В романе Достоевского «Преступление и наказание» герою приснилось, что в обществе появились некие трихины, заражающие людей. Каждый заражённый считал себя абсолютно правым, а остальных – неправыми. Люди ни в чём не могли согласиться друг с другом и в результате стали истреблять себе подобных. Кажется, нечто подобное происходит и в начале ХХI века.
Европа на распутье
Три года назад мир был шокирован чудовищным терактом в Норвегии, стоившим жизни почти сотне человек. Спокойная и изобильная страна, где давно уже ничего не происходит, была потрясена. Убийцей оказался правый норвежский националист, решивший таким способом осуществить свою идейную революцию, направленную против политики мультикультурности, наплыва в Европу цветных мигрантов и вообще против господствующего в Старом Свете всеобщего расслабленного либерализма.
Убийца, разумеется, заслужил наказание. Однако за несколько месяцев до теракта Брейвика о крахе мультикультурализма в Европе почти одновременно с высоких трибун заявили канцлер Германии, президент Франции и премьер Великобритании. Как в воду глядели! Оказывается, процветающая с виду старушка Европа сидит на пороховой бочке и только начинает об этом догадываться. Даже если бы этот Брейвик был трижды прав – например, в своём протесте против исламизации Европы и вообще общеевропейского декаданса, – то своим массовым убийством он раз и навсегда отделил себя от христианской Благой Вести. Невозможно представить христианина, прокладывающего себе путь ценой кровавого насилия над телами и душами людей.
Даже сторонник «японского фундаментализма» Юкио Мисима прибег в своё время к харакири, то есть к ритуальному самоубийству, а не к казни своих вестернизированных и расслабленных соотечественников – выродившихся наследников суровых самураев. Что уж тут говорить о христианстве, в духовном пространстве которого каждая слезинка ребёнка сосчитана!
Граждане России за последние годы тоже повидали немало трагедий на национальной почве. Спрашивается, что с нами происходит? Более ста народов веками жили в одной стране – сначала в Российской империи, потом в СССР, и ничего, уживались. Вместе врагов побеждали, в гости ездили. И вдруг что-то сломалось.
Начнём с очевидного – на улицах русских городов и посёлков стало слишком много переселенцев из других районов Российской Федерации и иных стран, главным образом из Азии. Причина общеизвестна. Бизнесу нужна дешёвая и послушная рабочая сила, и против этой потребности бессильны любые миграционные службы и ограничения государства. Раз выгодно – значит, будут завозить. Капиталу, в сущности, не важно, кто для него работает на стройке или в магазине: рынок есть рынок.
Бороться с трудовой миграцией одними административными методами не получится. Нужна другая социально-экономическая политика, иные принципы устроения общественно-экономической жизни. Будем надеяться, что в скором времени такая политика появится. Пока же новой экономической политики нет, национальные проблемы будут нарастать. Нам всем необходимо осознать, что в нашей стране опасно нарушен этнокультурный и социальный баланс. И исправлять ситуацию надо быстро, если мы, конечно, не хотим довести дело до массовых эксцессов. Но значит ли это, что ключом к исправлению ситуации является политический национализм?
Наши «новые националисты»
В последние месяцы тема мигрантов и миграции стала едва ли не главной среди СМИ, которые прежде никогда не были в этом замечены. Наоборот, они проповедовали толерантность, политкорректность, мультикультурализм, а фактически – беспредельную терпимость коренного населения к приезжим, их нравам и поведению. Более того, на страницах либеральных изданий стали появляться откровенно националистические материалы, что, согласитесь, вообще странно. Любимец «креативного класса» Алексей Навальный выступал на русских маршах.
Красной нитью сквозь национал-демократическую идеологию проходит утверждение абсолютной чуждости Российской империи (во всех её исторических формах, включая советскую) интересам русского народа. Подчёркивается, что с середины ХVI века по 90-е годы ХХ века имперское государство существовало и развивалось исключительно за счёт эксплуатации русских этнических ресурсов – эксплуатации, носившей якобы колониальный характер. Редкие обращения к национальной тематике, вроде «бюрократического национализма» Николая Первого, «русского стиля» Александра Третьего или сталинского национал-большевизма, с точки зрения теоретиков национал-демократии, не более чем приманки, но никак не направляющий принцип.
В общем, вольно или невольно, русская история и русский народ обвиняются в отсутствии национальной воли и, как следствие, в неспособности противостоять давлению инородцев. Складывается впечатление, что кто-то специально политически разыгрывает национальную карту, пользуясь действительными трудностями, которые переживает в начале ХХI века Российская Федерация.
Последнее прибежище либералов
Национализм складывался в Европе в эпоху Просвещения как разновидность буржуазной идеологии по мере ослабления христианской веры. Во времена бюргерских революций Запад, по сути, прощался с христианством, выдвинув ему на смену абстракцию «политической нации», преследующей свои прагматические цели. Протестантская этика в дальнейшем много постаралась, чтобы «вернуть» западных христиан фактически к Ветхому Завету (религиозному материализму), подчас незаметно для них самих. Перечитайте «Зимние заметки о летних впечатлениях» Достоевского (1863) – там даны впечатляющие картины постхристианской Европы, проводящей вполне националистическую внутреннюю и внешнюю политику и гордящейся при этом своим «бременем белого человека». Одни разборки англичан в Индии чего стоят! Молодые Соединённые Штаты, основанные протестантами и решавшие свои национально-демократические задачи, завозили для этого к себе, под статую Свободы, чёрных рабов.
