Юрий БОЛДЫРЕВ
Вступает в действие антикризисная программа. Поможет ли она преодолеть кризис – в том смысле, что так или иначе его пережить и вернуться к чему-то подобному прежнему статус-кво, – это вопрос спорный. А вот что она недвусмысленно демонстрирует не декларативные, а истинные приоритеты нашей власти, – это безусловно.
Первое. В США реализуется программа выкупа государством у компаний «плохих» активов. У нас же государством и его агентами выкупаются лучшие активы. Плохо это или хорошо? Если этот выкуп ради их сохранения под российским контролем, – скорее, хорошо. Но если это такой механизм перераспределения собственности затем в «нужные» руки – скорее, плохо. Чем это обернётся на деле, поживём – увидим.
При этом «либеральными» критиками противопоставляется скупка акций – как нечто неадекватное и опасное – и кредитование, которое якобы не приведёт к вмешательству государства в управление предприятиями. Но это лукавство – принципиальной разницы нет. Можно и управление госпакетами акций организовать эффективно, но можно и кредитование превратить в удавку похлеще прямого госуправления. Кстати, «либеральный» МВФ, кредитуя даже не предприятия, а суверенные государства, тем не менее ставил всю экономическую политику этих государств, включая и наше отечество, под свой полный контроль. И это понятно: кто платит, тот и заказывает музыку.
Но наше правительство (вице-премьер Шувалов) спешит заявить, что государство не будет управлять выкупаемыми активами, но в чём тут доблесть? Запад (и Европа, и США), даже ещё не выкупая акции, а лишь предоставляя помощь, тут же вводят элементы внешнего управления, жёстко ограничивают доходы и бонусы менеджменту, мы же таких ограничений не вводим.
Значит, и в кризисный период для нас главное – не ущемить интересы самых богатых.
Второе. Передача госкорпорации по страхованию вкладов двух сотен миллиардов бюджетных средств (огромные деньги!) вряд ли справедлива: почему спасать вклады тех, у кого средств больше, нужно за счёт всех, включая и тех, у кого на банковские вклады лишнего нет? Страхование вкладов ранее осуществлялось за счёт банковских же отчислений. Возникли трудности – выделяйте средства из золотовалютных резервов (то есть из банковских же активов), но не создавайте ещё один механизм перекачки в банковский сектор тех денег, которые должны идти на бюджетные нужды, в том числе на проекты в реальном секторе экономики.
Третье. Деньги под смешной процент дают банкам даже без залога, а потом спорят, почему деньги не доходят до реального сектора. Но даже если деньги и дойдут, то, во-первых, банки их предприятиям без залога уже не дадут; во-вторых, дойдут деньги под как минимум вдвое больший процент. За что же банкам право на такое паразитирование? И чего тогда на деле стоят все наши декларации о приоритете научно-технологического развития?
Четвёртое. В СМИ муссируются усилия ФАС по регулированию цен на топливо, хлеб и т.п. Но для минимальной обоснованности и эффективности подобной деятельности необходима базисная точка отчёта, каковой может быть лишь предельная норма рентабельности для монополистов (включая локальных) и секторов экономики, связанных с жизнеобеспечением. Этой нормы у нас нет. На основе какого же произвола тогда принимать решения? Цифры доходов и прибылей монополистов, звучащие с телеэкранов как приговор, ничего не означают – их не с чем сравнить. Почему же норма рентабельности не устанавливается даже в кризисный период? Потому же, почему не ограничиваются заработки наших «гениальных» топ-менеджеров, – таковы истинные приоритеты.
Пятое. Если в мире начинается спад на глобальных рынках, то вопрос декларируемой ныне поддержки реального сектора экономики – это ещё и вопрос создания временно в той или иной степени искусственного спроса на продукцию. Сказка о том, что в кризис выживут лишь лучшие, а неэффективные прогорят и уйдут с рынка, – это лишь сказка. На деле выживут те, у кого сконцентрированы ресурсы, а у нас они сконцентрированы у банковской системы, да ещё и интенсивно поддерживаемой государством за счёт тех, кто эти деньги изначально заработал (за счёт реального сектора экономики). В результате банки сохранятся, а заводы, например, производящие дизельные двигатели, прогорят, обанкротятся. Что делать? Поддерживать реальный сектор хотя бы с той степенью искусственности, которая используется применительно к банковскому сектору.
Например, сообщается, что Ярославский завод дизельной аппаратуры приостанавливает работу. Спрос ограничен не «неэффективностью» завода и не тем, что его продукция некачественна. Спрос ограничен кризисом и отсутствием из-за кризиса денег у тех, кто хотел бы купить новый грузовик или автобус или заменить двигатель на старом. Что делать государству, выделяющему ныне деньги на поддержку фондового рынка и банковской системы, но декларирующему диверсификацию экономики и стремление к технологическому развитию? Очевидно – реализовывать специальную программу закупки автобусов (отечественных или белорусских, но с ярославскими двигателями), а также спецтехники для городских нужд и военной техники с соответствующими двигателями; плюс реализовывать экологическую программу замены старых двигателей на льготных условиях (с государственным софинансированием или льготным кредитованием под те же 8% годовых, что сейчас дали банкам) – множество их, дымящих и чадящих, можно наблюдать даже на ключевых автомагистралях, включая стратегическую Москва–Петербург.
Скажете: «Не рыночно!», но отвечу: ничуть не более не рыночно, чем господдержка банков. Скажете: «Это – ручное управление экономикой!», но чем ручное управление экономикой хуже ручного управления демократией?
В кризисный период только ручным управлением и возможно сохранить для экономики то, что государство считает важным и нужным. И так делают все – даже самые «либеральные» государства. У нас же проблема лишь в одном: то ли, что нам нужно на самом деле, наше государство считает приоритетным и достойным поддержки?
Точка зрения авторов колонки может не совпадать с позицией редакции