Новый роман Алексея Радова – «Не себе» – вышел летом 2024-го в издательстве «Б. С. Г. – Пресс». Текст посвящён актуальным проблемам современного жителя мегаполиса, который ищет ответы на вечные и пришедшие с новой реальностью вопросы, находится в непрерывном движении. Беседуем с автором об этой книге и не только.
– Как встретила роман публика? Когда вы читали главы из него, какая была реакция?
– Я представлял книгу кроме Москвы в Санкт-Петербурге и городах Золотого кольца. Все презентации прошли с большим успехом, многие зрители реагировали совершенно восторженно. Иногда получалось прочесть целую главу, а они немаленькие. Каждый раз перед началом презентации я задавал вопрос публике: культура для себя старается, это алчные дельцы или она, что называется, «не себе», такие трогательные бессребреники? Мнения были очень разные, часто диаметрально противоположные, завязывалась жаркая дискуссия. В романе вопрос этот не путеводная нить, скорее он в общем виде взаимодействует с названием, но давно назрел. Многие считают, что у меня есть чувство юмора, и предположительно это подтверждается, потому что часть людей громко, заливисто смеялась. Были и те, кто увидел в романе нечто трагичное. Это зависит от выбранного для чтения отрывка. Я благодарен всем, кто пришёл, спасибо.
– Вы говорили, что эта работа – веха в вашей биографии и рука помощи из будущего, потому что заранее понимаете, что всех нас ждёт. Продолжите ли вы писать или это некая всё объясняющая точка?
– Я не знаю, что всех нас ждёт, я высказываю опасения, связанные, с одной стороны, с малоактивной общественно-гражданской жизнью, а с другой – с излишним превалированием материально-денежных ценностей над гуманитарными в современном обществе. Роман предполагает определённую модель развития, которая мне кажется наиболее вероятной. Я стараюсь влиять на эту модель и через неё – на общество в целом. В настоящее время готовится к печати мой сборник социологических и философских статей, датируемых началом и серединой нулевых годов нашего века. Социологическое образование и увлечение критической философией очень помогают мне писать художественные книги, решил представить на суд широкой публики корни своих «измышлизмов». Насчёт того, точка этот роман или тире, пока не решил.
– Чем этот роман принципиально отличается от предыдущих?
– Предыдущие романы решены в авангардной парадигме, которая местами незаметна, но местами имеет весьма существенное значение. «Не себе» более традиционный и лишённый, скажем так, всплывающих окон. Кроме того, это самое длинное моё произведение.
– Это роман-предупреждение, ирония или просто описание происходящего, наша жизнь?
– Это «наша жизнь», в более узком смысле жизнь человека, интересующегося происходящим вокруг него в общественной жизни. Что делать, если следование своим идеалам не подкрепляется материально? Куда смотреть, если даже телевизор перестал быть рупором интеллигенции? Зачем что-то делать, если современная философия и здравый смысл артикулируют вящий агностицизм? Герои пытаются ответить на эти вопросы, не забывая про любовь и дружбу. Ирония в романе тоже присутствует.
– Полагаю, исходя из сюжета, мы все застряли на перекрёстке древнерусских восклицаний и причитаний, восстаний и недовольств рабочих и иллюзий, даже галлюцинаций о неизвестном грядущем. Или это просто стилизация?
– Я считаю, что и древнерусское, и рабочие – это то, что постоянно должно присутствовать в дискурсе, а то мы начинаем жить воспоминаниями. Чтобы быть осведомлённым человеком, актуальное должно быть по-настоящему свежим и глобально представленным вовне. Я не делаю стилизаций, стараюсь высказываться максимально реально.
– В книге просто потрясающе детальное описание всего и какое-то бешеное движение, которое ощущается и в перемещениях героев, и в диалогах. Что вы хотели этим показать?
–Просто в этом романе много героев. Современные писатели обычно экономят, и действующих лиц в их ординарных сюжетах немного. Но если взять классику, Достоевского, Гоголя, то мы увидим, что героев около или более десяти и между ними организованы разные сюжетные линии. Плюс «Не себе» построен на перемещениях в пространстве: Москва, Петербург, Египет, Абу-Даби, российская глубинка. Это влияет на сюжет. Вообще, мне кажется, люди должны постоянно перемещаться, в том числе в те места, где они ещё не бывали, это часть альтер-эго современного человека.