Что касается сегодняшней России, то в ней можно выделить три основных направления националистической идеологии. Во-первых, это здоровая национальная гордость великороссов, опирающаяся на русскую христианскую традицию, историю и культуру. Такой национализм, по сути, совпадает с православным государственным патриотизмом, и о нём я скажу ниже. Во-вторых, это антихристианский языческий национализм, переходящий в открытый шовинизм, о котором говорить не интересно. Наконец, уже упомянутый так называемый демократический национализм – вот о нём хочется сказать особо.
Наши национал-демократы непосредственно продолжают европейскую, буржуазно-демократическую линию в национальном вопросе, стремясь встроить капиталистическую Россию в концерт цивилизованных западных, к сожалению, постхристианских стран. Принципиальный национализм в точном смысле этого слова есть самоутверждение данного этноса – пусть самого замечательного, культурного и благородного – вопреки другим окружающим его нациям и этносам. Мы не такие, как вы, и мы лучше вас – вот сознательная или бессознательная основа национализма.
В таком плане националисты опираются на низовые, эгоцентрические чувства народа или человека. В 2011–2012 годах несистемная оппозиция в своей борьбе против российской государственности пыталась использовать ущемлённое чувство социальной справедливости и законное возмущение народа коррумпированностью чиновничества. Однако либеральные стратеги быстро поняли, что при отсутствии серьёзной положительной программы и с немцовыми-каспаровыми во главе они не имеют реальных шансов на победу. Тогда было решено подключить русскую национальную энергию.
Православный патриотизм
Возвращаясь к русскому христианскому самосознанию, следует признать, что оно по большому счёту никогда не было националистическим. Подлинными носителями русского национального духа в первой половине ХIХ века выступали, например, старшие славянофилы, никогда, кстати, не называвшие себя националистами. Они считали себя именно православными мыслителями.
Не были националистами в западном – нехристианском – смысле этого слова ни Тютчев, ни Достоевский, ни Леонтьев, ни Менделеев, ни Победоносцев, ни Тихомиров. Они стояли за святую Русь (в форме христианской империи) и ценили её как сложившуюся цивилизационную структуру вселенского православия. «Союз русского народа» (пресловутая «чёрная сотня») также не был националистической организацией. Только позднее стали у нас возникать собственно националистические политические партии.
Как бы то ни было, сегодня мы должны констатировать, что национализм в строгом смысле слова – то есть избирательная этническая мифология определённого народа/этноса, выделяющая его среди других этносов, не вписывается в перспективу христианского универсализма. Это не значит, что народы/нации не имеют права на существование, – это значит, что в мире есть нечто более важное, чем собственно эллинство, иудейство, германство, славянство...
В православном христианстве есть место всему – и личности, и нации, и обществу, то есть любой реальности, но по отношению к Богу, а не только к самой себе. Потому выражение «православный национализм» – такая же химера, как и «православный эгоизм». Православие ценит каждую уникальную нацию, так же как и уникальную личность.
Неизвращённое христианство содержит в себе развитый личный, национальный и социальный элемент. «Православие и есть наш русский социализм», писал Достоевский. Точно так же православие есть наш русский национализм. И наш русский персонализм. То и другое, и третье всегда входило – и будет входить в будущем – в состав имперского единства российской государственности. И никакой народ – а тем более русский – не будет чувствовать себя ущемлённым.
«Россия, – как образно говорил философ Константин Леонтьев, – всегда развивалась как «цветущая сложность», как государство-цивилизация, скреплённая русским народом, русским языком, русской культурой, Русской православной церковью и другими традиционными религиями России».
Русским сейчас трудно – в том числе и в национальном плане. Но они никогда не согласятся стать нацменьшинством в собственной стране в угоду квазиколониальной части элиты. Весь вопрос в том, как будет решён национальный вопрос – под знамёнами русских (и нерусских) маршей или в составе многонациональной империи, скреплённой духовным, державным и экономическим притяжением великорусского ядра.
К этой цели есть один путь – развитие тех областей цивилизации и культуры, под которые были веками «заточены» русские: религиозный поиск, наука, искусство, промышленность, строительство мощного государства.
Лучшие качества русского народа сегодня почти не востребованы, тогда как его конкуренты «купаются» в море дикого капитализма. В этих условиях дело чести русской национальной элиты – коль скоро она на деле русская – как можно скорее вернуть народу те виды социокультурной практики, в которых он может и должен достигать поразительных успехов, что он уже неоднократно доказывал. Тогда и «конкуренты» быстро вспомнят, на чём стоит Русская земля.
Национальные качества русского народа не противоречат его религиозным – православным – энергиям, а вытекают из них. В этом наша надежда и опора.