Смерть Константина Свириденко, случившаяся 24 ноября 2018 года, огорчила всех, кто знал этого замечательного поэта и человека. Невероятно грустно от того, что больше не увидишь в сети остроумного и язвительного автора, вдумчивого и начитанного собеседника, известного также под псевдонимом (ником) Ушелец. Увы, он уже не опубликует в своем блоге свежих стихов, не поделится очередными рецептами приготовления дичи, не расскажет охотничьих баек, не выложит фото уральской природы, не развеселит тонким анекдотом…
Костя был романтиком и фаталистом. Перенеся в «нулевые» годы инфаркт, он не скукожился от страха, не превратился в «вечного больного», бегающего по врачам, а продолжал жить на полную катушку, не отказывая себе ни в развлечениях, ни в выпивке. Поработав в молодости подземным бурильщиком, он успел нанести своему здоровью непоправимый вред, а потому со смехом предрекал, что до старости не доживет – болячки не позволят. И оказался прав. Да, ему было за пятьдесят, но ведь не было и шестидесяти!
Неоднократно читал я жалобы на него от сетевых графоманов – дескать, пародирует, издевается, матерится… Конечно, Костя не был ангелом. Но он, в отличие от интернетных пустышек, не только умел писать стихи и прозу, но и делал что-то для других. Не будучи состоятельным человеком он, к примеру, заказал на свои сбережения колокола для церкви в селе Сылва Свердловской области, где и проживал в последнее время. Он ушел, а колокола его звонят и долго еще будут звонить. Может быть, пока он был жив, они звонили и по нему, но мы сейчас не об этом…
Встречаются изредка такие люди, к которым сразу же начинаешь испытывать симпатию. Ты можешь расходиться с таким человеком в некоторых вопросах, спорить, но подспудно все же чувствуешь, что это – твой друг. Настоящий. И когда он внезапно завершает свой путь, то кажется, что ты потерял чуть ли не родственника или близкого человека. C Костей все именно так... Прощай, дружище! Что можно теперь для тебя сделать? Ну, разве что опубликовать твои стихи…
Игорь ПАНИН
В предлагаемой ниже подборке – неопубликованные стихотворения из архива К.Свириденко, как старые, так и написанные незадолго до смерти.
Константин СВИРИДЕНКО
МНЕ НЕ НУЖЕН ТАКОЙ УЮТ…
***
Сизый ветер просыпал в ночи
Из серебряной кружки крошево…
Мы – поссорились? Ну не молчи!
Сядь же рядом, моя хорошая!
Все проходит и все перемелется –
Время – лучший из эскулапов.
Ветер перед елками стелется,
Треплет их за верхушки и лапы…
Все бывает! Но нужно, чтоб
Оставалось одно – хорошее!
Видишь? Ветер собрал в сугроб
Из серебряной кружки крошево…
***
Улетай – улетающей птице...
Крылья черные – тёмная ночь.
Не помочь...
Я не в силах помочь,
И вокруг равнодушные лица...
Улетай – улетающей птице!
Островок тишины среди шума.
Хлипкий сквер.
Суета – в стороне.
Это что же такое во мне,
Это кто так жестоко придумал –
Островок тишины среди шума?
Это ночь.
Это рыжая ночь.
Звон предсмертный пустого бокала.
Здесь простое – немыслимым стало,
И никто не был в силах помочь...
Это – ночь.
Черно-рыжая ночь.
Это было,
И вновь повторится!
Где тот грач с перебитым крылом?
Улетел...
Но я знаю: потом,
И зачем это снова случится...
Улетай – улетающей птице.
***
Господи! Как хочется прощенья!
Город, со слезинками на стёклах...
Фонари в желтушных нимбах блёклых,
В чёрном – я. Я в чёрном – от рожденья!
Осень развевает снега простынь,
Мокрую и белую... Стирала?
И в предгорьях Среднего Урала
Я, простывший, выхожу на росстань.
Выхожу. Иду. Бегу. Страдаю,
Рассыпаюсь стоном среди стен.
Осень стелет белую постель,
Осень телом стелется, нагая,
Под ноги... Так далеко до Рая!
Холодна осенняя постель...
(«Здравствуй, старый друг, метродотель!»).
Песня? Нет! Метель, метель, метель.
Чей-то смех... И звуки замирают...
МОЕЙ ЖЕНЕ
И в общем, это было бы прилично...
Устав от жизни, как от пальцев медь,
Я думал – ну, в конец эгоистично:
«Дай Бог мне раньше Ленки умереть!»
Потом дошло... Как пьяный бомж, икая,
И в чакры сыпля всякую муру,
Я въехал, что она одна – такая! –
Мне не забудется, пусть даже и помру...
МЕДВЕЖЬЯ ПАДЬ
(песня в стиле шансон)
В пьяном бархате
Звезды крутятся,
Мне мигают издалека.