– В тексте есть фраза: «Романист работает с современным материалом, не его вина, что скабрёзности и сальности пролезли и в язык». Она о вас? Есть ли вообще тогда смысл писать крупную форму? Бытует мнение, что время романов прошло...
– Современная проза сильно страдает от отсутствия цензуры. Одни сальные слова подходят одним, другие другим, и получается, что всё время кто-то недоволен. Надо не вводить запрет на обсценную лексику, а иметь проверяющий орган и все претензии возмущённых людей отправлять государственной коллегии, специальным чиновникам. Люди не понимают, что это вредители, которые за счёт не столь значимой сальной подробности снижают интерес к произведениям, вызывают претензии к авторам. Русский язык содержит в том числе слова, элиминирующие влияние слова, уничтожающие внутреннюю красоту языка и гармонию удачных словосочетаний. Если на этом циклиться, теряется прелесть романов. Многие этим пользуются, чтобы выбить у автора почву из-под ног. Время романов не прошло, сколько всего издаётся, сколько людей читает. Даже в эпоху массовой смартфонизации многие читают печатные книги в метро. Сейчас как раз время крупной прозы. Людям более интересно прочесть толстую книгу, полностью понять автора, перенять его ценности и практики. Хотя сам я, как правило, ограничиваюсь не самым большим объёмом. Вроде у меня богатый язык, так хочется думать.
– Вы вводите в текст неких «сноходящих» и «трансеров», способных оживать в другом теле и давать дополнительную энергию. Это необходимость для человека будущего?
– Было бы здорово, если бы не только электрифицированные фантазии писателей сбывались, но и связанные с торжеством магии, потустороннего. Я имею в виду кроме фильмов ужасов – это было бы печально. Вообще сны – это очень интересно, они живые и похожи на чудеса. Хорошо бы, чтобы мы немного взяли от того первобытного племени, которое считает, что сны – основная цель жизни. Но, как всякая магия, сны не очень любят рассуждения о них.
– Вы объясняете природу сна, смысл медитации, ближе к концу романа – тезисно собрали рекомендации для улучшения духовной стороны жизни. Есть ли в этом буддистские веяния?
– Безусловно, я вдохновлялся буддистской традицией при написании этого. Однако православный встречает схожие эффекты в молитве и смирении. Вообще, мне очень нравится буддизм, хорошо бы в Москве построили буддистскую ступу и ашрам. Люди, которые верят в жизнь после смерти, должны быть союзниками.
– Неужели любовь в конечном счёте сведётся к чему-то только физиологическому и материальному? Вспоминаю эпизод, где главный герой выбирал между девушкой и дорогой машиной...
– Вот такие они, буржуи! Чем выбрать честного писателя, днями и ночами пекущегося о судьбе страны, находят себе богатых буратино. Вообще в богатстве есть много плюсов: можно поехать в путешествие, например. Нельзя оголтело агитировать против материальных благ. Во всём есть баланс. Любовь, конечно, во многом зависит от физиологического фактора, так уж мы устроены, но можно бороться с материализацией любви. I am a material girl – пела Мадонна, но не стоит недооценивать простые человеческие черты характера: доброту, преданность своему делу, стремление к истине, силу воли.
– После всех насыщенных и порой не слишком приятных событий как минимум для двух героев вы сделали счастливый финал, хотя он мог быть любым, почему?
– У меня в романах пока всё хорошо кончается. А вот рассказы жёсткие, там постоянно трагический финал. Жалко героев, я с ними свыкся, хотя мировая культура настойчиво рекомендует друга главного героя убивать, а то и его самого или, к примеру, героиню. Вообще, это ошибка хиндсайта*. Кто будет строить общество будущего, если героя убить? Вообще, такие мысли есть, но пока жалко – у них же есть имена, фамилии, образы. Но я подумаю, может, сделаю что-нибудь потрагичнее, чтобы затронуть чувствительные фибры души.
– Как бы вы определили читателя «Не себе»? Какой он?
– Это сильный, уверенный в себе человек, который верит в свои ценности и Россию.
_____________________
*Хиндсайт — это ретроспективное искажение, при котором человеку свойственно считать произошедшие факты предсказанными заранее, несмотря на то что информации о них не было.