Концерт для пододеяльника c веслом
Любой эксперимент, изначально широко известный в узких кругах, рано или поздно начинает требовать выхода «в открытый космос». Для лаборатории пластики «Вы – явление» при Театральном институте имени Щукина этот час, похоже, пробил.
И не убеждайте меня, не ссылайтесь на авторитеты! Я всё равно буду стоять на своём: не должен художник быть голодным! Иначе у него на творчество сил не хватит. Пресыщение ему, конечно, тоже противопоказано. По той же причине. Но существует же на свете и золотая середина. К лабораториям этот постулат применим с той же степенью справедливости. Какое-то время, нередко достаточно продолжительное, они могут существовать на чистом энтузиазме, но этот источник творческой энергии, вопреки расхожему мнению, к категории неисчерпаемых вовсе не относится. Если лаборатория не выходит на качественно новый уровень, причём не только поисково-творческий, но и, не побоюсь этого слова, материально-технический, эксперимент, каким бы перспективным он ни казался, становится вещью в себе и в лучшем случае начинает воспроизводить сам себя, а в худшем просто умирает.
Класс-концерты и вечера пластики в Щуке давно уже стали традицией. На них рвутся не только свои, но и студенты других театральных вузов, причём не только московских. Воспитанникам Андрея Дрознина и Андрея Щукина, безусловно, есть что показать. Андрей Борисович по праву считается гуру в области сценической пластики, в Щуке работает без малого 40 лет, а последние лет двадцать умудряется ещё и американских студентов (и не откуда-нибудь, а из Гарварда и университета Карнеги-Меллон) пластическим премудростям обучать. Андрей Алексеевич, его соратник и последователь, вносит свою лепту в уникальный метод своего старшего коллеги по ремеслу (не в уничижительном, а в прикладном значении этого термина), когда надо перевести режиссёрское решение спектакля из слова в жест, мало найдётся равных ему.
Сначала пластические этюды были всего лишь частью обычной учебной программы. Одно поколение студентов сменялось другим, и всё начиналось сначала. Но появились ребята, которым, несмотря на то что они уже стали профессиональными актёрами, жаль было расставаться и со своими педагогами и друг с другом, да и мастерство хотелось оттачивать дальше. К тому же опыт, накопленный Дрозниным и Щукиным, перестал быть исключительно театрально-педагогическим. Они успешно работают и с людьми, не имеющими к театру никакого отношения: обычному человеку, который полдня проводит в кресле за компьютером, а ещё треть на диване перед телевизором, умение владеть своим телом, понимать его необходимо не меньше. Как видите, предпосылки для того самого качественного скачка у лаборатории налицо.
И вот в «Театральном центре на Страстном» для обычных зрителей (не «пап и мам», как это называют на театральном жаргоне) было устроено представление под названием «Метаморфозы», жанр которого определить не возьмусь. Это уже нечто большее, чем просто класс-концерт, потому что в каждом номере помимо замечательной техники был живой сюжет, некая история, рассказанная без слов. Но и спектаклем в традиционном смысле слова это тоже не было. Не ревю, не кабаре, не шоу… Описывать происходившее на сцене тоже крайне сложно. Не цирк, не спорт, не танец, не пантомима. Вот «девушка из 30-х» (Светлана Колпакова) лихо управляется с веслом, так что любая гэтэошница умерла бы от зависти, а вот «человек в чёрном» (Александр Лучинин) безуспешно пытается заставить «русского Ваню» (Валентин Стасюк), вольготно устроившегося на кóзлах, бросить сигарету. Одна эксцентричная пара (Рушан Иксанов и Дмитрий Волков) отбивает замысловатый «марш» ножом по рюмкам, другая (Антон Сёмкин и Семён Штейнберг) – превращается в фантастических существ, у которых вместо туловищ – автопокрышки, а третья (Анна Димова и тот же Сёмкин) рассказывает «историю любви» человека и пододеяльника. И в каждой истории предмет для актёра не средство самовыражения, а равноправный партнёр со своим, подчас весьма капризным характером. Публика переживает, смеётся, аплодирует, и ей, по всей видимости, совершенно всё равно, под какую категорию зрелища всё вышеперечисленное можно подогнать. Зато всем становится жалко, когда это заканчивается. И вот тут возникает закономерный вопрос: а что дальше? Однозначный ответ дать сегодня, наверное, вряд ли возможно. Эксперимент потому и эксперимент, что готовых понятных решений не предлагает. Но его вдохновители уверены, что ответ непременно найдётся.
Леонид Ярмольник, продюсер проекта: «Вопрос существования такого коллектива как отдельного театра, на мой взгляд, обсуждать сложно. Ребята играют в известных театрах – МХТ, Ленкоме, и свести всю свою судьбу только к тому, что они делают здесь, им вряд ли захочется. Лаборатории нужно помещение, нужны средства: сделать одежду сцены, соответствующие свет и звук. Их пока нет. Как это в нашей стране обычно бывает, у нас не знают, чем богаты. В каком-нибудь Нью-Йорке очень быстро нашлись бы талантливые предприимчивые люди, которые приделали этому в хорошем смысле ноги, и лаборатория могла бы развиваться и даже, возможно, приносить какие-то средства от своих, условно говоря, спектаклей. Сегодня всё очень жёстко: если ты о себе заявляешь, то должен это сделать так, чтобы это произвело впечатление не только на друзей и знакомых, но и на серьёзных деловых людей».
Андрей Дрознин: «В Москве нет ни одной по-настоящему экспериментальной, то есть ориентированной на поиск, а не на извлечение прибыли, площадки. А Москва заслуживает места, где молодые актёры могли пробовать свои силы на неизведанных поприщах. Пока мы занимаемся в Щукинском училище по ночам и вечерам, когда есть свободные аудитории. Нам хочется, чтобы к нам могли прийти и люди со стороны, нетеатральные, но нам негде с ними работать. Играть свои представления мы могли бы методом антрепризы – собрались, сыграли и вернулись в родные театры, но платить за аренду сцены, как это делает настоящая антреприза, мы, естественно, не можем. И пусть это по нынешним временам звучит почти смешно, но мы рассчитываем на то, что найдётся человек, которому уже надоело строить в России гольфовые поля стоимостью в 50 миллионов долларов и хочется найти иное применение своим деньгам. Почему бы не в области экспериментального театра?»
В ответ на пламенную тираду Андрея Борисовича можно было бы только скептически улыбнуться: найдёте вы такого сумасшедшего мецената, как же, поговорите, посетуете и разойдётесь до следующего представления в одном отдельно взятом зале. И всё останется по-прежнему…
Не осталось. Меньше чем через месяц лаборатория Дрознина и Щукина нашла крышу над головой. Её приютил в своём новом театре на улице Станиславского Сергей Женовач. Место для репетиций нашлось, а играть ребята будут по понедельникам, когда в театре выходной. Красивый жест, скажете? Нет, это не в стиле Сергея Васильевича. Просто театр, который сам долгое время скитался по чужим углам, приютил таких же «бездомных» коллег. И пусть теперь кто угодно говорит, что театрального братства в наше время не существует, – я всё равно буду стоять на своём!