом по существу Най представлял свои подходы в виде прикладного инструментария, заточенного под цели и возможности американской внешней политики. Хотя публично всегда декларировалось обратное. Кроме того, как вскоре выяснилось, апеллирующая к бесспорно созидательным началам эта теория на деле стала набором циничных политических приёмов, итогом которых нередко становились «цветные революции».
Сегодня, в условиях не спадающей, а даже растущей геополитической напряжённости, эти технологии утрачивают актуальность. На первый план выходят традиционные инструменты жёсткой силы – наращивание ВПК, военные альянсы, экономические санкции, политическое давление. В этом контексте вполне объяснимо решение президента США Трампа о закрытии флагманов американской мягкой силы – агентства USAID, радио «Свобода» и «Голос Америки». Сокращение финансирования и сужение географии деятельности испытали на себе и многие другие культурные институты – Альянс Франсез, Британский совет, Гёте-институт. Появление в ряде стран законов «об иноагентах», ограничивающих иностранное вмешательство, – явление того же порядка.
Иными словами, мягкую силу, порождённую Джозефом Наем, нужно воспринимать как продукт определённого времени, с его верой в торжество неолиберального глобализма и незыблемость могущества США. Теперь уже ясно: всё это – преходящее и такие установки не способны разрешить накопившиеся глубинные противоречия и кризисы мирового развития. Более того, во многом они их и создали.