Много лет прошло с тех пор, как с лёгкой руки скульптора и художника Владимира Жарикова крылатый золотой конёк взлетел на герб Златоуста. Жить в Златоусте и не быть поэтом, пусть хотя бы в душе, наверное, просто невозможно. Недаром и в литературном объединении «Мартен» – к слову, старейшем на Южном Урале – преобладают поэты. Именно сюда, в «Мартен», почти полвека назад пришла с тетрадкой своих стихов молоденькая Света Соложенкина. И хотя прошло с той поры много лет, Светлана Львовна до сих пор с волнением вспоминает то время. Навсегда запомнился ей и морозный зимний день 19 декабря 1954 года, когда на страницах городской газеты «Златоустовский рабочий» появилось первое стихотворение «Памятник Аносову», подписанное её именем.
Потом были другие города – Москва, где Светлана училась в Литературном институте, Баку, где начинала работу… Но Златоуст был и остаётся для поэтессы самым любимым и дорогим. Недаром златоустовская тема – без преувеличения самая-самая главная в её творчестве. В её стихах щемяще-пронзительной нотой звучит душа человека, до боли в сердце влюблённого в свой край. А ещё они очень живописны. Я бы даже сказал, что она рисует словом: её стихотворения то похожи на картину, то на прозрачный акварельный этюд. Неслучайно, что Светлана Соложенкина постоянно, словно витязь на распутье, стоит меж поэзией и живописью (в юности она мучительно решала, куда пойти учиться – то ли в Строгановское художественное училище, то ли в Литературный институт).
На мой же непросвещённый взгляд, стихи похожи на стихию, непредсказуемую и своенравную. Неслучайно эти слова – «стих» и «стихия» – имеют родственное происхождение. Чтобы убедиться в этом, достаточно заглянуть в этимологический словарь. Древние греки были мудрыми людьми, уловив это сходство и отразив его в языке. Нет, что вы ни говорите, а поэты – мужественные люди, пытающиеся стихию природы и человека (скажете, что наши чувства – не стихия?!) преобразить в гармонию ритмов. И всегда встаёшь в изумлении перед таинством поэтического творчества.
Светлана СОЛОЖЕНКИНА
и ковш, которым разливают сталь...
К далёким звёздам возносить искусство,
отлить в бессмертье радость и печаль!
Пусть не дано мне этого добиться,
но с детских лет мечта о том зажглась,
и я не перестану тем гордиться,
что на земле уральской родилась.
На музыку метели белой…
и в сотый раз о нём пою,
на музыку метели белой
я положила жизнь свою.
Мелодию постичь пытаясь,
слегка попискивал снегирь,
как нотами, следами заяц
украсил снеговую ширь,
и, партитурой озадачен,
смотрел на эти «ноты» лось –
решать подобную задачу
ему впервые довелось!
Ну что ж, опять примусь за дело,
глядишь, тропинку проторю…
На музыку метели белой
я положила жизнь свою.
Златоуст
Туманы. Сосны. Мхи.
И, как всегда, – из ничего
рождаются стихи.
Звезду любую выбирай –
благословенна тьма!
Я ни при чём здесь.
Этот край –
Поэзия сама.
«В сороковом родиться...»
В сороковом родиться, окунуться
лишь год спустя – в свинцовую купель…
Не знать о том. Пять лет спустя – очнуться
под гром Победы, памятный досель.
Величественным было то начало!
Догадка смутная: народ – ты сам…
Война-волчица на руках качала,
Победа – ввысь кидала, к небесам!
Огни салюта! Словно одуванчик,
они зажаты в детском кулачке…
Толпа – как море. Слёз никто не прячет.
И ночь – солдатка в траурном платке –
огни мерцающие провожает взглядом…
Всю жизнь, всю жизнь – она со мною рядом.
А может – это просто я была?
Нет, мне пять лет… И я – ещё мала.
Но это ощущенье: «Я – народ» –
теперь в душе вовеки не умрёт.
«В ближайшем домике у речки...»
В ближайшем домике у речки
приветно светится окно…
А кот улёгся на крылечке:
где спать, ему ведь всё равно!
Его баюкает река,
над ним летят два светляка.
Как будто самолёты-крошки…
А месяц выставляет рожки:
с кем пободаться хочет он?
Ну а подсолнух даже ночью
горящим нимбом окружён,
луной, как солнцем, оторочен…
Картинки эти с детских лет
знакомы мне… Звучат всё тише
шаги прохожих в тишине…
Кот спит… мерцает свет в окне…
И над котом смеются мыши.
А я по мостику иду,
несу волшебный ларчик сказок,
и в жизни собственной не жду
потерь и роковых развязок.
Фонарь погас, но не беда,
мне светит дальняя звезда.