Ах, распутица,
Ты – распутница
Из российского кабака.
Что-то слышится,
Ветер веется,
Но исчезло все – не сыскать!
Не трезвеется,
Только светится
Ресторанчик «Медвежья падь».
Как с поличным я
В жизни личной я
Буду трещины шпаклевать.
Все «Столичною»
Да «Пшеничною»
Угощает «Медвежья падь».
Не падучая
Меня мучает:
Жизнь порезана на куски.
И в распутицу
Счастье чудится
Через водку и кабаки.
***
Как нежны георгины осенние –
Чуть встряхнёшь – и цветок отлетит.
Только кличу безгласною тенью я
Тень созвездия спелых ракит,
Что скитались в саду, между розами,
Многоцветье своё не тая,
В час, когда пролилась над березами
Неприметная свежесть моя.
Будут, будут вам ветры везения,
Только после снегов и обид.
Как грязны георгины осенние,
Отряхнёшь – а башка отлетит...
***
Веселым паровозиком –
По небу облака,
А небо этой осенью
Глубокое. Пока.
Но ласточки отчалили
Куда-то до весны,
И мне опять печальные,
Цветные снятся сны.
2008
Новый год я не помню... и – что же?
Стеклотарный такой урожай
На полу… Руки мелко дрожат…
В зазеркалье – опухшая рожа,
В заоконье – снежинки кружат.
Синтетической елкой прижат
Дед Мороз из китайской рогожи,
И в мешке у него – ни шиша…
Чу! На улице крысы шуршат!..
Похмелюсь, и минуткой попозже
Позвоню я своим корешам…
Лишь тогда – шевельнется душа,
И пойму я, что всё-таки о`жил…
***
В час печали, за плечами ночи чёрной
Мне из окон открывался странный вид:
Там отчаянье качалось увлечённо
На качелях увядающей любви.
Рисовал его я. Получалось,
Так, что я не в силах рассказать…
А оно качалось и качалось,
По-собачьи глядя мне в глаза.
И стоял я молча, удручённо,
У черты, а может, за чертой,
А Оно качалось ночью чёрной,
А Она была совсем не той…
ВЕНГЕРСКИЕ МОТИВЫ
Тихий, курортный Хевиз
Жжёт фонари в геранях…
Ах, как танцует немец
В маленьком ресторане!
Как провожает фрау –
Выправка – сквозь года!
Браво, мой бюргер, браво!
«Вы воевали, да?»
«Да, воевал, в России,
Эта рука – протез…»
В общем, как расспросил я,
Он – офицер СС…
Бывший, не за идею –
«Бефель ист бефель, йа?»
В Венгрии вот, болеет,
Лечится вся семья…
Но… как танцует с фрау!
Я, как в немом кино,
Пиво пью, «Ловенбрау»,
Им же – дарю вино,
Славное, в тридцать евро.
Он мне – бокал в ответ…
Пишут идеи – звери,
Он – не политик, нет!
ИЗ ЦИКЛА «РУДНИЧНЫЕ СТИХИ»
Ну, по рюмке, браток? Наливай!
Да помянем опять рудники…
Знаешь, там и сейчас мужики,
Пусть не мы, но другие. Давай!
Мы с тобой отпахали своё,
Лишь во сне – невесомость в клети`.
Видно, Бог так судил, нам – уйти,
Только помнишь… там сердце поёт!
Запах смерти в забое висит –
Рудники – в общем, та же война…
Помнишь ты, как привыкла жена,
Что кого-то опять выносить?
Да и наша привычка – не вниз,
А на кровлю частенько смотрю…
Эх, браток, пей, кому говорю!
И плевать нам на тихую жизнь...
ПОЛЫНЬЯ
Вечер весенний иголочкой колется
После капели дня.
Славный морозец! И кто-то помолится
Здесь за меня.
Вскрыта стремнина, средь снега проталого –
Сплошь полыньи...
Господи Боже! Как ныне я жалую
Руки Твои.
Остановитесь... Плеснитесь громадою
На небосклон.
Боже, как радует... что же нас радует?
Стылость времён?
Планы менять нынче нам не получится, –
Туз в рукаве.
Что-то случится. Иль просто распустится
Вечер в Москве.
Остановите, кто сможет, пророчество!
Как? Не сдержать...
А в полынье имя тонет, и отчество –
Эх, благодать!
***
Быт чужой принимать непросто мне,
Я, обычно набычась, злюсь:
Не люблю я льняные простыни,
Я под пледами спать люблю.
Не терплю одеяла ватные,
Шелк подушек, штор кисею.
Есть в них что-то мне непонятное,
Мне не нужен такой уют.
И когда из вселенской гавани
Мой кораблик пойдет, дразня,
Я прошу – ну, не нужно савана,
Вы укройте пледом меня.