Оправдание коллаборационизма ведёт в исторический тупик
Итак, поправки к польскому закону об Институте национальной памяти вступили в силу. Они обсуждались российскими СМИ, в том числе «ЛГ» (№ 7, 2018). Упор в основном делался на ту часть закона, которая запрещает оправдывать преступления украинских националистов (Волынская резня, другие массовые убийства поляков), пропаганду бандеровщины, деятельность ОУН-УПА и подобных организаций, запрещённых в РФ и Польше. В принципе такой подход ни у кого не вызывает возражений. Кроме, разумеется, бандеровской клики в Киеве.
Но вот вторая часть закона, где фактически снимается вина поляков за участие в Катастрофе (Холокост), вызвала резкую реакцию Израиля, США и даже ЕС. В частности, «контрпродуктивными» считает положения закона даже «польский» председатель Евросовета Д. Туск.
Дьявол, как известно, в деталях. Точнее, в целях и задачах самого Института нацпамяти. Начиная с 1998 года он всеми силами старался уравнять нацистские преступления в Польше с политическими репрессиями эпохи коммунизма. Институт опирался на статью 1, пункт 1d Рамочного решения Совета ЕС о борьбе с отдельными формами расизма и ксенофобии, где уголовно наказуемым деянием в странах Евросоюза предложено считать «публичную апологию, публичное отрицание или публичную грубую банализацию преступлений, определённых в 6-й статье Устава Международного военного трибунала, приложенного к Лондонскому соглашению от 8 августа 1945 года, в отношении группы лиц, определённой по признаку расы, цвету кожи, религии, родства по восходящей линии, национального или этнического происхождения».
Да, политические репрессии в ПНР были, но их уравнивание с уничтожением миллионов людей по «национальному признаку» как раз и есть грубая «банализация» (по смыслу – умышленное преуменьшение) зверских преступлений.
Следующий шаг «банализации» – исключение Польши из числа «соучастников» геноцида. По новому закону человек, публично обвиняющий поляков в преступлениях, совершённых во время Холокоста, в пособничестве нацистской Германии в совершении военных преступлений или преступлений против человечности, может быть приговорён к тюремному заключению сроком на три года.
Есть, правда, исключения. От ответственности освобождаются лица, совершившие «это правонарушение» в рамках своей художественной и научной деятельности. И то правда: иначе бы пришлось вносить в чёрный список некоторые фильмы Анджея Вайды или потрясающую книгу об Освенциме «Прощание с Марией» Тадеуша Боровского. А как же журналисты и учителя? Им что, надо игнорировать исторические дискуссии?
Ситуацию пробовал разрядить теперь уже бывший министр иностранных дел ФРГ Зигмар Габриэль. Он заявил, что геноцид на польской земле – вина исключительно немцев как вдохновителей, организаторов и исполнителей процесса. Но если говорить об исполнителях, то он погрешил против истины.
Верно, что коллаборационизма в Польше на государственном уровне, как, например, во Франции, Словакии или Норвегии, быть не могло, так как не существовало ни самого польского государства, ни хотя бы марионеточного правительства. И национальное движение не стояло на позициях активного сотрудничества с оккупантами, хоть частенько вступало с ними в контакт. Лагеря уничтожения на территории страны, которые не раз в западных СМИ называли «польскими», что вызывало особенный гнев хранителей памяти, были, безусловно, немецкими. И Польша вправе отстаивать эту точку зрения, она соответствует исторической правде.
Но значит ли, что активного коллаборационизма не было вообще?
Он был. И в ужасающих масштабах.
Среди военнопленных, захваченных Советской армией на Восточном фронте, было 60 280 поляков. Косвенно эти данные позволяют судить о числе поляков – солдат и офицеров вермахта. Кашубы в Поморье, гуралы в Татрах, силезцы в Силезии, мазуры в Пруссии считались «дружественным населением» для Германии.
Известно и о службе поляков в войсках СС. Речь, например, может идти о бригаде Святого Креста численностью до нескольких тысяч человек. И всё это – добровольцы, так как поляки на территории «генерал-губернаторства» в войска не призывались.
Немцами была сформирована и так называемая «синяя полиция» (носила синюю униформу), а это свыше 16 тысяч человек, занимавшихся, помимо прочего, охраной гетто и депортацией евреев в лагеря уничтожения. После войны около 600 полицаев были приговорены к смерти. Не менее пяти польских полицейских батальонов участвовало в борьбе с партизанами.
На совести поляков, как и литовцев, украинцев, латышей, – тысячи невинных жертв. Польский историк Ян Грабовский в книге «Охота на евреев», изданной в Польше в 2011-м, говорит, что убитых или выданных поляками на смерть евреев – свыше 200 тысяч человек. Эту цифру назвал недавно и израильский министр Нафтали Беннетт.
10 июля 1941 года в местечке Едвабна, находившемся на территории Белостокской области БССР (после войны возвращена Польше), поляки без участия немцев, которых в тот момент не было в деревне, убили до 1600 местных евреев. Сначала убивали поодиночке, забивали палками, рубили головы, а затем оставшихся загнали в овин и сожгли. Об этом написал американский историк Ян Томаш Гросс в книге «Соседи» (2001). Три года спустя вышла книга «Мы из Едвабне» Анны Виконт: там приведены интервью со свидетелями убийств, самими убийцами и теми, кто спасся от погрома, описанного Гроссом.
То же, что и в Едвабне, произошло в начале войны в городке Щучин (ныне он в Белоруссии).
Поражает, однако, что евреев, выживших после почти поголовного истребления, поляки продолжали убивать и после войны. Погромы с многочисленными жертвами прошли 11 августа 1945 года в Кракове (его остановили советские войска, а не польская полиция, потворствовавшая убийцам). Примерно то же случилось 4 июля 1946 года в Кельце.
И Институту национальной памяти наверняка известны эти факты.
Как известно и то, что после первых акций массового уничтожения поляками евреев осенью 1941-го генерал Стефан Грот-Ровецкий, тогда руководитель подпольной Армии Крайовой (АК), писал в Лондон польскому правительству в эмиграции: «Прошу принять во внимание, что подавляющая часть населения настроена антисемитски».
В 1941–1942 годах командование АК призывало население не помогать евреям, пытавшимся спастись от нацистов.
В августе 1942-го подпольная католическая организация «Фронт возрождения Польши» опубликовала листовку с такими словами: «Мы говорим от имени поляков. Наше отношение к евреям не изменилось. Мы по-прежнему считаем их политическими, экономическими и идейными врагами Польши». Так что польские «акции» против евреев были выражением «народного духа». И этого из истории не вычеркнешь.
Однако подобное не затеняет подвига тех, кто спасал еврейских сограждан с риском для жизни. Многие из них погибли. Мемориал «Яад ва-Шем» признал праведниками народов мира 6706 поляков. Их самоотверженность заслуживает огромного уважения ещё из-за того, в какой атмосфере всё происходило.
Почему же в Польше происходит глумление над исторической памятью? Ответ – и в польской истории, обильно сдобренной мифом безмерного «величия», и в националистической конъюнктуре нынешних польских властей.
Попытка предать забвению чёрные моменты своей истории – непродуктивное занятие. Накинуть на них белые одежды – ещё более пустое, хотя и прикрыто словом «патриотизм». Кровь на белом хорошо видна.
Алексей Славин, Берлин
P.S. До войны в Польше проживало свыше 3,3 миллиона евреев. В 2002 году их насчитали при переписи всего 1133.