
Сергей Арутюнов
Сергей Арутюнов. Зарево. Книга стихотворений в поддержку специальной военной операции, 2022–2024 гг. – Сергиев Посад: Издатель А.А. Ларкин, 2024. – (Z-поэзия).
Прошло вот уже более десяти лет с тех пор, как я раздвоился. Сила сочувствия и воображения постоянно уносит меня туда, где каждый день льётся кровь, и «отдать сердце» Донбассу для меня означает неотступно быть с теми, кто встал на защиту русских людей.
Я достоверно знаю, чего это стоит: война всегда напоминала мне язву, способную разить, лишать сил и самой жизни даже на расстоянии. Открыться творящемуся на земле злу значит вступить в духовную брань, быть предельно собранным и не страшиться в ней ни смерти, ни ранений.
Сегодня мне особенно ясно, как от сопереживания, стыда и горя можно быть раненым и даже убитым дистанционно, и потому каждый молитвенник за наших людей обязан, как мне кажется, знать, что доводить себя до исступления и буквально сживать со свету запрещается боевым уставом.
Сегодня каждый из нас воюет за своё будущее и будущее всей нашей страны и потому обязан гнать от себя отчаяние и быть свежим и бодрым вне зависимости от места, где находится. Сегодня каждый из нас может совершить подвиг, не поддавшись вражеским уговорам о сломе и сдаче.
Вот почему я каждый Божий день переношусь душой к лучшим людям своей страны – солдатам и офицерам действующей армии, и вот почему в моей книжке всего два раздела – «Здесь» и «Там».
Она построена как диалог фронта и тыла, в котором, несмотря на поистине сокрушающие испытания, побеждает – внутренним спокойствием и уверенностью – фронт. Отчего так? Оттого, конечно же, что при езде на мотоцикле более спокоен ведущий его, а не сидящий у него за спиной. Солдаты и офицеры Русской армии сейчас ведут наш мотоцикл, выжимают газ и сцепление, вписываются в повороты, а все, кто продолжает работать за линией боевого соприкосновения, дороги толком не видят. Воюющая армия если и опасается чего-то, то тылового провала – апатического бездействия или коллективного помешательства. Именно их мы и не можем себе позволить.
Если вы вслушаетесь в разговор двух натур, то услышите в нём то, что уже больше двух лет растворено в сегодняшнем новостном эфире. И вас, я уверен, одолевают практически те же самые сомнения, а порой и отчаяние, когда каждый из нас ощущает своё бессилие перед несокрушимым ходом истории.
Многие и говорили, и теперь говорят – «вот бы проснуться, а ничего этого нет». Чистый солипсизм: «это» – есть, и оно составляет нашу жизнь, а для некоторых родившихся и выросших в XXI столетии – ещё потрясённую тем, что мировая история, оказывается, существует и затрагивает всех нас напрямую, и порой невозвратимо калечит судьбы.
Иного выхода, кроме Победы, у нас нет.
Нас ожидает либо Победа, либо смерть – суверенной и независимой страны и, следовательно, всех её граждан. Мы вынуждены идти по этой дороге, мы вступили на неё, и в наших силах доказать себе и природе вещей, что мы родились не напрасно и что страна, доверенная нам, будет именно такой, какой она задумана, а вовсе не такой, какой бы её хотели видеть из-за рубежа.

Молитва
Господи, слышишь ли? Не тяни,
Коль на расправу скор:
То, что свершается в эти дни, –
Слава или позор?
Мы, что обязаны пасть листвой,
Выйдя за окоём,
Ищем своих, только кто нам свой?
Тот, с кем светло, как днём.
Тот, чья над миром ясна звезда,
Кто бы там ни был с ней.
Господи Боже, сойди с креста
И погибать не смей.
Обратный свет
Где солнца уж нет, где мгла
Час от часу всё черней,
Простреленные тела
Впускают в себя червей,
И Господи сохрани
Узреть их, но кто узрел,
Отмолен от спорыньи,
Спасён от калёных стрел,
И словно на крест воздет,
Превыше любых проформ.
Кто видел обратный свет,
Задерживается в прямом.
Переговоры
Кому рыдать
над всхолмленной могилой,
Кому скучать
меж переменой блюд –
Людей кромсают, Господи, помилуй,
А твари пляшут. Пляшут и поют.
Повсюду их разбрызганная рвота
Питает им покорные стада,
И грозное молчание народа
Уже не застыдит их – нет стыда.
А значит, можно по второму кругу
Вертеть кино на кромке полыньи
Про ту братоубийственную рубку,
В чьи шрамы смачно харкнули они.
Труженик
С утра, как ремнём, препояшусь
Не хуже иных муравьёв,
Тянуть свою лямку поклявшись,
Давно от неё полумёртв.
Меж суетных сплетен залипнув,
Я знаю, как почву ступня,
Что Шорохов, Артис, Филиппов
Придирчиво спросят с меня.
Когда исповедуешь утра
Натянутым на абажур,
Превыше ли личная шкура
Иных продырявленных шкур.
И, комкая шкуру овечью,
Что сделалась тряпки грязней,
Я вам ничего не отвечу,
Два Димы, один Алексей.
Добровольцы
Позволь спросить –
во что ты веришь, мгла?
Статистику доверь военкоматам:
Они ушли, когда беда пришла.
Их пробовали тормозить – куда там.
Ушли, и март заплакал, как дитя,
И вслед им загалдел
синичий форум...
А ты б смогла, на зов земли уйдя,
Быть, как они, глухими к уговорам?
То был инстинкт.
Возможно, основной –
Пренебрегать ущербом
костным тканям.
Дышать одним дыханьем со страной
И означает быть её дыханьем.